В центре "Русское поле" проходят реабилитацию дети с онкозаболеваниями

2025-09-25T18:03:20Z — Непростым и небыстрым был путь к созданию в России учреждения, в котором дети, страдающие тяжелейшими онкологическими болезнями, могли бы проходить полноценную реабилитацию. Попытки были - учреждения не было. А теперь, спустя 11 лет, когда лечатся заболевания, считавшиеся безнадежными, когда почти 90 процентов детей выздоравливают, Центр реабилитации детей, страдающих тяжелейшими онкологическими болезнями, в подмосковном Чехове известен всему миру.

Утро. К центральному подъеду подъезжает легковушка. Выходит молодая элегантная мама с баулами. Потом папа выносит в коляске девчушку. Закрыли машину. Идут к подъезду. И почти сразу рядом с ними оказывается ярко одетый мальчуган с бейджиком на шее:

- С коляской лучше подниматься по пандусу. Дверь я вам открою.

Выдал полезную информацию и мгновенно оказался у двери, приложил бейджик. Дверь открыта. Вход свободен. Прежде чем парнишка побежал к своему самокату, успеваю у него спросить: "Ты с кем? Откуда у тебя бейджик?" Какая снисходительная реакция в ответ:

- Мне же исполнилось четырнадцать! Значит, можно без сопровождения взрослых (именно такое официальное словосочетание). И бейджик уже положен по закону. По какому закону? Нашему! "Русского поля"!

Законы "Русского поля". Кем приняты? Где опубликованы? Да, среди красочной, вне привычных стандартов оформленной информации, которая постоянно обновляется, указано, что без взрослых можно только после 14 лет, что те же бейджики положены только с этого возраста. А вот, например, запрета на общение не существует. Напротив, всячески поощряется. Даже если собеседник не известен.

Свои имена, как правило, не утаивают. Общительность, явная доброжелательность. Поделиться проблемой, высказаться о беде, рассказать о преодолении трагедии... Естественное желание, облегчение души и сердца. Это вписывается в здешние законы. И сам многолетий глава учреждения Александр Карелин это явно поощряет. И претензии, критику в свой адрес не останавливает.

Вот выговаривают ему, что не работает бассейн, "а он так нужен нашим детям для реабилитации". Выговаривают, не смущаясь присутствия посторонних. Тем более, зная, что посторонние из газеты. Сами поясняют: может, именно этот факт поможет. Аргументируют: "Вот же пол в столовой теперь такой красивый, удобный". Новый пол и вправду удался. А вот с бассейном так непросто! И Александр Федорович уже не в первый раз вынужден оправдываться за не отремонтированный бассейн. Хотя лично его вины в этом нет. Спрос с него. Он хозяин. Он в ответе.

Свои законы. А впечатление, что тут все как-то само собой. Как дома. На самом деле все расписано по минутам. И это касается не только лечебного процесса. Что само собой разумеется. Знаю Карелина давно. Он какой-то вечно влюбленный в этот центр. С утра до ночи он тут.

- Во сколько вы приезжаете?

- Где-то полвосьмого, без пятнадцати восемь.

- А живете в Москве. Сюда ехать почти два часа. Постоянный недосып...

- Я привык к такому ритму. Встаю рано, ложусь поздно. Но все нормально. Какие дети у нас проходят реабилитацию? После тяжелых онкогематологических заболеваний. Плюс иммунодефициты, все трансплантированные ребята. Периферическая стволовая клетка, трансплантация печени, трансплантация почки.

- А еще хозяйственные дела...

- Главные трудности в том, что нам досталось старое неприспособленное здание. Оно было построено как санаторий для взрослых и не предусмотрено для пациентов с ограниченными возможностями. Тем более для детей. Нужны же какие-то зоны, где игровые должны быть. Теперь-то они есть. Стараемся, организовываем игровые, приспосабливаем помещения для ребят с ограниченными возможностями. У нас же каждый день минимум пять, а чаще 15 детей передвигаются на колясках. И они должны иметь возможность проехать в любое место. Сейчас это делается во время капитального ремонта. Вы же неслучайно обратили внимание на пандус у входа. А как без него?

На пандус внимание обратила: по собственному состоянию знаю, как важно его наличие. Но больше поражает, что Александру Федоровичу известны имена пациентов, истории не только их болезней, но и жизней. Его появление никого не смущает: свой среди своих. Вот подошли к столовой. Закончился обед. Все уже расходились. Некоторых удалось вернуть. Называю себя. Прошу поговорить. Хотите - называйте себя. Не хотите - не называйте.

- Вы откуда? Как вас зовут?

- Меня зовут Юлия, я из Анапы. С сыном. Ему уже 13 лет. Приехали на реабилитацию. Где он сейчас? Где-то ходит. Уже бегает, гуляет. Лечился в Краснодаре. У него промелоцитарный лейкоз. До этого не болел. Все внезапно выяснилось. Узнали от других родителей, что есть реабилитационный центр. Отправили документы на электронную почту.

- Да, у нас есть адрес электронной почты. Родители могут сами сделать запрос, - комментирует Александр Федорович. - Вот мама узнала, что можно реабилитироваться. Она или сама посмотрела на сайте, или от кого-то из родителей узнала и нам на почту сделала запрос.

- Как вас приняли? - спрашиваю маму.

- Хорошо. Здесь все хорошо.

- А мы из Кемеровской области, - вступает в разговор мама 12-летнего красавца, банковский работник Анастасия. Ей 41 год. - У сына, страдающего первичной тромбофилией, инсульт был. Ген сломанный оказался. У старшего сына со здоровьем проблем нет. Нам врач рекомендовал пройти реабилитацию в "Русском поле". Мы второй раз здесь.

- А мы из Дагестана, из Махачкалы. Мне 35 лет, - говорит Хану Жумаева. - Сыну 9 лет. У него острый лимфобластный лейкоз. Лечились в Махачкале. Там Индира Магомедовна Юнусова, классный врач. Мы пролечились. Год спустя нам врач сама сказала, что нужно на реабилитацию. Вот так мы заявку подали. Претензии? Никаких! У нас все хорошо.

С Хану соглашается тридцатилетняя мама четверых детей из дагестанского села. Замуж она вышла в восемнадцать. В девятнадцать родила первенца. И вот у одного ребенка острый лимфобластный лейкоз. С ним в "Русском поле" на реабилитации уже второй раз.

- Кто с детьми дома? Папа детей, свекровь, свекор. Все вместе живем. В прошлом году, когда приехала, здесь ремонт был. Сейчас все лучше стало.

- А я Котлерова Елена Николаевна из Красноярского края.

- А москвичи вообще бывают здесь?

Елена Николаевна игнорирует вопрос. Продолжает.

- Вот этот молодой человек - мой сын Артем. Ему 17 лет. Чем болен? Лимфома Ходжкина. Уже в ремиссии. Здоров. Мы здесь на реабилитации. А лечили в Красноярске. На фоне химиотерапии выявились осложнения. Прошли. И вот лечащий врач порекомендовала данный центр. Мы в прошлом году первый раз приехали. Нам очень хорошо помогли по восстановлению.

Артем сам вступает в разговор. Сообщает, что его будущее - нечто, связанное с инженерией, наверное. Но не айтишник.

- Как тебе в этом центре?

- Здесь очень классно! И природа, и такие люди... Для реабилитации, для лечения, для обследования. Ну отлично!

А мама Артема сетует, что ничего подобного нет в Сибири. И люди из Владивостока вынуждены ехать в Подмосковье, чтобы получить элементарную реабилитацию. Ее, считает Елена Николаевна, можно организовать, проводить на месте при тех же онкоцентрах, краевых больницах. Не у каждого же есть возможность приехать в "Русское поле".

Да, это единственный и уникальный совершенно центр. Можно ли уникальность тиражировать? Не уверена!

Маше Гришиной проще. Она из Одинцовского района Подмосковья. Ей десять лет. Три с половиной года лечилась в Центре имени Димы Рогачева. Диагноз - нефробластома. Было три рецидива. Единственная в семье дочка. Родилась здоровой. До четырех лет никаких проблем со здоровьем. А потом... Потом мама - инженер-технолог и папа - строитель столкнулись с трагедией... Вдруг лихорадка. Температура 38-39 не спадала. Поликлиника, частная клиника, детская больница... В приемном покое осмотрели, анализы взяли, повели на УЗИ. Рак почки. Четвертая стадия. Метастазы в легкие. Четыре операции на легких в Центре Димы Рогачева. Была химия, была лучевая, была пересадка стволовых клеток.

- А что еще, господи, было-то за эти четыре с половиной года? - говорит мама. - После очередного курса лечения нас выписывали. Потом обратно возвращались. Уже с рецидивом. Сейчас мы с 2022 года в ремиссии. В "Русском поле" в первый раз. Здесь великолепно!

Для Александра Федоровича такая оценка сродни бальзаму.

- У нас дети на реабилитации, - говорит директор. - Они не получают специального лечения онкозаболеваний. Они поступают к нам в состоянии ремиссии или в промежутке между курсами терапии. У нас заместительная терапия. Химиопрепараты практически не нужны. За редким исключением, когда поступают пациенты, которым требуются их единичные введения. В основном дети поступают обследованными. Мы проводим дополнительные, если нас что-то не устраивает. Или мы выявили какие-то проблемы.

Сроки пребывания? Его стоимость? Стандартное пребывание - 14 дней. Тариф за две недели мамы с ребенком - в среднем до 250 тысяч рублей. От чего зависит срок? От неких стандартов по стационарной помощи. Думаю, надо чтобы пребывание было не 14, а 21 день. Оптимальный вариант реабилитации - три недели.

- Дети здесь круглосуточно. Надоедают друг другу?

- Такое возможно. В первую половину дня ванны, массажи, лечебная физкультура, индивидуальные и групповые занятия на нейрокогнитивных тренингах. Когда заканчиваются основные процедуры, остается группа воспитателей, которая занимается кружковой работой. Лепка, рисование, танцы, мультстудия, караоке, бисероплетение. И это, несмотря на дефицит персонала. Ведь наш центр не в ближнем Подмосковье. Поблизости, например, не живут врачи, инструкторы-методисты по лечебной физкультуре. Нет, они не ночуют в Центре. Для этого есть специальный автобус: каждый день привозит и увозит специалистов.

А вот мой сопровождающий по центру воспитатель Андрей Мулярец местный, живет в Чехове. Здесь родился. У Андрея два высших образования - юридическое и педагогическое. Есть своя машина. Но иногда 15 километров от дома до центра проходит пешком. Природа, воздух. Родители Андрея тоже работают в центре. Мама Марина Владимировна - воспитатель. Папа Валентин Николаевич возглавляет службу безопасности. Семейственность? Ее обычно приветствуют, если она касается рабочих специальностей. Но если папа, скажем, медицинский начальник, то сыну или дочери лучше трудиться в учреждении, папе не подчиненном. Почему? Очень заметно желание общения. Вот в вестибюле толпа мальчишек и девчонок. Ни родителей, ни сотрудников. Только они. Некоторым почти 17 лет. Ульяна из Ростова-на-Дону, Марго из Москвы, Василиса из Перми, Серафим из Арзамаса, Антонио из Татарстана, Кирилл из Томска... Диагнозы? Тяжелейшие. Еще совсем недавно роковые. Со знанием дела девятилетний Емельян из подмосковного Зеленограда рассказывает о пересадке костного мозга, перенесенной в четырехлетнем возрасте.

- Ой, я сюда с пяти лет езжу, - сообщает Емельян. - Наверное, девятый-десятый раз . Точно не посчитаю.

Вечерами, бывает, не всем нравится фильм, который в зрительном зале. Тогда сами сдвигают с мест разноцветные диванчики в большом фойе - и "Что? Где? Когда?" отдыхают. Здесь такие вопросы. Такие ответы. Такие споры...

Заходим в мультстудию. Какие поделки! Какие рисунки! Какие цвета! И такая уютная и доброжелательная руководительница - мама Андрея Марина Владимировна. Она так вкусно рассказывает и показывает то, что сотворили дети... А они тут же, рядом. Их ничуть не смущает появление незнакомого человека. Запросто вмешиваются в наши разговоры. Хозяева!. И вот уже у меня на руке браслет из бисера.

За одним появляется второй - авторы же разные. Всего из "Русского поля" я привезла шесть бисерных браслетов. Дарили и собственноручно надевали на руки их авторы. И какой же я получила нагоняй, когда один из браслетов спрятался в рукаве пиджака! Подошла автор с роскошной косой. Строго спросила: "А где мой браслет?" Достала. Водрузила на место. Девочка вернулась к подругам. Все по законам "Поля". Они, очевидно, на всю жизнь. Тому наглядный личный пример.

Десять лет назад, когда "Русское поле" только открылся, была здесь в кинозале на капустнике. Рядом сидела мама с крохотной девчушкой. Открывающий капустник оказался многословным. Девчушка ерзала. Мама строго призывала ее к порядку. Когда же наконец заявили о начале, малышка на весь зал провозгласила: "Ну, поехали!" - и помчалась к сцене. К ужасу мамы и восторгу зала. Так я познакомилась с семьей водителя из Иркутска Сергея Сечина.

В семье три дочери. Младшую, которая прокричала, зовут Ульяна. Маму зовут Есения. Не стану о том, что перенесла Ульяна, ее родители. Но чудеса бывают. Правда, и рецидивы случаются. Разные. Умеем из них выходить. Когда Ульяна с мамой приезжают в Москву, обязательно общаемся. А уж какой букет мне преподнес Сергей, когда я была в командировке на Байкале... Так сложилось, что каждую субботу мне обязательно звонит Есения. Где бы ни была я, где бы ни была Есения. И вдруг на другом конце провода не Есения. Ульяна. Что случилось? В ответ почти выговор: "Мне же исполнилось 14 лет ! Имею право". Право по закону "Русского поля"...

Сейчас Ульяне будет 15. Проблемы со здоровьем случаются. Но надо видеть, говорить с этой красоткой. Недавно в Иркутске на научном форуме был директор Центра имени Димы Рогачева Николай Грачев. Профессор встретился с Есенией и Ульяной. Они приехали в центр на очередной осмотр, лечение, а потом - на реабилитацию в "Русское поле".

...С утра вышла из корпуса. Прохладно, хмуро. Появилась вальяжная многоцветная кошка. Видела ее тут не однажды. Собаки, лошади - главные фигуранты зоотерапии, лечение пациентов с помощью домашних животных - пока из области мечтаний. А кошка... Она же сама по себе. Забралась на соседнюю скамейку. Потянулась. Передумала и водрузилась ко мне на колени. Лапами теребит мою шерстяную кофту. Очень по-хозяйски. Появляется белокурый мальчишка на самокате:

- Вы ее не гоните! Ладно? Она не кусается, не царапается. Она совсем чистая. Добрая. Ее все знают. Она посидит и уйдет.

Кошка посидела, помурлыкала и ушла. Подъехала машина. Я уехала из "Русского поля". В субботу на компьютере набирала эти заметки, когда из Иркутска позвонила Ульяна. Сказала, что занята, что перезвоню. Не перезвонила. Помешала разница во времени. Придется объясняться...

Читайте также: