Как поссорились туристический бизнес и местные жители "веселой деревни"

2025-07-09T20:45:39Z — Если вы думаете, что волны протеста против туристов накрывают сейчас только Ибицу, Венецию или Барселону, где местные дошли до такой степени отчаяния, что штурмовали отель с водяными пистолетами и дымовыми шашками, то ошибаетесь. В знаменитой на всю Россию "самой веселой деревне" Киндасово в Карелии то затухает, а то вспыхивает с новой силой конфликт между местным турбизнесом и теми, кто хочет жить тихо и спокойно. Впрочем, есть в этой ситуации и плюс: в поиске выхода из нервирующего все село положения возникает опыт, который можно будет распространить на всю страну, где стремительно развивается сельский туризм.

От Петрозаводска до старинного Киндасово час с небольшим езды на машине. Вокруг сенокосы, клюквенные болота, охотничьи угодья. По деревне течет река Шуя, правда, вылов лосося запрещен. Это село известно с советских времен фестивалем сельского юмора и черными анекдотами. На волне интереса к особенному карельскому фольклору и строят свой бизнес Светлана Хребтова и Юлия Толмачева.

- На забор вешали половики для декораций, сколько мусора оставляли, все окурками закидали, вход в деревню был за плату, - жаловались деревенские в острую фазу конфликта...

- Туалет не по СанПиНу, близко к дому, - вторили соседи.

Уже и с помощью психолога пытались помирить местных с бизнесменами. Но он припечатал: в этой фазе выход один - смена поколений. Действительно, как подумаешь, что к твоей родительской даче в тихом глухом углу паркуется автобус с туристами, делается не по себе. Но дьявол, как говорится, в деталях...

На самом въезде в Киндасово стоит деревянный мужик-карел. Это указатель, что рядом отсыпанная гравием стоянка для туристического транспорта. Отсюда начинается "территория счастья" и экскурсия про быт и культуру карелов-людиков с фирменными байками, "как киндасовцы кашу варили, да зачем в амбар бегали". Уникальное народное наследие Карелии открыл известный этнограф Николай Лесков, когда в 1892 году посещал деревню. Один из главных участников этих историй и анекдотов - некто Матти, идентичный советскому "Василию Ивановичу" или "поручику Ржевскому". Этот персонаж в исполнении Даниила, сына бизнесвумен Юлии, пожалуй, то главное, зачем стоит ехать в село. Кстати, лауреат международных конкурсов народников и студент музыкального колледжа.

Такое погружение в самую суть музыкальной культуры карелов, наверное, возможно только в Киндасово. Матти-Даня исполняет руны Калевалы, играет на настоящем кантеле, который делали из щучьей головы, виртуозно владеет инструментом карельских пастухов торви - трубой, звук которой распространялся в лесу на три километра. А может грохнуть и деревенской частушкой с черным историческим подтекстом: "Девок много, девок много, девок некуда девать/ Если лошади подохнут, будем девок запрягать". Матти развлекает приезжих в небольшом домике, который Светлана Хребтова называет киндасовской филармонией.

Чтобы быть объективными, мы навестили всех участников конфликта, кто был в деревне и открыл нам дверь.

Маленький и уютный участок Татьяны Николаевны Комаровой находится прямо напротив стоянки автобусов через дорогу.

- Абсолютно никто мне не мешает, автобус подъезжает, глушит мотор, территория экскурсии в низине речки, людей мне не слышно, - весело откликается она. - Кому может не нравиться, что деревню благоустраивают?

Если смотреть по карте, ближайший участок оппонентов Светланы и Юлии находится в 890 метрах от стоянки автобусов, до следующего "недовольного дома" - километр с небольшим... Это центр деревни, откуда и пошла ссора. На грант и собственные средства турбизнес там построил новый Дом культуры. Веселье клубилось прямо на крошечной площади у тех самых заборов с половиками.

Вероника убеждена, что Светлана и Юлия поступили подло, зашли в деревню, как будто это их собственность, не спросили ни у кого, хотят ли люди, чтобы их развивали: "Здесь не просто дачи, лично у меня несколько поколений похоронено на кладбище. Я в этой деревне ощущаю любовь к родине, за которую я бы пошла в бой. А сейчас у меня ее отбирают. Бизнес поставлен на поток, туристические фирмы деревню Киндасово включают в маршрут".

У бабушки Никиты, как местные называют Надежду Ивановну, тоже серьезные претензии к "постоянным пляскам, играм, музыке". Больше всего ее беспокоит, что бизнес переводит несколько купленных участков земли в статус рекреации, это позволит развивать туризм: "У них глэмпинги поставлены где-то около реки. Они, бывает, их сдают, и, наверняка, там шум".

Но прямо напротив Вероники и Надежды живет Лилия Муковкина. Ее мы застали на летней вахте в грядках: "Я свое дело делаю, бизнес - свое. Чем могу еще и помогу им. Пусть девчонки работают, развиваются. У нас бы не было дороги. А теперь (благодаря "веселой деревне" и губернаторской программе) - шикарное шоссе. Старая была - асфальт 50-летней давности, до ям разбитый лесовозами".

Между тем сами "бизнесменши" все же чувствуют за собой вину перед жителями, говорят, не предполагали, что будут недовольные, в общем, хотели как лучше, а получилось как всегда.

"Дурные были, не просчитали, что есть в деревне дачники, которым просто хочется покоя. Мы, люди творческие, думали, вот придем в деревню, дадим народу возможность заработать. Что все это так здорово, все будут с нами. У нас девять ребятишек деревенских работают, не болтаются без дела. Вся сувенирка, которую туристам предлагаем, от местных жителей", - почти кается Светлана. Кстати, только что их проект "Школа юного экскурсовода" занял 1-е место в конкурсе "Взрослое дело. Вклад бизнеса в сферу социального воспитания". Награждали в Москве, в Общественной палате.

Через пару лет народ начал от предпринимателей все же уставать, собирался на сходки и голосовал против "веселой деревни". Да, и такое было. "Мы метались как раненые звери, уходили со своим бизнесом то в одну сторону, то в другую. Пока не купили землю на краю деревни, "на территории счастья", - рассказывает Светлана. - Взяли ссуду, обустроились. Мы контролируем, чтобы группы в деревню не заезжали. Ушли в сторону в надежде погасить конфликт. Но у нас это не получилось".

Почему? Во-первых, скандал перешел в личную плоскость, стороны так "наобижали друг друга", что теперь, по словам Светланы, остается только молиться, чтобы выйти из этого состояния. А во-вторых, местные, размахивая флагом коренного происхождения, не верят предпринимателям и опасаются, что они опять вернутся в центр деревни, а те (кстати, тоже корелки по национальности) не понимают, в чем обманули деревню. Сейчас бизнесмены занимаются оформлением трех участков, чтобы, как они утверждают, быть честными и с селом, и с государством - в плане налогов.

На одном, из-за которого особенно клокотали страсти, выстроили амбар, где хранится мельница. Бизнес клянется, что туристы здесь появляются, чтобы не раздражать деревенских, теперь только избранные, в основном научные сотрудники по мельничной теме. Мельница начала XIX века восстановлена по финским архивам. Это редкий образец: располагалась на плоту, а когда река замерзала, ее уводили в заливчик.

Хотели поставить этот агрегат на воду. Предпринимательницы так увлеклись темой, что приняли участие в I Всероссийском молинологическом конгрессе, послушали, как люди сохраняют, изучают и восстанавливают мельницы. Но дело из-за конфликта застопорилось.

"Мы не настолько глупые, молодые и здоровые, чтобы опять влезть в эту историю. Когда люди поймут, что мы реально не хотим расширяться и не пойдем в деревню, придет и покой, - обороняются они. - Коллеги-предприниматели, видя наши ошибки, начинают с опросов жителей, пытаются договориться, честно рассказывают о своих планах". Впрочем, ни Светлана, ни Юлия не верят в успех такого подхода: если в деревне дачников больше, чем по-настоящему местных, никакого туристического бизнеса не получится.

У сторонников тишины и покоя есть убийственный, с их точки зрения, аргумент: во время войны в Киндасово был финский концлагерь. Когда Красный Крест посетил в 1942 году Карелию, выяснилось, что смертность в таких лагерях была выше, чем в немецко-фашистских. "Ну какая может быть "веселая деревня" на месте памяти и скоби", - аргументируют они свою позицию.

Финскому лагерю в Этнокультурном центре Пряжинского национального района, к которому относится и Киндасово, посвящена отдельная экспозиция. Ее автор, историк Татьяна Сеппянен, рассказала "РГ", как зверствовали финны в Карелии. Собирая материал, она успела застать в живых несколько человек, которые были подростками во время оккупации.

- У финнов не было массовых казней, но их "союзниками" оказались голод, болезни и изнурительный труд. Обращение к доктору заканчивалось обвинением в симуляции и поркой. Порки были изощренными, например, перед экзекуцией человека могли завернуть в мокрую соленую простыню.

Заключенных били резиновыми плетьми с наконечниками, свитыми из проволоки. Такая плеть сразу же рассекала тело до крови.

Местные жители, воюющие с "бизнесменшами", обращались за моральной поддержкой к Татьяне. "Но это разные пласты истории: концлагерь и туристический фольклорный маршрут. Они вполне могут сосуществовать, если все организовано разумно. Никто же не возмущается, что Одессу, которая сколько всего пережила со времен гражданской войны, называют столицей юмора? Петрозаводск во время войны был занят концлагерями, сколько там крови было пролито, что же, туда туристов не пускать?" - рассуждает историк.

По иронии судьбы именно киндасовский бизнес облагородил место расположения лагеря. Светлана Хребтова в свое время была директором Этнокультурного центра. Вместе с Сеппянен они придумали проект "Это было. Из истории финской оккупации", который одобрил Фонд культурных инициатив. На президентский грант и наводили порядок. К этому моменту на месте финского концлагеря осталась лишь полуразрушенная арка от входа в барак, да и ту, пока суд да дело, один из шустрых мужичков разобрал на кирпичи и утащил себе на баню.

Однако памятную плиту, стенды с историческими фото и лавочки установили, территорию облагородили. Уже за свои деньги бизнесменам пришлось нанять трактор, завезти песок.

"Пока трактор на протяжении трех суток выравнивал территорию, обнаруживались старые стиральные машины, холодильники, - утверждает Светлана. - То есть на этом месте была свалка, поросшая бурьяном. Это окраина деревни, и местные стаскивали туда старую обувь, вещи, тряпки. Тракторист был в шоке".

Сегодня за мемориалом в деревне ухаживают и деревенские жители, и предприниматели. И это дает надежду, что разрешить конфликт все же удастся в ближайшем будущем, а не так, как прогнозирует психолог. Когда что-то непривычное происходит, всегда найдутся ностальгирующие по прошлому, и это необязательно ретрограды и завистники. Жить на стройке непросто, но, может быть, стоит потерпеть, чтобы увидеть в новом красоту. А она, как известно, в глазах смотрящего.

Читайте также: