«Ваша розовая кофточка, ваши сиськи и ваш микрофон». Скандал с Киркоровым поразил всю страну. Как его выходка рассорила ученых?

2025-08-04T18:05:50Z

Скандальное выступление Филиппа Киркорова на пресс-конференции в 2004 году стало предметом изучения ученых-филологов. Его детально исследовал главный в России специалист по русскому мату, доктор филологических наук, завотделом Института русского языка имени В. В. Виноградова РАН и судебный эксперт Анатолий Баранов. Детали исследования подробно описывает выходящая в издательстве «МИФ» книга «Запретные слова. Заметки лингвистов о русском мате».

Скандал на пресс-конференции артиста 2004 года стал одним из самых заметных в «нулевые» годы. Тогда звезда эстрады в грубой форме сказал, что его раздражает розовая кофточка, грудь и микрофон журналистки Ирины Ароян. Высказывание Киркорова вызвало широкий резонанс, а против самого артиста начали судебное разбирательство. Лингвистическую экспертизу писал как раз филолог Анатолий Баранов.

Любопытно, что сам Киркоров уже много раз жалел о сказанном. В 2023 году исполнитель заявил, что хотел бы вернулся в прошлое и не допустить инцидента. «Хочется вернуться в 2004 год и на той злополучной пресс-конференции надеть розовые очки, что я постоянно ношу сейчас. Тогда я бы посмотрел на розовую кофточку и грудь Ирины Ароян совсем другим взглядом», — отметил Киркоров.

«Лента.ру» с разрешения издательства «МИФ» публикует отрывок из книги «Запретные слова. Заметки лингвистов о русском мате», в котором филолог Баранов анализирует скандальное выступление звезды.

В мае 2004 года известный российский певец Филипп Бедросович Киркоров проводил вместе с Анастасией Александровной Стоцкой пресс-конференцию в Ростове-на-Дону. Одна из журналисток — Ирина Михайловна Ароян — спросила Киркорова о причине большого количества ремейков в его репертуаре:

Надо сразу сказать, что вопрос был провокационным, поскольку предполагал, что количество ремейков у Киркорова велико. Действительно, отвечая на вопрос о причине, Киркоров соглашался бы со злоупотреблением ремейками как с фактом. А предположение о нехватке новых мелодий и новых авторов подлило масла в огонь. Именно это и вызвало крайне негативную реакцию со стороны певца и породило впечатляющий скандал.

Киркоров: А назовите, пожалуйста, количество ремейков в моем репертуаре, кроме «Ой, мама, шика дам» и «Вива ля дива»? (Заметив, что на него наводят фото­камеру, Киркоров нарочно таращит глаза в объектив. Журналистка несколько смутилась.)

Ароян: Я так сразу, навскидку не назову...

Последовало настоятельное — и вполне законное — требование доказательств.

К.: Ну так вы же отвечайте за свои слова. <...> Секундочку, вы отвечайте за свои слова — я буду отвечать за свои. Значит, начнем сначала. «Атлантида» — собственная песня? Собственная песня? Что вы меня фотографируете? Вы слушайте! «Атлантида». Дальше. «Ты, ты, ты» — чья песня, кто исполнял? «Небо и земля» кто исполнял? Дана Интернешнл? Таркан и Рики Мартин, а? Дальше. «Зайка моя» — кто? «Марина», «Я поднимаю свой бокал»…

А.: Вы великий... (Попытка журналистки смягчить накал страстей не удалась.)

К.: Да я знаю, что я великий! <...> Ремейки делать. (Аро­ян продолжает щелкать фотоаппаратом.) Я не хочу, чтобы вы меня фотографировали!

А.: Вы не против того, что я так и напишу?!

К.: А? Да мне... да мне по..., как вы напишете, — так же, как и вы! Я не люблю про... непрофессионалов: непрофессионалам тут делать нечего. <...> А вы отсюда уйдете!

А.: Почему вы так себя ведете?

К.: Все, взяла и ушла отсюда.

А.: Я, как и вы, на работе.

К.: Встали и ушли!

А.: Вы считаете, что это нормально?..

К.: Да, я считаю — нормально. Встала и ушла отсюда! Ремейков ей, видите ли, большое количество… На пресс-конференции к звездам надо приходить подготовленными, а не так, как вы: вчера у подворотни, а сегодня здесь, на втором ряду.

А.: «У подворотни» — это...

К.: Все, до свидания!

А.: Хорошо, до свидания! <...> А вы научитесь себя прилично вести! «Звезда»!..

К. (рифмуя): Да... *****!

В пространной дискуссии между Киркоровым и Ароян (здесь она воспроизводится фрагментарно) обсценных слов не так много: идиома по *** и слово *****. Однако в целом впечатление создается крайне негативное: звезда российской эстрады переходит границы приличий. Собственно, сам факт использования обсценной лексики на публичном мероприятии — пресс-конференции — даже по тем «вегетарианским» временам был нарушением административного кодекса. Передразнивание реплик Ароян, говорившей с некоторыми фонетическими особенностями южнорусских говоров, по нынешним временам вообще тянет на разжигание межнациональной розни (шутка).

Скандал приобрел вселенский масштаб, поведение Киркорова широко обсуждалось в СМИ. Даже летний сезон отпусков и всеобщей расслабленности не снизили накал страстей. Я случайно услышал часть пресс-конференции, поскольку ее фрагменты воспроизводили основные российские СМИ, и отметил для себя, что, несмотря на все безумие состоявшегося блистательного дискурса (прямо в театр — будут аншлаги), придраться особенно не к чему, возможен только штраф в рамках КоАП. Да и по КоАП истцам не успеть: срок давности очень небольшой.

Когда ко мне обратились адвокаты Киркорова и выяснилось, что подан иск по оскорблению, то я был несказанно удивлен. Дело в том, что оскорбление тогда подпадало под ст. 130 ч. 2 УК РФ, то есть «Оскорбление, содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации». Согласно этой статье, оскорбление определялось как «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». Кроме того, юридическая интерпретация оскорбления предполагала (и предполагает сейчас) направленность выраженной отрицательной характеристики на конкретное лицо. Не буду приводить соответствующую практику по этим делам, но она есть (читатель может мне поверить). Между тем в состоявшемся феерическом обмене мнениями реплики с обсценными словами не передают негативной характеристики Ароян, — или, по крайней мере, это практически невозможно доказать.

Действительно, в реплике «А? Да мне... да мне по..., как вы напишете, — так же, как и вы! Я не люблю про... непрофессионалов: непрофессионалам тут делать нечего. <...> А вы отсюда уйдете!» Киркоров адресует Ароян отрицательную характеристику — непрофессионализм. Для сообщения этой характеристики используется слово литературного русского языка — непрофессио­нал (в формах непрофессионалов, непрофессионалам). Однако эта характеристика не выражена в неприличной форме, поскольку передана словами принятого литературного стандарта. С другой стороны, обсценная идиома по *** не приписывает Ароян никаких отрицательных характеристик: она в данном фрагменте употреблена в значении «все равно, неинтересно, безразлично». Иными словами, Киркорову безразлично, что о нем напишет журналистка. Продолжение фразы так же, как и вы указывает на то, что говорящему безразлична и сама журналистка.

Другая реплика Киркорова, подозрительная в смысле характеристики Ароян в неприличной форме, содержит матерное слово *****.

А.: А вы научитесь себя прилично вести! «Звезда»!.. К. (рифмуя): Да... *****!

В приведенной реплике слово ****** (в речевом акте, состоящем из этого же слова) допускает две различные интерпретации. В первом случае Ароян приписывается некоторая характеристика, и она выражена в неприличной форме.

Во втором понимании речь идет о языковой игре, основанной на рифме со словом звезда из предшествующей реплики Ароян. Такой обмен «любезностями» напоминает ситуацию вялой семейной перебранки: «Когда же ты наконец, блин, вынесешь мусор?» — «Мусор-******».

В последнем случае участники непринужденной беседы скорее выражают неудовольствие друг другом, чем обмениваются взаимными оскорблениями.

Поскольку реплика Киркорова состоит из одного слова — очень нехорошего — и следует после частицы да в значении согласия, по контексту невозможно установить, что конкретно имеется в виду — приписывание негативной оценки или языковая игра.

Непонятно также, к кому относится эта оценка: строго говоря, звезда в данном контексте — Киркоров, но тогда нехорошее слово говорящий может адресовать самому себе — в порядке самокритики, так сказать.

Если серьезно, то определить, кому адресовалась подобная неприличная оценка, можно было бы по видеозаписи пресс-конференции. Однако подробная судебная экспертиза с анализом видеоматериалов, с сопоставлением вербального и невербального поведения участников (типичный способ исследования речевого общения в дискурс-анализе) назначена не была.

Еще один пункт обсуждаемого дела — слово сиськи.

Слово сиська квалифицируется в толковых словарях русского языка как просторечие. В приведенной реплике слово сиськи употреблено с той же стилистической окраской. Заметим, что изменение стилистических характеристик слов в принципе возможно, но это очень редкий случай и зависит скорее не от контекста, а от значения. Так, идиома сумасшедший дом в значении ‘место пребывания и лечения сумасшедших’ относится к нейтральному слою фразеологизмов, а в значении «беспорядок» — к идиомам разговорного стиля речи. В данном случае значение слова сиська не меняется и сохраняет свои стилистические характеристики. Таким образом, форму выражения смысла нельзя рассматривать как неприличную, да и негативной оценки журналистки здесь нет, хотя отношение Киркорова к ней передано очень ярко.

Наконец, еще один пункт обвинения — метафора ПОДВОРОТНИ, использованная Киркоровым.

Действительно, слово подворотня в рассматриваемом контексте употреблено как метафора. Как известно, метафора представляет собой способ осмысления одной сущности в терминах другой, в основе которого лежит идея сходства, уподобления одной сущности другой. Метафоры в тексте имеют различные семантические следствия, которые определяются характером ситуации общения, ситуацией, описываемой в высказывании, и другими факторами. Так, метафора «народ/ общество — это стадо» часто используется в современной публицистике для смыслового выделения идеи несамостоятельности, покорности, поскольку знания о мире говорят нам, что стадо животных (например, коров, овец и других) управляется пастухом.

В спорном фрагменте слово подворотня как метафора может влечь различные семантические следствия: от осмысления подворотни как места обитания маргинальных слоев общества (в частности, женщин с низкой социальной ответственностью) до сопоставления с поклонницами, ожидающими артиста у запасного выхода из театра. Последнее вряд ли, но формально этому ничто не противоречит.

Само по себе слово подворотня не относится к числу неприличных. Иными словами, метафора подворотни может рассматриваться как что-то неприличное и, соответственно, как оскорбление только в контексте явного следствия, включающего бранное, неприличное или обсценное выражение, например слово проститутка.

Очевидно, однако, что при негативном понимании обсуждаемой метафоры с тем же успехом можно предположить и другие варианты негативно-оценочных лексем, обозначающих представителей низов общества, обитающих в подворотнях, — пэтэушница, бомжиха, алкоголичка и прочие. Разумеется, они несут явный негативный смысл, но квалифицировать их как неприличную форму выражения все-таки нельзя. Многообразие семантических следствий из метафоры не позволяет однозначно указать на то или иное понимание, а однозначность понимания для судебной лингвистической экспертизы — условие sine qua non.

Неопределенность семантического следствия оказывается в данном случае решающим фактором при оценке реплики Киркорова в судебной экспертизе: она не могла рассматриваться как оскорбление в смысле ст. 130 УК РФ.

Основная коллизия данного дела, вызвавшая бурную реакцию российского общества, заключалась в очевидном расхождении между законодательством и обыденными представлениями носителя русского языка.

Действительно, представим себе такую ситуацию. К чиновнику приходит пожилой человек для получения некой справки. Он ждет в очереди несколько часов, а когда заходит в кабинет, то чиновник (или чиновница) в ответ на предъявляемые посетителем совершенно законные претензии сообщает, что приемное время закончилось.

Является ли это оскорблением? В обычном смысле — весьма вероятно. Однокоренные слова литературного русского языка оскорбительный, оскорбление, оскорбительно используются в различных ситуациях, не имеющих отношения к оскорблению в юридическом смысле.

<...>

В дальнейшем, обсуждая с разными лингвистами и правоведами дело Филиппа Бедросовича, я натолкнулся еще на одно интересное соображение, которое поначалу выглядело как слабое и несущественное для аргументации по делу «Ароян против Киркорова». Один весьма поднаторевший коллега, ментально потрепав автора этих строк по плечу, сказал:

Читайте также: