Разговор по душам. В чём загадка автора Олимпийского Мишки

2025-09-25T21:01:00Z — «В историю, которую ты иллюстрируешь, надо верить. Важно сделать всё убедительно, а это возможно, лишь когда ты относишься серьёзно даже к самой смешной теме. Дети остро чувствуют фальшь. Собственно, иллюстрация — это и есть разговор с ребенком».

90 лет назад, 26 сентября 1935 года, родился человек, которого знают все. Даже те, кто думает, что не знает. Заслуженный художник РСФСР, Народный художник Российской Федерации... Впрочем, его официальные звания мало что прояснят. Поэтому скажем проще — этот человек создал символ Московской Олимпиады 1980 года.

В принципе, чтобы войти в историю, ему хватило бы и этого. В шоу-бизнесе есть понятие «артист одного хита» — исполнитель, прославившийся единственной песней, которую знают миллионы, а может, и миллиарды людей, а вот другие его вещи публике практически не интересны.

Но в том-то и дело, что к художнику Виктору Чижикову этот штамп применить не получится. Да, его Олимпийского Мишку знают во всём мире, а уж в нашей стране он известен всем и каждому. Другой вопрос, что в те времена, когда символ Олимпиады-1980 взлетал со стадиона имени Ленина и «возвращался в свой сказочный лес», сопровождаемый искренними слезами участников и зрителей церемонии закрытия Олимпиады, главные ценители этого художника вряд ли знали, кто создал Мишку. И не узнали бы, даже если бы имя художника было нанесено на летящую надувную куклу аршинными буквами. Просто по той причине, что многие из них ещё не умели читать.

Не умели и, скорее всего, не знали его фамилии. Тут я сужу по себе и своим детсадовским друзьям — нам в год Московской Олимпиады исполнилось четыре. Но манеру художника мы узнавали со стопроцентной гарантией. И точно знали, что если на странице детского журнала присутствует его работа, то надо дёргать за рукав воспитательницу или маму: «Прочти, пожалуйста, прочти!» Потому что иллюстрация Виктора Чижикова как бы говорила: «В том, что здесь написано, не будет скучных нравоучений, пресных проповедей и вообще нудятины. А будет наоборот — интересно, круто и весело».

О том, почему эти ценители творчества Чижикова, подчас ещё и не умеющие читать, были правы, когда-то сказал сам художник: «Меня цветом не заинтересуешь, я — дальтоник, меня только человеческим характером!» Он и впрямь был разборчив, и абы что иллюстрировать не хотел. С другой стороны, и не смог бы, поскольку был, что называется, нарасхват. Издатели детских книг тоже понимали, кто может вывести даже знакомые, привычные произведения классиков на новый уровень, сделать их ещё ближе и роднее. Так что с «человеческими характерами» в текстах было всё в порядке — такие авторы, как Николай Носов, Сергей Михалков, Агния Барто, Борис Заходер, Самуил Маршак, Виктор Драгунский, по-другому и не писали. А с более молодыми своими современниками, которые потом стали классиками, например, с Эдуардом Успенским и Юрием Ковалём, художник попросту дружил. И отлично знал, что они мало чем уступают корифеям.

Вопрос тут может вызвать разве что признание Чижикова: «Я — дальтоник». Как же так? Может ли художник быть дальтоником? Вообще, наверное, нет. Но Виктор Александрович тут стоит наособицу. Потому что он не только умел ценить человеческий характер в тексте. Он мог его создавать без красок, буквально росчерком пера, поскольку по своим корням был карикатуристом.

Собственно, с этого и началось его восхождение. Папа-архитектор, пользуясь своими связями, устроил сыну встречу с Кукрыниксами — мастерами карикатуры, художниками Михаилом Куприяновым, Порфирием Крыловым и Николаем Соколовым. Но не торопитесь думать, что связи решают всё. Куприянов, увидев то, что притащил девятиклассник Чижиков, устроил жёсткий разнос, о котором наш герой впоследствии вспоминал так: «Ну вот посмотри, что это за жуткая ефимовская манера рисовать руки?! Скажи, зачем это тебе? Пойми, копируя Ефимова, ты теряешь себя как личность. Ты перестаёшь существовать». Дело в том, что львиную долю работ юного Чижикова действительно составляли карикатуры, нарисованные в манере Бориса Ефимова, патриарха отечественной политической карикатуры. И в этом нет ничего постыдного — первенство Ефимова в те годы признавали даже в Великобритании, в стране, где, собственно, и зародился феномен политической карикатуры.

Постыдного нет. А вот опасность для молодого художника раствориться в кумире Куприянов углядел точно. И мог бы отправить его восвояси набираться ума-разума, если бы Чижиков не захватил с собой то, чем дорожил меньше всего — шаржи на своих одноклассников. Тут уже был другой разговор: «О, это то, что нужно. Вот так и рисуй! Мы видим, что это — абсолютно твоя, индивидуальная рука. Помни, что главное — выразить себя, иначе ты никому не будешь нужен».

Сами же Кукрыниксы вспоминали об этом визите юного Чижикова так: «В начале пятидесятых годов на пороге нашей мастерской появился юноша с большим чемоданом в руках. Он открыл свой чемодан, и мы увидели, что он набит политическими карикатурами. Витя спросил, получится ли из него карикатурист... Сейчас, когда у него за плечами двадцать лет работы в журнале „Крокодил“, мы с уверенностью говорим — карикатурист получился, и очень хороший!»

Отметим — за плечами Чижикова к тому моменту было сотрудничество не только с «Крокодилом». Журналы «Вокруг света», «Огонёк», «Молодая гвардия», «Советский Союз», газеты «Вечерняя Москва», «Известия», Moscow News, «Неделя»... И везде, всюду — карикатура. Да, в тех работах художника можно узнать его фирменный стиль, прославивший его впоследствии. Но с очень большим трудом. Во-первых, он рисовал для взрослых. Во-вторых, это была, как ни крути, подёнщина, да ещё и не самая почётная: «Карикатурой и юмористическими рисунками в газетах и журналах чаще всего затыкали пустые места».

Он стал продвигаться в сторону «того самого Чижикова» лишь несколько лет спустя после того, как начал сотрудничать с «Весёлыми картинками» и «Мурзилкой». В 1960 году выходит первая детская книга, проиллюстрированная Чижиковым — «Тайны детской коляски» Виктора Драгунского. Впрочем, и там «тот самый Чижиков» узнаётся с трудом. А вот книга-комикс «Про девочку Машу и куклу Наташу», появившаяся в 1964 году — уже «тот самый». Что неудивительно — автором её был Виктор Чижиков.

Он и в самом деле был не просто иллюстратором, а как бы соавтором. Недаром Агния Барто и Сергей Михалков просили, чтобы новые издания их классических произведений иллюстрировал Чижиков. Разгадка, в общем, проста. И восходит она к тем самым рекомендациям Кукрыниксов «выразить себя». С одной поправкой. Чижиков не столько самовыражался, сколько говорил с адресатом. В этом-то и состоял смысл его фирменного стиля, о котором он говорил в одном из интервью: «В историю, которую ты иллюстрируешь, надо верить. Важно сделать все убедительно, а это возможно лишь тогда, когда ты относишься исключительно серьезно даже к самой смешной теме. Дети, как никто другой, чувствуют фальшь. Собственно, иллюстрация — это и есть разговор с ребенком».

А настоящий разговор бывает только глаза в глаза. И вот тут есть смысл ещё раз вспомнить символ Московской Олимпиады. И обратить внимание на то, что до него ведь тоже были олимпийские талисманы — например, такса Вальди с Олимпийских игр в Мюнхене 1972 года. Или бобр Амик — талисман Олимпиады 1976 года в Монреале. Зверушки славные, спору нет. Но все они смотрят куда угодно, только не на зрителя. А наш Олимпийский Мишка смотрит прямо тебе в глаза. И улыбается. Да так, что невольно хочется улыбнуться в ответ. А это и есть разговор — пусть без слов, но понятный и душевный. В этом весь Чижиков.

Читайте также: