Ветеран СВО Алексей Дыбин вернулся на работу в театр после контузии

2025-07-13T10:17:01Z — В недавно открывшемся Новом донецком театре идет репетиция спектакля по пьесе Патрика Зюскинда "Контрабас". Рабочее название - "Деревянный макинтош". Это спектакль одного актера, а играет в нем - участник СВО Алексей Дыбин, вернувшийся на сцену после контузии и курса реабилитации.

Алексею удалось восстановиться, и теперь он работает в двух театрах - экспериментальном Новом донецком и репертуарном Мариупольском драматическом. Воин-артист говорит, что именно театр помогает ему справиться с накопившимся стрессом и выплеснуть весь негатив через актерскую игру. И сейчас, во время репетиции, эмоции на сцене, действительно, бьют через край, захлестывают и режиссера, и актера и вне всякого сомнения не оставят равнодушным зрителя. Да, порой война выходит из человека и таким путем.

- На передовую я попал из Донецкого музыкально-драматического театра, где до СВО работал артистом балета. Стал автоматчиком, доводилось ходить в разведку. Конечно, для человека искусства там, на линии боевого соприкосновения все было ну, скажем так, очень по-настоящему. Тем более, что я никогда раньше не представлял себя с оружием в руках. У меня совсем другой склад характера и внутренний мир. Мне нравится сажать цветы во дворе, ухаживать за смородиной, собирать вишню и варить варенье. Но быстро перестроиться и пережить все мне тогда тоже помог театр, а еще - увлечение буддистской философией. В самые сложные моменты я смотрел на себя как бы со стороны, как на актера на сцене, старался все самое тяжелое воспринимать отрешенно и отстраненно, - рассказывает мой собеседник во время короткого перерыва на репетиции.

Во время службы боевые товарищи знали Алексея под позывными Лелик, Артист и Танцор. Алексей любил менять позывные, как роли в театре. Приняли его, кстати, в подразделении хорошо.

- Чтобы сбросить стресс, я часто читал с выражением стихи Есенина, а ребятам это нравилось. Однажды меня вызвал комбат и спросил: "Боец, вы разбираетесь в картах? По квадратам и "улитке" (метод целеуказания для артиллерии. - Прим. ред.) ориентируетесь?" Я ответил, что в танцах я разбираюсь больше и даже сплясал "Яблочко". Любая возможность танцевать тогда тоже помогала сбросить напряжение, и я старался ее не упускать. Комбат только покачал головой и попенял ротному, мол, кого ты мне привел. Я понял, что дело серьезное, дал себе мысленную команду: "Отставить артистизм!" - и быстро разобрался с картами.

Умение читать военные топографические карты и давать целеуказание артиллерии вскоре пригодилось. Подразделение, в котором служил Алексей, отправилось в разведку.

- В тот день родственники прислали нам посылки со всякими вкусностями, мы очень обрадовались, были на позитиве. И вдруг нам сообщают, что нужно пойти на важное задание. "Да, легко!" - решили мы. Оказалось все не очень легко. Требовалось пробраться через линию соприкосновения, чтобы занять удобную позицию и корректировать огонь артиллерии. Это был тяжелый путь. Мы попали под пулеметный огонь с трех сторон и отсиделись в камышах. Трижды пытались пройти и трижды вынуждены были отходить, но в итоге все же пробрались к намеченной точке. Задание мы выполнили, огонь артиллерии скорректировали, и наши вышли на новый рубеж. Но во время того рейда под пулеметами пришлось бросить вещмешки. В результате двое суток мы провели без еды. А длительное чувство голода, особенно в напряженной ситуации - это жуткое состояние. С тех пор у меня навязчивая идея: если я куда-нибудь уезжаю, обязательно собираю с собой хороший тормозок. Друзья подшучивают по этому поводу, но без запаса еды я в дорогу не отправляюсь, - усмехается Алексей, но как-то невесело.

За время службы он многое пережил на линии соприкосновения. Ветеран, например, вспоминает, как две недели пришлось безвылазно просидеть в подвале из-за непрекращающихся обстрелов. И как сильно это повлияло на моральное состояние.

- Мы удерживали позиции втроем, остальные были или убиты, или ранены, днем все вокруг громыхало, и ненадолго выходить на улицу можно было только по ночам. Я в это время вспомнил, как когда-то читал об эксперименте над курицами. Им меняли биологический ритм, закрывая днем доступ света и освещая курятник ночью. Через некоторое время птицы начинали вести себя неадекватно. Я тоже ощутил нечто похожее. Иногда возникало странное состояние. Хотелось то куда-то уйти, невзирая на обстрелы, то - пробраться ночью с ножом к противнику и либо вырезать его, либо погибнуть. Очень трудно было в такой ситуации воспринимать все происходящее спокойно, хладнокровно и отстраненно. Я тогда понял смысл ротации: людей необходимо хотя бы на время выводить с передовой из атмосферы постоянных прилетов, иначе наступит нервное истощение, - рассказывает Алексей.

Тяжело было не только морально и психологически, но и физически. Особенно, когда приходилось загружать, разгружать и перетаскивать бесконечные тяжеленные ящики с боеприпасами.

- Как-то отвалились ручки у ящика с гранатами. Он упал. И хотя мы прекрасно понимали, что гранаты разряженные, но все равно ощущение, когда ящик ударился о землю, было не из приятных, - вспоминает Алексей.

Но конечно, тяжелее всего было пережить гибель боевых товарищей. К этому оказалось невозможно привыкнуть.

- Я помню, как дежурил на кухне, - вздыхает мой собеседник, - какое-то время я был поваром в нашей группе. Хотелось хоть чем-то порадовать ребят, приготовить им что-то вкусное. Я поговорил с молодым парнем и пошел готовить ужин. И как раз в этот момент начался обстрел. В парня попало два осколка размером с перепелиное яйцо. Через 30 секунд он умер у меня на глазах. В январе у него родился ребенок. А в феврале он погиб…

Воспоминания не отпускают. Алексей рассказывает и с трудом сдерживает слезы. Голос дрожит. И никакая это не актерская игра. Это то, что принесено с передовой и останется уже на всю жизнь. Которой Алексей сам едва не лишился во время танкового обстрела.

- Мы находились в окопе, когда по нам начал работать украинский танк. Один снаряд взорвался рядом. Меня засыпало грязью и осколками и оглушило так, что я часа четыре вообще ничего не слышал. Была сильная контузия, меня отправили в госпиталь, а потом комиссовали, - говорит ветеран.

После выздоровления началось привыкание к мирной жизни, и Алексей обнаружил вдруг, что ему теперь катастрофически не хватает… автомата.

- За время службы я привык постоянно носить автомат на плече, и, оставшись без оружия, вдруг почувствовал себя уязвимым и беззащитным. Как оказалось, мне нужен этот предмет, чтобы ощущать уверенность. Пришлось заново привыкать просто ходить по улицам без оружия, не ожидая каждую секунду нападения противника. Я с этим справился. Справлюсь, благодаря театру, и со всем остальным, - уверен воин-артист.

И после недолгой паузы добавляет:

- Зато я стал острее чувствовать жизнь и эмоции. Самые важные моменты в жизни начал ценить, не отвлекаясь на ерунду и никчемную шелуху. Это здорово помогает в работе на сцене. И зритель все чувствует. Но самое главное, сцена исцеляет. Это я ощущаю почти физически. Поэтому и не мыслю себя без театра. Поэтому и вернулся на сцену.

Читайте также: