Память об основателе русского кино вернулась благодаря Донбассу и Крыму

2025-09-26T05:00:00Z — Крым называют колыбелью российской цивилизации и русского православия, а для русского кино он и колыбель, и склеп, и напоминание о былом величии. Там дважды почти возник "русский Голливуд" — и дважды сгинул из-за особых обстоятельств 1917-го и 1937-го. Там вырос (а по некоторым данным, и родился) Александр Дранков — первый кинопродюсер и передовик кинокоммерции. Там похоронены в июне 1917-го Евгений Бауэр, а в сентябре 1945-го (ровно 80 лет назад) Александр Ханжонков.

Крым называют колыбелью российской цивилизации и русского православия, а для русского кино он и колыбель, и склеп, и напоминание о былом величии. Там дважды почти возник "русский Голливуд" — и дважды сгинул из-за особых обстоятельств 1917-го и 1937-го. Там вырос (а по некоторым данным, и родился) Александр Дранков — первый кинопродюсер и передовик кинокоммерции. Там похоронены в июне 1917-го Евгений Бауэр, а в сентябре 1945-го (ровно 80 лет назад) Александр Ханжонков.

Бауэр — наш первый великий кинорежиссер, он сделал русское кино искусством. Ханжонкову, на кинофабрике которого работал Бауэр, ближе определение "наше все". Обычно его называют пионером российского синематографа, но это звание не подходит. Отец-основатель — гораздо лучше. На памятнике в Макеевке (ДНР) так и написано: "основатель российской киноиндустрии".

Кинофабрика Ханжонкова — это то, что стало потом "Мосфильмом" и Ялтинской киностудией. Это ведущее кинопроизводство империи, где Бауэр нащупал "высокий штиль" для русского киноязыка, а скромный гений Владислав Старевич, выдернутый Ханжонковым в Москву из Вильнюса, создал невиданную дотоле кукольную мультипликацию. Там начинали главные актеры нашего Великого немого — Иван Мозжухин и Витольд Полонский. Там же стали национальными суперзвездами его главные актрисы, две Веры — Холодная и Каралли.

За первый русский полнометражный фильм "Оборона Севастополя" Ханжонкову как продюсеру и сорежиссеру император вручил первую в истории награду "за кинодело" (решили, что ее роль исполнит орден Святого Станислава II степени, которым обычно награждали чиновников). А до премьеры Николай II серьезно подумывал разогнать балаган, который называл себя российской синематографией.

Пионером там был Дранков — наглый и разносторонне талантливый. Он олицетворял в Великом немом то, за что кинопроизводство ненавидела тогдашняя власть и до сих пор ненавидят интеллигентные люди, — скандал, похабщину и хайп. На его совести первая русская кинокомедия и комедийный сериал с шутками ниже плинтуса, а также первые криминальные сериалы "Сонька — Золотая Ручка" и "Разбойник Васька Чуркин" с первым продайкт-плейсментом (скрытой рекламой в кино). Теперь про такое говорят "треш", до революции говорили "дранковщина".

Он пытался быть первым везде, включая места, куда не звали. Помимо экранизации песни про Стеньку Разина — первого русского игрового фильма "Понизовая вольница", сделал в 1908-м году первую киносъемку Льва Толстого. Но — из окошка уличного туалета в Ясной Поляне.

В 1913-м Дранков снимал пышный панегирик "Трехсотлетие царствования дома Романовых". В 1917-м — сериал о "развратном старце Распутине". В 1919-м в Белом Крыму — полноценное порно на экспорт (тогда это называлось "парижский жанр"). Перебравшись в США, носился с идеей картины об отношениях императора Николая II c балериной Кшесинской — задолго до скандала с "Матильдой". А умер в том же статусе, с которого начал свой длинный путь: владелец небольшой фотолаборатории в приморском городе (только не в Крыму, а в Калифорнии).

Донскому казаку и офицеру Ханжонкову все это было органически чуждо, исключая Романовых, включая Калифорнию. "Руководимая мною фирма, — писал он в воспоминаниях, — боролась с халтурой и безнравственностью против всего этого заграничного привкуса". Дранкову, бывшему олицетворением такой халтуры, Ханжонков буквально не подавал руки, но по личным причинам: тот пытался уничтожить конкурента на взлете и организовать срыв первой экранизации Лермонтова — "Песни о купце Калашникове", то есть снять дешевле и быстрее выпустить в прокат фильм с таким же названием. Интрига не прошла, Ханжонков успел раньше: друзья в Италии (тогда — одной из главных кинодержав) выручили и срочно напечатали нужное количество копий.

Это одно из определяющих Ханжонкова слов: выручить (не только прибыль). Его выручали, потому что он сам всегда выручал, делил с друзьями последнее. Кинематограф тех лет — пространство хищного капитализма и подлости человеческой, "дранковщина". Однако самого Дранкова не нужно демонизировать — в этом достаточно преуспела советская печать в период борьбы со "старым стилем" в кинематографе. Он был не злодеем, а типичным кинофабрикантом своей эпохи. Это Ханжонков выделялся из общего ряда безоговорочной репутацией и личной порядочностью, в том числе поэтому став первым в лиге: ему можно было верить на слово, с ним можно было заключать джентльменские соглашения.

Но до того, как Ханжонков расправил плечи, процветал Дранков, а всякий образованный человек считал своим долгом плюнуть в кинопоказ как в "вертеп для черни", где бездуховное и безвкусное попирает великое искусство театра. Для тех же, кого называли чернью, Великий немой стал окном в огромный мир: многие именно в кино впервые увидели царя, войну и море, перестав, по замечанию современника, "путать Шекспира и Швейцарию" благодаря первым экранизациям и съемкам водопадов.

Однако главные хиты в России тех лет — фильмы про преступления, самые востребованные сцены — с насилием. Императору доносили, что это может подбить народ на бунт, а он, прежде относящийся к кинематографу благосклонно (первый снятый в стране фильм — запись его коронации), подумывал о суровых мерах. В 1911-м, после пожара в кинотеатре города Бологое и гибели в огне 64 человек, киноотрасль начали жестко регулировать, но направили вместо того, чтоб задушить. К тому моменту государь уже дал русскому "синема" еще один шанс, свои 15 тысяч рублей и императорскую армию на постановку "Обороны Севастополя".

Со своей стороны, Ханжонков поставил на карту все, что имел. Итогом стараний стала невиданная эпопея (сейчас бы сказали — пеплум), где тонущий головной фрегат сыграла подводная лодка императорского флота, Корнилова — Мозжухин, а ветеранов Крымской войны — ветераны Крымской войны.

Государь на премьере был в восторге, но прокатчики не хотели закупать первую русскую полнометражку, поскольку дороговато и рискованно: кино тогда продавали метрами пленки, как веревку. Не имея шансов окупиться по старой схеме, Ханжонков предложил новую: фиксированная плата за копию. И вместо того, чтоб стать банкротом, он стал миллионером и специалистом по большим кинопроектам государственного значения.

В следующем, 1912 году к юбилею Отечественной войны он на паях с союзными теперь французами выпускает еще один пеплум: "1812". Успех был не менее колоссальным, но критика поругивала шок-сцены, в которых дрессированные волки дедушки Дурова терзали манекены — муляжи французских солдат.

Еще четыре года спустя, на пике формы, в 1916-м, Ханжонков выпустил рекордные 100 фильмов, включая образовательные, которые всегда приносили ему чистый убыток, и социальную рекламу. Самая известная рассказывала о вреде алкоголя: волшебник Старевич соорудил для нее спецэффект — черта, лезущего из бутылки (играл опять же Мозжухин). Нравственное просвещение, неизбывная мораль, опора на традицию, национальный стандарт "без всего этого привкуса" оставались главными принципами студии. Рыцарь кинопромышленности был прежде всего русским патриотом, но конец его эпохи был уже близок.

После революции дореволюционное кино на несколько лет продлило себе жизнь в Белом Крыму, куда переместились чуть ли не все основные кинофабриканты, включая Ханжонкова и Дранкова. Всего кинокомпаний было уже более 50, спрос на русские фильмы был стабильно огромен, Россия вошла в число главных кинодержав.

"Ленфильм" считается старейшей действующей киностудией страны лишь по той причине, что его основу — киноподразделение Скобелевского комитета — национализировали первым. В отношении прочих кинофабрик большевики колебались: нарком просвещения и муж киноактрисы Анатолий Луначарский выступал против национализации, но к моменту, когда советская власть установилась в Крыму, вопрос уже был решен в пользу изъятия кинофабрик.

"Основав" таким способом "Мосфильм" и Ялтинскую киностудию, Ханжонков больше не мог передвигаться без инвалидной коляски, а без костылей перестал ходить вскоре после премьеры "Обороны Севастополя": сказалось переохлаждение, которое подъесаул получил в ходе войны с Японией, когда его кавалерийский отряд провалился в воду. Несмотря на это, он отказывался уезжать и эвакуировался одним из последних — вместе с армией Врангеля.

Он же стал одним из первых, кто вернулся, поверив в НЭП. В Союз Ханжонкова пригласил и приветствовал там Луначарский. Но когда бывший миллионер, поработав консультантом в Госкино, приступил к производству первого фильма в кинокомпании "Пролеткино", ее руководство было арестовано по делу о растратах и злоупотреблениях.

Учитывая репутацию Ханжонкова, поверить в его соучастие невозможно. Советский суд тоже не поверил, но все-таки лишил основателя русского кинематографа права работать в кино — как политически неблагонадежного. Так Ханжонков вернулся в Крым, где выживал со второй женой, пока не выручил Борис Шумяцкий. Руководителю советского кино в эпоху "Чапаева", "Цирка" и "Веселых ребят" опальный кинофабрикант направил письмо, в котором объяснился просто: или ему разрешат "войти в рабочую семью светского кинематографа", или он вынужден будет умереть от голода. Шумяцкий прекрасно знал, кто такой Ханжонков, договорился о персональной пенсии — и тем самым спас его незадолго до собственной гибели.

В начале 1938-го Шумяцкого расстреляли (предположительно, за то, что выступал в поддержку закупок кинооборудования в США). Вместе с ним сгинул и второй проект по строительству нашего аналога Голливуда, а вместо кинопроизводства в Крыму вскоре разместились немцы. Признав в парализованном старике деятеля культуры мирового значения, они выделили Ханжонкову две комнаты в его собственном доме, где тот дожил до Победы.

Но кампания по борьбе со "старым стилем" шла своим чередом и своего добилась. СССР вступил в период "малокартинья", а об умерших — Ханжонкове и других глыбах Великого немого — забыли, вспомнив лишь незадолго до развала страны на пике интереса к временам "добезцаря". Тогда в построенном Ханжонковым кинотеатре "Пегас" (при Советах — "Москва") открыли "Дом Ханжонкова" с кинопоказами в оригинальных интерьерах.

Однако жемчужина ханжонковской империи, выстроенная после успеха "Обороны Севастополя", не пережила возвращения в капитализм: впоследствии оригинальный кинозал перестроили и распилили под коммерческие нужды. Остается "Художественный" — старейший кинотеатр страны и один из старейших в мире, которому недавно вернули исторический облик, но никто уже не помнит, что этот облик определен Ханжонковым.

Едва ли не последним местом в огромном русском мире, где хранили память об основателе нашего кино, были регионы, которые иногда называют новыми, хотя они российские исторически: Крым, Новороссия, Донбасс. Еще при Украине появились Ханжонковские чтения в Макеевке, где в честь Ханжонкова назван целый городской район (неподалеку, в Ханжонковке, по-современному — в Нижних Крынках, великий кинематографист родился). При новой власти — это уже Ханжонковские дни в Донецкой Народной Республике, которые проводились даже в годы, когда ДНР и ЛНР грозило уничтожение.

Оттуда национальная память как будто вернулась в город, ставший для непризнанных республик важным узлом снабжения и дорогой в Россию, — в Ростов-на-Дону. В 2016 году Ханжонкову там поставили роскошный памятник, а на здании первого в городе кинотеатра, где вернувшийся с войны офицер Войска Донского посмотрел свой первый фильм, висит памятная табличка. Если бы на ней было также написано, что в тот день изменилась история мирового кино, это было бы релевантно фигуре. Но прежде всего она и все, ею сделанное, объединяет собственную страну — регионы "новые" и "старые" — в единый русский мир, который со времен Ханжонкова заканчивается там, где перестают смотреть фильмы на русском языке.

После того как Донбасс вновь стал полноправной частью России, память об основателе русского кино должна вернуться и в столицы. Уже появилась инициатива поставить памятник в Москве к 150-летнему юбилею (в 2027 году), но для этого тоже должны сойтись звезды, а Ханжонкову и в жизни не то чтобы везло — его успех скорее следствие труда и доброго имени. За него всегда были люди, но против часто была Фортуна — да так, что великий киноподвижник оказался почти забыт вместе с его фильмами и эпохой, когда наше давало фору западному, выдавая трагедии масштабов "Титаника" и "Трои" и мелодрамы, над сюжетами которых рыдали миллионы.

Еще до революции у русского народа было по-настоящему великое кино. Но из-за сочетания технических и политических причин это величие омолодили до "Броненосца "Потемкина" Эйзенштейна и даже до "Земли" Довженко, в начале которой на груде яблок мучительно долго помирает украинец.

Читайте также: