Летящая лошадь, храм-муравейник и лапша. Россияне массово едут в самый закрытый район Китая. Почему там нужно непременно побывать?

2025-07-14T21:02:20Z

Туристов, которые уже видели Великую Китайскую стену и Запретный город в Пекине, Терракотовую армию в Сияне и телебашню «Восточная жемчужина» в Шанхае, ждут новые открытия на севере страны. Этот регион пока еще не очень популярен среди западных путешественников и не «раскручен» в известных тревел-блогах. А посмотреть там есть на что. «Лента.ру» посетила самый закрытый район Китая — Синьцзян — и «сердце Шелкового пути» — провинцию Ганьсу — и рассказала, почему там стоит непременно побывать.

«Территория Китая по форме напоминает курицу. Мы сейчас находимся на севере, в ее хвосте. Это самый большой по площади регион страны — более 1,6 миллиона квадратных километров. Здесь Китай граничит с целыми восемью странами: Монголией, Россией, Кыргызстаном, Казахстаном, Таджикистаном, Афганистаном, Индией и территориями, контролируемыми Пакистаном», — показывает нам, группе российских журналистов, карту гид — улыбчивая китаянка по имени Ван Синьцзин, пока мы едем в автобусе из аэропорта Урумчи, столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР).

Надо признать, соседство с Центральной Азией наложило свой отпечаток на регион — это видно сразу по прибытии в аэропорт. В местном фудкорте висит аппетитная реклама блюд, подозрительно напоминающих узбекский плов, а в магазинах продаются разноцветные халаты и тюбетейки.

Местные жители — уйгуры, исповедующие ислам, — даже внешне не похожи на китайцев. Некоторые носят длинные халаты и бороды, но не настолько массово, чтобы это бросалось в глаза. В ресторанах не подают свинину (один из самых популярных видов мяса в Китае), зато есть множество вариаций баранины.

Нет здесь ни умопомрачительной высоты небоскребов и бизнес-центров, как в Шанхае, ни монументальных зданий советского типа и широких проспектов, как в Пекине. Вместо этого — аккуратные ряды слегка однотипной жилой застройки, кристальная чистота и заботливо посаженные вдоль дорог деревья и кустарники. На улицах — ни души, что для Китая даже диковато.

Главный рынок Урумчи уж очень похож на центральноазиатские базары, только более «причесанный» и заточенный под туристов — для них тут даже установили модные фотозоны. На фоне возвышаются минареты, повсюду прилавки с орехами, сухофруктами и спелыми ароматными дынями (ими здесь особенно гордятся и не зря — вкус отменный), аромат свежеприготовленных уйгурских лепешек и даже целый магазин с мягкими игрушками в форме местной выпечки. Иногда, правда, попадается какая-нибудь экзотика вроде наших голубоглазых матрешек в куче всем знакомых китайских сувениров или нарисованной на арбузе популярной куклы Лабубу.

Если посмотреть беглым взглядом, совершенно ничего в Урумчи не свидетельствует о попрании прав человека, «лагерях перевоспитания» уйгуров, массовой слежке и прочих зверствах, о которых любят говорить на Западе. СУАР — действительно непростой регион, который доставил немало головной боли Пекину. На протяжении многих веков местные жители поднимали восстания, а в 1990-х начали тяготеть к радикальному исламу. Члены «Движения Восточного Туркестана» (организация признана террористической и запрещена в России) устраивали теракты вплоть до 2016 года. Но со временем благодаря жестким мерам безопасности и кампании по дерадикализации их количество сошло на нет.

Кажется, что в СУАР уже давно перевернули эту страницу истории — никаких заборов с колючей проволокой и следящих со всех сторон, как «Большой брат», камер тут нет. А местные власти активно приглашают в гости туристов, в том числе россиян.

«Сейчас в Урумчи есть прямые рейсы из Москвы, но мы заинтересованы в открытии авиасообщения и с другими российскими городами. В апреле у нас открылся новый аэропорт. Оттуда осуществляются рейсы в страны Центральной Азии, Грузию, Армению, Азербайджан. Скоро появится прямой рейс в Японию», — говорит заместитель директора Управления иностранных дел Народного правительства СУАР Сяо Йевэнь.

Чтобы лучше познакомиться с местной историей и культурой, нас ведут в музей Синьцзян-Уйгурского автономного района. Там сразу становится понятно, насколько китайцы чтут свое прошлое — народу столько, что кажется, будто все они приехали послушать Metallica, а не посмотреть образцы сушеной еды времен правления династии Тан. Приходят целыми семьями с пожилыми родственниками и маленькими детьми — такое редко встретишь даже в самых популярных российских музеях вроде Третьяковки или Эрмитажа, не говоря уже о региональных выставочных залах.

Всего в музее около 50 тысяч экспонатов, но главных «фишек» несколько. Первая — нарисованное на куске шелка изображение богов Нюйвы и Фуси, которые сплелись змеиными хвостами. В сувенирном магазине на выходе из музея они есть в виде плюшевых игрушек и брелков. Вторая — редкие останки нескольких мумий II тысячелетия до нашей эры.

Кроме того, в экспозиции — традиционная одежда, предметы быта, посуда, культовые предметы и артефакты, найденные при раскопках захоронений местной знати. В то время у ее представителей было принято забирать с собой на тот свет огромные скульптуры коней и человеческих фигур с головами животных. Мало ли что там ждет в загробном мире…

Несколько часов полета, и мы попадаем в другую северную провинцию Китая — Ганьсу, которая была одой из ключевых точек на Великом Шелковом пути. Ее столица — Ланьчжоу — третий по величине город на северо-западе страны после Сианя и Урумчи. Во времена династии Хань он был известен как «Юньу», что означает «Золотой город».

Внешний вид жителей, панорама и энергетика тут совсем другие. После тихого размеренного ритма Урумчи Ланьчжоу оглушает азиатским шумом улиц и ослепляет обилием анимированной рекламы и ярких вывесок. Особенно завораживают утренние виды города с величественными небоскребами в предрассветной дымке на фоне желтых вод Хуанхэ — такой цвет река приобрела из-за обилия глины.

Сейчас Ланьчжоу — современный мегаполис с населением около четырех миллионов человек, крупный центр научных исследований и образования. Но за свою историю город повидал немало — и развитие торговли, и приход к власти нескольких династий правителей, и нападение монголов, и японско-китайскую войну. Память советских летчиков-добровольцев, которые в 1937-1940 годах помогали своим китайским товарищам в борьбе с японцами, здесь чтут до сих пор — на горе над Ланьчжоу установили мемориал с их именами и бережно за ним ухаживают.

«Посмотрите на этого коня, ему целых две тысячи лет!» — указывает нам уже другой гид, неплохо говорящая по-русски китаянка, представившаяся Машей, на бронзовую статуэтку в Музее провинции Ганьсу в Ланьчжоу.

По количеству толпящихся вокруг стеклянной витрины людей с телефонами сразу становится понятно, что это один из главных экспонатов. Небольшая фигурка зеленоватого оттенка с причудливым, будто смеющимся выражением называется «Летящая лошадь». Сначала кажется, что конь упирается ногой в какой-то микропостамент, но на самом деле это летящая ласточка.

«Мы в Китае очень любим лошадей. Поэтому эта скульптура стала у нас символом туризма», — гордо заявляет Маша.

В Ганьсу сделали из «Летящей лошади» настоящий культ. Зеленого коня с белоснежными зубами можно увидеть на стаканчиках с кофе, шоперах и футболках, игрушки в виде него продаются в магазинах duty free и на самых отдаленных заправках далеко за пределами Ланьчжоу.

Как рассказала гид, помимо скульптуры лошади, в музее есть еще два особенно важных экспоната. Это cтеклянная чашечка в форме лотоса с блюдцем нежно-голубого цвета — трудно поверить, глядя на такой насыщенный оттенок, что ее изготовили не вчера, а сотни лет назад. А еще — ваза с женской головой из V-III тысячелетий до нашей эры. В отличие от коня, с ними не делают сувениры, но тоже сильно гордятся.

«А вот так в древности расписывали посуду. Вот тут у нас ящерица, здесь — лягушка, а вот это — Жучка!», — продолжает Маша, демонстрируя глиняные вазы того же периода, что и женщина-ваза, с «анималистическими принтами».

На одной из них, действительно, видны стершиеся изображения двух грызущихся собак. Скорее всего, не поделили кость какого-нибудь вымершего животного.

В древнем Китае знали толк в креативе. Они даже медицинские рецепты писали не на скучных кусочках бумаги, а на изящных длинных деревянных палочках. Правда, прочесть на них что-то простому человеку без соответствующего образования всегда было затруднительно.

Во время путешествия по разным городам Китая нам на глаза ни разу не попались разруха или кричащая бедность, с которой можно столкнуться в других азиатских странах, особенно в Индии. Кажется, что у каждого клочка земли здесь есть свой хозяин, и забытые богом деревни благодаря необычайному трудолюбию людей становятся аккуратными и ухоженными настолько, что можно звать туда туристов.

В одну из таких деревень, Юаньгудуй в уезде Вэйюань, пригласили и нас. Она славится тем, что там «образцово ликвидировали нищету». И с этим утверждением даже не поспоришь — вместо привычных нам деревенских пейзажей с покосившимся деревянными домиками и разгуливающими по дорогам курицами здесь можно увидеть модный экоотель в европейском стиле, современные спортивные площадки и даже оленью ферму. Правда, никого из местных жителей нам встретить не удалось, но руководство пояснило, что все они заняты работой. Напоминает какую-нибудь серию «Черного зеркала» про идеальный город-утопию.

Зато пообщаться получилось с англоговорящей журналисткой одного из китайских изданий, которая снимала репортаж про посещение нами этой деревни. По ее словам, это место славится фирменным картофелем и кукурузой, которые поставляют в другие регионы Китая и даже за границу, а также высоким уровнем образования — местные выпускники школ легко поступают в ведущие вузы страны. После учебы они возвращаются в родные места с новыми идеями о том, как еще больше облагородить территории.

Еще один местный профиль — выращивание трав, ингредиенты которых используются в составе лекарств. Здесь есть своя лаборатория (надо помнить, что речь идет про провинциальную деревню), в которой все заполнено баночками с разными листиками и кореньями, на стенах висят картины видных китайских врачей и ученых, а в кабинетах сотрудники в белых халатах скрупулезно что-то намешивают в тарелках.

На въезде в деревню — красивая арка в традиционном китайском стиле, как перед входом в храм, и большая красная надпись иероглифами.

«А что написано?» — интересуюсь у сопровождающей нас китайской журналистки.

«Дословно не переведу, но это благодарность нашему правительству за то, что они помогли создать эту деревню», - отвечает она.

Через провинцию Ганьсу проходил почти 1600-километровый участок Великого Шелкового пути — естественно, такой обширный культурный пласт не мог просто кануть в Лету. До сегодняшних дней здесь сохранились храмы и гроты, по которым можно проследить путь буддизма из Индии в Китай.

Всего в Ганьсу находятся два из четырех самых известных пещерных комплексов со статуями Будды в стране: пещеры Могао в городе Дуньхуан и гроты Майцзишань в городском округе Тяньшуй. До второго получится добраться на скоростном поезде из столицы Ганьсу всего за 1,5 часа.

Снизу путь выглядит экстремально, и подняться решаются не все. Но на деле все гораздо проще: карабкаться вверх по отвесной скале без страховки не придется, подъем по ступеням не слишком крутой, перила на лестницах довольно высокие, а сами они прочные. Кроме того, на пути постоянно встречаются небольшие площадки и балконы, где можно отдохнуть и сделать красивые панорамные снимки. У нас подъем вместе с подробной экскурсией и многочисленными остановками занял около 1,5 часа.

Весь комплекс состоит из 194 гротов, в которых древние мастера каким-то чудесным образом создали около семи тысяч каменных и глиняных скульптур. Учитывая, что им по 1,5 тысячи лет, они удивительно хорошо сохранились. Опять же, как вообще можно было что-то возводить на такой высоте без нашего уровня технологий — загадка.

В пещере под номером 133, наглухо закрытой железными дверьми для простых туристов, но открывающейся для почетных гостей, есть одна из самых важных местных скульптур — небольшая фигура молодого монаха-послушника, который слушает проповедь Будды. Вокруг — темнота, и без указаний девушки-экскурсовода увидеть ее едва ли получится.

«Обратите внимание на его лицо, — говорит она нашей группе, направляя в сторону маленького ученика фонарик. — Подойдите, присмотритесь».

Чтобы сделать это, приходится садиться на корточки — лицо монаха расположено сильно ниже человеческого роста. И тут открывается вся магия скульптуры — загадочная кроткая улыбка на лице, в которой смешано все: и смирение, и блаженство, и познание природы всех вещей. Такая буддистская Мона Лиза. Больше ни одна из многочисленных скульптур Майцзишаня не улыбается.

«Его улыбка давала надежду людям, которые прятались в этой пещере во времена войн», — поясняет экскурсовод.

В этой же пещере — уникальная статуя Будды, лицо которого меняется в зависимости от освещения. Рядом с ним стоит его сын. Когда на лицо Будды падает свет, оно не выражает ничего — потому что он уже стал просветленным и все земные эмоции ему чужды. А когда в помещении темно, глаза Будды блестят и как будто наполняются слезами, а уголки рта опущены, как когда человек сильно грустит — потому что он сожалеет, что шесть лет (с тех пор, как отрекся от королевства) не видел своего сына, и хочет погладить его по голове, но такой жест ему уже не положен по статусу.

Съемка внутри пещеры запрещена, поэтому изображений ученика и меняющего лицо Будды в сети не найти. Но эта удивительная улыбка и полные слез глаза настолько пронзительны, что буквально впечатываются в память, как изображения на фотопластинки.

В уезде Сяхэ Ганьнань-Тибетского автономного округа провинции Ганьсу на высоте около 3 тысяч метров находится еще одна важная культурная достопримечательность — монастырь Лабранг. Дорога до него от Ланьчжоу занимает более трех часов на автобусе.

Здесь нет толп туристов и навязчивых продавцов сувениров — место спокойное и умиротворяющее, как и положено буддийскому монастырю. Чувство, будто все мирские заботы остались где-то там, внизу, а здесь мысли очищаются, ум — успокаивается.

Помимо храмов, двух ступ, монашеских келий и помещений для служб, на территории монастыря есть учебные заведения, где изучают буддистскую философию, тибетскую медицину и религиозное право. В коллекции монастырской библиотеки — книги на тибетском языке. Они представляют собой вертикальные свертки из листков бумаги, заключенные между двумя деревянными крышками. У каждой своя отдельная полка, фотографировать их запрещено.

Уникальное искусство местных монахов, которое не имеет аналогов в мире, — яркие резные скульптуры божеств, животных и цветов. Издалека кажется, что они сделаны из воска или даже пластилина, но реальность оказывается интереснее — их изготавливают из масла яка, в которое добавляют натуральные красители. Каждый год осенью монахи создают новые шедевры, заменяя ими старые, уже «подтаявшие».

По периметру монастыря виднеется длинная цепь молитвенных барабанов — цилиндров на оси с мантрами. Считается, что, когда человек вращает такой барабан (это надо делать строго по часовой стрелке), он как будто произносит их все сразу. В тибетском буддизме их принято крутить, чтобы гармонизировать мысленную и физическую активность. Совершить ритуал могут люди любого вероисповедания, главное — делать это с хорошими мыслями и добрыми намерениями.

Одна старая местная поговорка гласит: «В Ланьчжоу есть три сокровища: тыквы, приносящие удачу, говяжья лапша и плоты из овечьей шкуры». Кстати, последние использовались войсками династии Хань для переправы через Желтую реку (Хуанхэ).

Но это было в древности. А вот лапшу с говядиной (ланчжоуский ламянь) здесь едят до сих пор. Порция невероятно большая — кажется, что одной тарелкой можно накормить семью из двух не очень прожорливых взрослых и ребенка.

Лапшу, разумеется, готовят вручную — понаблюдать за этим процессом можно в местном музее этого блюда. Повара приносят гостям сырые куски теста и как фокусники проводят с ними всякие манипуляции, в результате которых в их руках остаются тонкие ровные нити. Никаких скалок, формочек, ножей и прочих кулинарных изобретений — фантастика! Причем кажется, что если повару завязать глаза, он сделает свою работу так же безукоризненно — настолько отточены все движения.

Готовую лапшу варят в говяжьем бульоне, а затем разносят тарелки гостям. Отдельно подают куски мяса, овощи, зелень, вареное яйцо (его нужно положить в тарелку с бульоном непременно целиком) и острое масло. Блюдо получается сытное, сбалансированное и не жирное. То, что нужно для долгого странствования по Шелковому пути!

После такого плотного обеда, конечно, невыносимо хочется какую-нибудь сладость.

«Маша, а у вас принято есть десерты?» — спрашиваем у нашего гида-китаянки.

«Да, конечно, помните, вчера у нас на обед был сладкий картофель? Это и есть десерт!» — улыбается она.

«А в России вы пробовали сладости? Что вам больше всего понравилось?» — не отстаем мы от Маши.

«Мороженое! Си Цзиньпин любит российское мороженое, и я тоже!» — признается девушка, улыбаясь еще шире.

В Китае с десертами все совсем не как у нас. Уплетать после обеда «Медовики» и чизкейки с чаем здесь не принято. Вместо этого могут предложить компот из огурцов, апельсинов, дыни и арбуза или «картофельную тарелку» с разными видами сладких клубней, кукурузой и арахисом.

Несмотря на то, что жители Китая крайне дружелюбны и гостеприимны, общение с большинством из них вряд ли сложится без онлайн-переводчика. На английском здесь говорят только в крупных сетевых отелях. Объясняться с таксистами, продавцами и официантами без использования гаджетов придется жестами.

Российские банковские карты в стране не работают. Проще всего обменять рубли на юани заранее и лететь с наличными. Можно рискнуть с картой UnionPay, которая, скорее всего, сработает в аэропортах, отелях и торговых центрах, но в какой-то момент может и подвести.

Еще один нужный аксессуар при поездке в Китай — переходник для местных розеток, которые отличаются от наших. А вот пауэрбанки придется оставить дома — с июня 2025 года на внутренних рейсах запретили перевозить такие устройства без обязательной государственной сертификации ССС — China Compulsory Certification. Хотя если такой значок имеется, пауэрбанк изъять не должны.

Кроме того, на внутренних рейсах запрещено провозить зажигалки — это правило действует во многих странах Азии. Не получится пройти «с огоньком» и в некоторые музеи. В остальных местах курильщики будут себя чувствовать как рыбы в воде — свободно дымить разрешено и в дешевых забегаловках, и в фешенебельных ресторанах, и в лобби отелей.

Человеку, который посетит Китай в первый раз, возможно, будет казаться, что он прибыл на какую-то планету из «Звездных войн». Футуристичные здания аэропортов, похожие на творения Нормана Фостера или Захи Хадид, поезда, разгоняющиеся до скорости 350 километров в час, четырехэтажные дорожные развязки, величественные небоскребы, электрокары — особенно впечатляет, если учесть, что все это появилось за какие-то десятки лет на месте глухих деревень с рисовыми полями. Теперь же, пока весь мир неуверенно пытается нащупать почву под ногами в 2025 году, Китай как будто уверенно шагает в 2040 год.

«Лента.ру» благодарит Посольство КНР в России за организацию поездки в Китай.

Читайте также: