«Ваха взял ножницы и в раздевалке погнал американца...» Легендарный Зангиев — о японском прорестлинге и великих борцах СССР

2025-07-07T07:00:00Z — Большой разговор с советским первопроходцем в прорестлинге.

---

Виктор Зангиев в своем зале «Наставник».

Большой разговор с советским первопроходцем в прорестлинге.

В 1989-м Госкомспорт СССР и японский промоушен New Japan Pro-Wrestling (NJPW) договорились об участии в турнирах NJPW пятерых советских спортсменов — борцов-вольников Салмана Хасимикова, Вахи Евлоева и Виктора Зангиева, борца греко-римского стиля Владимира Берковича и олимпийского чемпиона по дзюдо 1972 года Шоты Чочишвили. Переговоры с Госкомспортом вел лично Антонио Иноки (настоящее имя — Кандзи Иноки) — основатель NJPW и главный японский рестлер всех времен.

Команду советских борцов прозвали «Армией Красного быка» — из-за никнейма самого титулованного из них, Салмана Хасимикова, четырехкратного чемпиона мира. При этом наибольшую популярность в мире получил Зангиев — в 1991-м вышла видеоигра Street Fighter с персонажем по фамилии Zangief (Красный Циклон), прототипом для которого послужил именно осетинский борец.

Виктор Зангиев — сын борца Дзантемира Зангиева, воспитанник без преувеличения великого тренера Асланбека Дзгоева. Чемпион мира и Европы среди молодежи, 6-кратный чемпион РСФСР в тяжелом весе, трижды призер чемпионатов СССР, боролся с лучшими тяжами 70-х и 80-х.

С Виктором Дзантемировичем мы встретились в начале июня в его борцовском зале под названием «Наставник», что во Владикавказе. В качестве основной темы интервью я обозначил жизнь и карьеру Салмана Хасимикова, который скончался в конце мая. Но получилось так, что поговорили о самом разном.

Зал у Зангиева просторный. Привлекают внимание четыре рисунка на стенах, на каждой по одному — это Асланбек Дзгоев, Дзантемир Зангиев, Красный Циклон и тренер по борьбе Эдуард Гегеев. Интервью мы начали сразу, как только туда вошли.

«Может, у Миндиашвили я бы и стал большим чемпионом, но школа борьбы Дзгоева — это космос»

— Вот мой тренер [показывает на Асланбека Дзгоева], а этот человек [показывает на Гегеева] - мой идеологический наставник, — говорит Зангиев. — Он один раз показал мне прием... Честно сказать, я его практически не отрабатывал, но в трудную минуту на серьезном соревновании я чемпиона Европы этим приемом выиграл. Я делал как бы бедро — и как будто я пролетел. В этот момент он меня хорошо сзади взял, я руку прихватил и отсюда запустил. То есть он взлетел, в воздухе еще кричал — но это не помогло.

К Асланбеку Захаровичу я пришел после школы — лет в 17. Это уникальный тренер. Меня звали в школу Миндиашвили, но я все-таки выбрал Асланбека Захаровича — и сейчас не жалею. Может быть, в школе Миндиашвили я бы стал и олимпийским, и чемпионом мира, но здесь мне дали такую базу борьбы, которую... ну, я не знаю... это космос! Кстати, если говорить про Салмана, то он тоже ученик Асланбека Захаровича. И когда мы были с Салманом в Японии, он говорил мне: «С тобой очень тяжело было бороться». Потому что база одна была. То, что он дал ему, примерно то же самое он дал и мне.

Конечно, до Салмана мне было далеко, я не буду себя преувеличивать. Но один раз у меня получилось у него выиграть. Салман тогда, конечно, уже сходил, не тот уже был Салман, не тот взрыв, не тот кураж у него был... Предпоследний или последний его Союз — там нас с ним чуть-чуть прижали, он судье жест нехороший показал, скандал был...

Салман был простой, взрывной, и вот иногда бывало, что он делал какой-то поступок, а потом сожалел об этом. Это произошло с ним на чемпионате Союза (1982 года во Владикавказе. — Прим. «СЭ»). Я тогда только начинал — но чуть-чуть посопротивлялся. И там в финале с Бигаевым... Бигаев оказался в партере, а Салман встал и вот так сделал (показывает воинское приветствие). Видимо, хотел отрапортовать, что он выиграл, соревнования закончились. А публика поняла это по-другому. Салман сильно переживал, сказал тогда: «Мне надо перед Борей извиниться». Как бы ни было, мы одна семья. Мы вроде далеко друг от друга, но интересуемся, кто как. Особенно с возрастом. И эти последние известия — о Салмане, о Бувайсаре — очень больно ударили по борцовскому братству. Но, к сожалению, жизнь идет своим чередом.

Его [Хасимикова] Алхазурыч звали, Алхазурыч. Для нас он был небожителем. Они жили в центральном корпусе, и мы только на тренировках, где-то издалека, соприкасались. Мы к этому так благоговейно относились... Я даже никогда не думал, что я просто выйду с ним побороться, для меня это было за гранью фантастики. В то время достичь таких высот... Сейчас дистанция очень сокращается, а вот раньше просто попасть в зал было каким-то чудом, очень сложно. Допустим, чтобы попасть в зал «Спартак», ты должен был пройти определенный отбор, не каждого туда пускали. А сейчас все приходят. Считаю, градация должна существовать. Это создает стремление — чтобы человек преодолел эту грань. А когда она стирается...

Асланбек Дзгоев тренирует Сослана Андиева.Фото из архива Таймураза Дзгоева

«Салман не любил зарядку. Но Асланбек Захарович жил под ним, брал швабру — и стучал ею по потолку, будил»

— Салман — четырехкратный чемпион мира, это человек, который делал историю, — продолжает Зангиев. — С ним соперничали очень серьезные борцы. Сослан Андиев. До сих пор многие спорят, кто из них был лучше. Салман в определенный момент был не хуже Сослана Петровича, но на Союзе (чемпионате СССР 1980 года. — Прим. «СЭ») он повредил ногу — и дальше вопрос, кто поедет на Олимпиаду, был решен. А так Салман тоже претендовал на Олимпиаду. И если бы он на нее попал, тоже стал бы олимпийским чемпионом. На тот момент он был не хуже Сослана Андиева, это 100 процентов.

Я всех попробовал и могу сказать, что Сослан и Салман — это два столпа, очень высокого уровня борцы. Был еще Бигаев, он тоже очень хороший, не умаляю его достоинств, но он был предсказуемым в схватке. А у Сослана и Салмана были все качества, чтобы выиграть и Олимпийские игры, и чемпионаты мира. Это космос.

И вот это парадокс, что и Сослана, и Салмана, и меня подготовил Асланбек Захарович. Всех троих. Салман мне рассказывал: «Я спать хочу, а он снизу шваброй колотит — на зарядку выгоняет. Он подо мной жил». Салман любил зарядку пропустить. Но у Асланбека Захаровича не забалуешь!

— Дэги Багаев же тоже тренер Салмана.

— Дэги Багаев пригласил Асланбека Захаровича. Именно тонкости борьбы... Дэги очень хороший человек, но всю черновую работу делал Асланбек Захарович. Асланбек Захарович выработал систему, которая оказалась идеальной. Чтобы так быстро... Вот я сейчас его систему пробую на своих детях, и за два года парень выиграл международный турнир «Медвежонок», девочка за два года могла попасть на Европу, просто заболела — она стала второй на первенстве России. За два года это просто нереально... То есть работает эта система.

— В чем заключается эта система?

— Знаете, как... Все учат бороться. Вот человек приходит — и его сразу начинают приемам учить. Но для того, чтобы начать учить, надо для начала дать человеку все составляющие. Вот он делает прием — а у него спина кривая. И как бы он этот прием не выучил, все равно этот прием не будет у него получаться. Он ходит не как надо, у него руки не как надо работают. В борьбе нельзя гулять как на бульваре. Кстати, и Сайтиев об этом говорил: если вы боретесь в правосторонней стойке, то у вас и борьба должна быть правосторонней. Нельзя в схватке менять ноги. Это обосновано — потому что так и защищаться легче, и атаковать легче, и импровизировать легче. Это доказано.

Салим Нуцалханов записал все тренировки Асланбека Захаровича. Думаю, он очень много дал Сайтиеву, готовил его к пекинской Олимпиаде. Поэтому Бувайсар в своем последнем интервью и говорил, что осетинская школа — умная школа. Сейчас мы, конечно, растеряли свои преференции... Раньше было так. Допустим, Салман выиграл у Сослана Андиева. Зал закрывался, садились ребята, и все думали, как можно противодействовать ему, изучали борьбу соперника. Дагестанцы тоже без дела не сидели, тоже анализировали. И вот шла такая очень интересная борьба. А сейчас борьба — кто больше накачается. Интереса это у меня не вызывает. А раньше была интеллектуальная борьба.

Почему Салман стал таким великим борцом? У меня такое мнение сложилось, что человек должен быть чуть-чуть в чем-то особенным в антропометрии. Он должен быть или низким, или высоким. Если он обычный, то под обычного все быстро подстраиваются. Он был низкий и очень взрывной. И с ним было очень сложно. Когда он был заряженным — этот его взрывной характер и в борьбе проявлялся. Он выходил — и до конца... Я с ним три раза боролся. Бывает, что, когда борешься, чувствует, что и у тебя бензин кончился, и у твоего соперника кончился. И когда борец в последний момент находит какой-то ресурс — это достойно уважения.

Салман на 8 лет старше меня. Когда мы ездили в Японию, мне уже было за 30. И мне было очень тяжело. Утром — тренировка, вечером — выступление. Мы практически весь день были заняты. И он выдерживал такие же нагрузки. У него природная сила, и характер у него был — доказать, «я должен». Он в этом плане был вредный. Именно чемпионский характер.

Асланбек Дзгоев с учениками.Фото из архива Таймураза Дзгоева

«Хасимиков заходил в ногу и уносил любого только за счет того, что шагал правильно. Это классика Асланбека Дзгоева»

— Салман был сильный и взрывной, но при этом был техничный.

— Техничный, да. У него проходы были очень хорошие. Это классика моего тренера. Он учил проходить так, что противоядия от этого практически не было. Человек заходил в ноги и уносил только за счет того, что он шагал правильно. Он шагал, прямо в две ноги залетал — и уносил любого человека. И это касается практически всех его учеников. Думаю, мало сейчас найдется тренеров, которые с нуля воспитали около 15 чемпионов мира, двукратного олимпийского чемпиона. Таких очень мало. И какое наследие за ним идет — его ученики работают в Чечне, во многих других местах!

Многие мне говорят: «Вот ученик ушел, неблагодарный». А я отвечаю: «Твой работа заключается в чем? Да, он ушел, бывают неблагодарные дети, но для тебя самым большим вознаграждением будет то, что твой ученик когда-то вспомнит, чему ты его учил, и передаст это дальше». Дело Асланбека Захаровича расходится везде. Это действительно золотой запас российской борьбы.

Есть тренеры, через которых проходит много борцов. Одного воспитает — и уже великий тренер. А у Асланбека Захаровича выхлоп был очень большой — и это при той конкуренции, которая была в Советском Союзе. В Черкесске у нас был маленький зал. Человек 40-45. Приехали еще чеченцы из Хасавюрта. И из этого зала четыре чемпиона мира вышли. И это учитывая, что у нас никакой поддержки не было. Была бы поддержка, думаю, семь-восемь чемпионов мира оттуда выскочили бы. Он с нуля брал людей — и доводил их до серьезного уровня. Это нельзя недооценивать.

Адам Сандурский держит на руках польского борца Яна Фаландиса перед Олимпиадой-80. соцсети

«От захватов Сандурского синяки на руках оставались. Баумгартнер? Здоровый и тягучий, но Салман его так об землю шарахнул...»

— Салман в двух финалах чемпионатов мира боролся с огромным Адамом Сандурским. Оба раза выиграл — переигрывал он поляка.

— Я сам трижды боролся с Сандурским. У меня даже синяки на руках оставались — таким он был сильным. Но он был неповоротливым. А Салман был ловким, быстрым. Нельзя было под ноги Сандурского вниз залазить. Надо было просто его переигрывать и назад забегать. С ним было не так сложно бороться. Он действительно гигант — 2 метра 14 сантиметров, 150 килограммов. Результаты у него серьезные — призер Олимпиады, призер чемпионатов мира. Но был предсказуемым и очень медлительным. Я у него три раза выиграл. Уровни Салмана и Сандурского — это разные вещи.

— А с Брюсом Баумгартнером вы боролись?

— Боролся. Три раза я ему проиграл — один раз очень спорно, — и одну схватку выиграл. Когда проиграл ему на Кубке мира, я ошибся — зашел назад, стал катить, и руки как-то проскользнули. Проиграл ему 1:2, что ли. В другой схватке у меня была заготовка, я начал его тащить, чувствовал, что могу сделать, но опыта не хватило. Мне стали кричать: «Куда ты пошел?!» А там надо было через мост утащить. И он уже на мосту был. В этот момент я начал назад возвращаться, и он там меня придержал, поймал.

Кстати, Баумгартнер в 79-м, проигрывая 1:9 Сослану Андиеву, поймал его и положил. На какой-то матчевой встрече. Да, еще совсем юным он был. Он не чисто силовой борец. Да, у него спина была, здоровым он был физически. Но он очень тягучий был, растянутый — поэтому чувствительный был. Он не как шкаф ходил, а был именно тягучим. Если брать Баумгартнера и рядом с ним поставить Салмана, то Салман в 83-м поставил жирную точку [в их противостоянии]. На Кубке мира он поднял этого Баумгартнера и так шарахнул об землю, что всем стало понятно, что Баумгартнер для него не особо соперник.

— Салман же у него выиграл раз пять...

— Да, Салман был специалистом по этому Баумгартнеру. Очень сильная конкуренция была в то время. Салман, молодые борцы влились, два иранца — Сухти Сараи, Сулеймани.

— Сулеймани огромный был...

— Сухти Сараи еще больше был. Он где-то 145 килограммов весил. А быстрый, знаешь, какой был! Он мне в ногу залетел — я даже не понял, как он это сделал. А потом он на меня попер. Видимо, думал, что я слабенький, — я тогда весил где-то килограммов 107-108. Я ему «кочергу» залепил со стойки. Он сел на меня, смотрит, смеется — и перестал сопротивляться. Такая была ситуация.

Салман Хасимиков. соцсети

«Венгр сказал: «Не хочу позориться перед родственниками. Давай, проиграю тебе 0:1». Я согласился. Он обманул»

— В общем, Салман выиграл бы Олимпиаду в Лос-Анджелесе, не будь этого бойкота.

— Думаю, да. Он был очень сильный борец. В 83-м он выиграл мир, а когда понял, что... «Дружба» — это, конечно, не то, чего он ожидал, он был максималистом, ему была нужна Олимпиада. На Союзе мы с ним боролись — и я 0:1 ему проиграл. На последней секунде я заскочил ему в ногу — вроде уже поднял, а он мою пятку выловил. Где-то в 84-м я понял, что у него уже нет того задора. А эта какая-то «Дружба»... видно, она его не устроила. Там у него была схватка с Пашей Нагоровым. Салман у него бы выиграл 50-0. А тот ему бедро сделал, и Салман взял его руку — и сам лег. И тогда Салман судье показал такой... нехороший знак.

— Тогда средние пальцы не показывали.

— Что-то такое — по локоть. Он потом сожалел, что это сделал, но... вот такой был Салман. Дерзкий, правдоруб, он не мог молчать — он прям в лицо говорил. А потом уже решал ситуацию, которая после этого возникала.

— В Японии такое бывало?

— Был у нас один момент. Кстати, Салман первым среагировал. Американец загнал Ваху Евлоева в угол — и начал избивать. Кровь пошла, все. Салман первым выскочил, начал кричать. Я сзади повис на этом американце... Короче, надавали мы ему хорошо.

— А ведь должен же был быть сценарий?

— Там знаешь, как... Вроде был сценарий, но Ваха — он борец-то хороший. Хотя с виду и не скажешь, что он борец. Ваха начал завязывать этого американца, а американец привык, что без борьбы чего-то там изображают. А тут у него руки просели — и он начал нервничать: ему еще минут 15 надо работать, а он руки поднять не может. Он Ваху загнал, почувствовал, что тот сопротивляется, и начал его лупить. Прямо кулаками. Мы выскочили, ему досталось, а потом еще в раздевалке Ваха его с ножницами погнал, он в туалете где-то закрылся. Для японцев это шок был!

Мы очень часто выступали с Салманом в паре, и я за спиной чувствовал очень большую мощь. Выходили, друг другу руки давали. Я знал, что он меня нигде не бросит, если надо, он тоже выскочит, и будем биться до крови.

— Хорошее знакомство с Салманом у вас пошло, когда вы стали в Японии выступать?

— Так-то мы боролись... Представьте, вы боретесь, и с тобой рядом соперник, голова к голове. Очень часто борцы переговариваются. С Салманом мы не переговаривались, но, допустим, я вот боролся с венгром, действующим чемпионом Европы. До схватки он ко мне подошел и сказал: «Я тебе денег дам, отдай схватки». Я говорю: «Нет, мне деньги не нужны, будем бороться». И он говорит: «Тогда я 0:1 проиграю. У меня сюда все родственники пришли, я не хочу позориться». Я: «Ну давай, меня устраивает». Начали бороться, и где-то на последней минуте я ему говорю: «Отдай балл». А он: «Я не собираюсь ничего отдавать». Хотя вроде была договоренность. Я смотрю, судья мне уже третье предупреждение поднимает. Я в ногу залетел, быстро венгра сбил, еще ему «зубочистку» сделал.

— «Зубочистка» — жесткий прием...

— Жесткий. Чуть-чуть зубы я ему подразмял. (Улыбается.)

— Сколько слышал историй о тех людях, которые предлагают сдать схватки, — такие в результате часто обманывают.

— Да, очень часто обманывают. Поэтому я себе сказал, что это было в первый и в последний раз. Я мог проиграть схватку, хотя если бы по-настоящему боролся, я бы этого чемпиона Европы очень опозорил бы, тогда, в 83-м, я был в очень хорошей форме, чувствовал себя очень хорошо. В 83-м, 84-м, 85-м годах я мог с любым побороться, для меня не было авторитетов.

Виктор Зангиев времен выступлений в NJPW.

«Карапетяну сказали, что его возьмут в Японию, если он скинет 20 кг. Заходим к нему, а он купил 40 сосисок и ящик пепси. Говорит: «Да на хрен мне эта Япония!»

— Расскажите, как вы в Японии оказались.

— Это как манна небесная. Мы ходили, не знали, чем заняться. Салман, кстати, был министром госбезопасности Чечни. Был им на чисто таких... добровольных началах, деньги он за это не получал. А у него семья была. Он очень любил свою семью, постоянно своим сыном хвастал — тот в Канаде играл в хоккей. И тут нас позвали. Говорят: «Какие-то японцы». Мы поехали. Два сбора были очень тяжелыми. Из 20-30 человек они выбрали нас троих.

Сначала сборы были в Гори — в Грузии. А потом в Москве, в гостинице «Спорт». В Москве был интересный случай. На сбор приехал армянин Карапетян. Судьба у него была примерно такая же, как у меня: близко подошел, но не стал чемпионом. Кубок мира, чего-то выиграл там... Смешной парень. Хороший. К сожалению, его уже нет. Японцы ему говорят: «20 килограммов скинь — и мы тебя заберем». Он неделю не ходил кушать. Мы думаем: «Как же человек не ест?» А кормили нас очень хорошо. Кровь кипела, молодые были. Покушали, и Володя Беркович говорит: «Давай еще по пять сосисок запустим». Поднялись на седьмой этаж гостиницы «Спорт», там была кафешка. Зашли, и Володя говорит: «Нам по пять сосисок». Буфетчица говорит: «А чего так мало?» У Володи щелкнуло: «А что, кто-то больше съел?» — «Да вот сейчас приходил один ваш — 40 сосисок и ящик пепси-колы. Такие длинные бутылки тогда были. Мы заходим, а он лежит и говорит: «Да на хрен мне эта Япония!»

Люди выживали. Вот, допустим, Артюхин таксовал. Это чемпион мира по классике. Для многих ребят это был какой-то шанс, какой-то глоток. Наши сборные — вольников и классиков — всегда были рядом, общались. Я неплохо боролся с классиками. С Ростороцким боролся неплохо. А вот с Сан Санычем не попробовал — и сейчас жалею. Я мог с любым побороться. Всегда есть споры: классики говорят, что они лучше, мы говорим, что мы лучше. Классики заходят, начинают заплетать, и у них динамики нет. А в вольной есть динамика — и когда начинаешь его кружить, смотришь, а у него уже голова закружилась, и в этот момент можешь его переиграть.

— Итак, вы впервые приехали в Японию. Япония была на пике, высокие технологии, опережала всех. Какое впечатление тогда произвела на вас эта страна?

— Там, конечно, была такая урбанизация... Мы будто в другой мир попали. Я прикидывал... Возможности нашей страны были-то побольше. И я не могу сказать, что они в чем-то умнее нас. У них просто была очень сильная организация. Ко всем вопросам они подходили досконально. Иногда японцы удивлялись, какие мы решения принимали. У них этого в голове даже возникнуть не могло. Это очень организованная, очень передовая нация. Но русская, российская, советская сообразительность — по-моему, равного этому ничего нет. В любой ситуации мы можем найти нетривиальное решение, которое для них станет неожиданность.

— Вы с Салманом находили?

— Были моменты. Но на камеру это не расскажешь! (Смеется.)

Виктор Зангиев, Ваха Евлоев и Салман Хасимиков. соцсети

«Делали бизнес на сумках с надписью «СССР». Еще икру возили, янтарь...»

— Помню, когда Сергей Харитонов выступал в Pride, у него там фанатки были — в тельняшки одевались, в береты голубые, как у него. У вас, наверное, тоже такие были.

— Не просто фанатки. К нам ночью прорывались, спать не давали. Стучат, открываю, а там человек 5-6 стоят с фотоаппаратами. Хотели сфотографироваться. Охрана к нам не подпускала, но они как-то охрану обходили. Где-то прятались постоянно... Есть снимки, где я в спортивных штанах, которые надеть успел, и бицепсы по их просьбе показываю. Одну поставлю, две поставлю. Я их все время дурил. Вот так возьмешь, надуешь. (Показывает, как «надувает» бицепс через палец.) И они: «Ууу!»

Вот такая картонка была серебристая, и наша подспись на ней стоила 200 долларов. И нам не разрешали расписываться на улице. Поэтому они ночью к нам прорывались — фанаты, фанатки. Как-то раз один фанат нас к себе домой пригласил. У него комнатка небольшая была. И у него все было борцами обклеено — даже потолок. Наши фотографии везде... И когда он назад нас привез, свои тапочки забыл. Уехал — а тапочки лежат. От волнения, наверное, забыл. Популярность, конечно, была... Прям толпами люди за нами ходили! Еще такое мы наблюдали, когда в Японию приехал Тайсон.

— На бой с Бастером Дугласом?

— Да. Там такой ажиотаж был!

— Ходили на тот бой?

— Нет. Он приехал, а мы уезжали. Мы на сумо ходили. Очень нам там нравилось. Там своя философия, очень интересно. Тогда Конишики, гаваец, выиграл первенство Японии, ему Буш подарил тонну риса. Он 260 килограммов весил. Мы как-то пришли к ним на тренировку в 4 утра. А мне говорят: «Ты кто такой?» И Салман хотел с ними потолкаться. Но нам не разрешили. Это, говорят, чемпионы мира, а вы кто такие? Это генералы наши по сумо.

— Помню, был в Нагасаки, и там водитель трамвая объявлял остановки шепотом... Такая там поразительная тишина.

— Помню, мы с Салманом в дом заехали, а там перегородочки из пергамента, или еще что-то натянуто. Думаю, если бы Салман разгон взял, он весь этот дом, как тепловоз, прошел бы. Мы вдвоем появились, и весь дом на уши поставили, дом чуть ли не падал. Там было человек 20 японцев, и такая тишина... А мы зайдем... Ну совсем там другая атмосфера. Сколько я ни пробовал с японцами сойтись, никак не получалось. Там были несколько ребят, с которыми я по-английски разговаривал, приятные, но почему-то на контакт они не шли.

— Закрытые.

— Закрытые, да. Какая-то у них своя философия. Была у меня возможность там остаться, но я понял, что в такой среде жить не смогу.

— А нужно было как-то подчеркивать, что вы из Советского Союза?

— Мы даже бизнес на этом делали. Сумки эти пластмассовые... Главное, чтобы там большими буквами было написано USSR. Эти сумки, янтарь возили. Это просто нарасхват было. Икру не всегда могли продать, но нашли одного... На улице сидел человек — и по-русски начал говорить. Мы спросили, откуда он. «Я художник, из Израиля». Мы ему икру оставили, потому что самим продать сложно было, и он нам на следующий день деньги отдал. Как он продал — не знаю, но какая-то методика своя у него была, он быстренько продал. А как-то далеко уехали, на окраину Токио, зашли в кафе и попробовали там икру продать. И там один на нас смотрит и говорит: «Зангиеву! Хасимикову!» Мы икру побросали — и убежали оттуда, бизнес не состоялся. (Улыбается.)

Виктор Зангиев и Салман Хасимиков выходят на бой.

«Японцы заплатили за нас Госкомспорту 5 миллионов долларах, на которые красные «Вольво» закупили. А мы поначалу копейки получали»

— Было же рестлинг-шоу в Москве — в конце 89-го.

— Получилось хорошо. Но я там по сценарию проиграл, ко мне земляки пришли, и один из них плакал: «Как же ты мог? Мы за тебя всегда болеем!» А как я мог ему объяснить, нам японцы не разрешали говорить, что [бои постановочные]... Вообще, кажется, что это шоу... Меня недавно пригласили в Москву — на юбилей российского прорестлинга. И они там такое вытворяли, такие жесткие приемы. Я у них спросил: «А сколько вам платят?» —"За один вечер — 10-20 тысяч». А там несколько таких трюков было, что они своей жизнью рисковали.

— За такие копейки...

— Они энтузиасты своего дела. Хотят раскрутить эту тему. Кстати, полный зал был, под тысячу человек пришло.

— А вы выступали при аудитории 60-70 тысяч — на «Токио Доум».

— Самый маленький зал в Японии... 3-5 тысяч это было практически каждый день. А хорошие залы — по 15-20 тысяч. Сначала мы каждый день выступали.

— Каждый день?!

— Да, работа была очень тяжелой. И мы настолько стали профессионалами, что, когда я выходил на ринг, я уже каждый уголок этого ринга чувствовал. Мы практически жили на этом ринге — и тренировки, и выступления. Серьезная была работа. Если кто-то скажет, что игра, — пусть попробует. Иногда у нас матч длился полчаса. Я не выходил, я выползал с ринга. Иногда выступали на улице, а там жара 30 градусов. И Салман там очень серьезно вкалывал. Ему тогда уже 40 было. Не знаю, смог бы я в таком возрасте так выкладываться...

— Травмы были?

— Были. Как-то я жесткий удар пропустил — были такие японцы, жесткие, с ними мы тоже не церемонились, получалась почти как драка. И один японец ногой ударил, я руку поднял, но не учел, что он с воздуха может второй раз ударить. Я руку опустил, и с воздуха второй раз мне прилетело. Я поплыл. Два зуба я здесь потерял точно. Потом долго не мог на самолете летать — голова болела. Такой у меня был хлеб... Зато мы всегда летали первым классом. Тарамов, Сибиев, Арбачаков, Костя Цзю тоже с нами ездили. На похоронах Салмана видел Тарамова, он подошел ко мне, мы тепло обнялись.

— Волк-Хан, получается, после вас выступал в Японии.

— Параллельно. Но у них лига (Rings. — Прим. «СЭ») рангом ниже была. Нашим руководителем был Антонио Иноки, который в свое время провел бой с Мухаммедом Али. Это очень известный человек в Японии. За ним шли очень сильные спонсоры. Там еще был... забыл имя. Очень большая сеть грузоперевозок. Он миллиардер. И когда появлялся Иноки, появлялся и этот маленький человечек, который нам постоянно давал в конвертах по 300 долларов, дарил золотые часы, фотоаппараты «Кодак», красивые ремни. Мы сидели дома с руководителями «Тойоты» — прямо у них дома. Они были болельщиками. Для них это было честью, что мы к ним пришли.

Как-то этот миллиардер рядом с нами гейш посадил. И эти гейши нас развлекали. Они такие оторванные, иногда за гранью разрешенного. Но мы, конечно, держали дистанцию. Они настолько расслабили обстановку... Они же еще все пиво пьют. И непринужденная обстановка получилась. Гейши всякие шуточки выкидывали, изображали всякое — иногда не совсем приличные вещи. Посмеялись, повеселились и разошлись.

— Японская еда произвела фурор?

— Нам деньги-то не давали, а давали суточные. Мы на эти суточные могли взять только лапшу, кусок мяса и половину яйца. Этим перебивались. Потом уже, когда начали платить нормально... Поначалу они платили копейки — только на пожрать, и все. Мы там сами крутились-вертелись, что-то привозили, продавали, как-то выживали.

— А Госкомспорту сколько денег уходило?

— Они сразу заключили контракт на 5 миллионов долларов. И сразу деньги ушли.

— По тем временам огромная сумма.

— Они купили... не буду врать... по-моему, с этого контракта они купили штук 10 или даже больше красных «Вольво» 850-х. Они возле Госкомспорта стояли.

— На сколько лет был этот контракт?

— Ну, на три года или... Мне сейчас говорят: «А чего ты это подписал?» Но раньше попасть в Японию было верхом мечтаний. И мы были готовы все подписать — лишь бы туда поехать.

— А когда вы с Салманом подписали уже нормальные контракты, свои?

— Они просто начали нам лучше платить, и все. Не думаю, что совесть у них проснулась, но они поняли, что надо что-то платить. Боев меньше стало, мы на другой уровень перешли, публики больше шло, они, видимо, посчитали, что большие залы стало легче собирать, и нам стали платить по 5 тысяч долларов за один выезд. То есть мы прилетали, проводили бой, выступали, назад уезжали. К бою готовились две-три недели. Такие челночные стали эти поездки.

Помню, мы с Салманом в первый раз жили в одной комнате на тренировочной базе. Там ринг стоял, мы там тренировались. Я черточки ставил — сколько дней нам осталось. И одну черточку после тренировки не поставил — и чуть не съел меня Салман. «Из-за тебя еще один день здесь будем!» То есть это не верх мечтаний было, особенно на базе — ринг, гантели, гири, и все.

Виктор Зангиев, Салман Хасимиков, Владимир Беркович. соцсети

«Захожу в туалет, а там через перегородку видны глаза японки, сидит, тужится. Я сразу выскочил оттуда!»

— Но условия на базе в Японии хорошие были?

— Конечно. Там у нас личный повар был. Фотографировались с ним. Он знал наши предпочтения. Кому-то шурпу готовил, кому еще что-то. Но в основном у них пища была — большой котел кипятка, свежего туда накидает, чуть закипит — вытаскивают. Здоровая пища. И всегда стоял большой нагревательный прибор, а на нем — рис.

— Как с японскими туалетами сладили?

— Наверное, каждый попробовал эти кнопки, и потом просто ничего не трогал! (Смеется.) Потому что непонятно, откуда струя. А один раз в каком-то зале мы были. Я спрашиваю: «А где туалет?» Он говорит: «Вон туда». Захожу, там перегородка, и женщина сидит, видны ее глаза. Видимо, она тужилась. Я выскочил! Мне говорят: «Зайди и рядом садись». То есть такая перегородка — и ты лицо видишь этой женщины. Говорю: «Нет, я туда больше не пойду!»

— Был на смотровой площадке у моста Сети-Охаси, народа никого, а туалеты через каждые сто метров.

— У них очень много таких моментов. Помню, у меня были замшевые туфли голубые, белые — и я мог там месяц в них ходить, и обувь была полностью чистой. Видел, машины едут, в центре фонтанчики — и все смывают. Чистота поразительная. И они все время дома в белых носках ходили. Чистота, организованность... Если бы у нашей нации была такая организованность, то мы бы с нашей сообразительностью были бы...

— А Салману нравилось в Японии?

— Салман все равно по дому скучал. Ну, нравилось... Поехать туда в то время было за гранью фантастики. Помню, в аэропорту встретили сборную России — с Ярыгиным. И они все были этими сумками обвешаны. А мы же там уже завсегдатаями были. У нас тоже было очень много сумок — с камерами, телевизорами. И мы специально поехали, изучили эти весы — как с ними обращаться. Научились. Я удивлялся: мы пять телевизоров нагрузим, и весы показывают, допустим, 100 килограммов. И японец записывает. А там каждый телевизор по 50-70 килограммов. То есть японец на телевизор не смотрит, смотрит на весы. Подвоха не понимает, верит тому, на что смотрит. Один раз автобус наш приехал — и там даже на крыше были телевизоры. Автобус развернули — и мы не смогли отправить. А во второй раз, когда нашли подход к этим весам, отправили, все нормально. Это, конечно, не совсем... Но нужно было как-то выживать. Потом мы стали возить эти «Корг М-1» (синтезатор. — Прим. «СЭ»). У меня был целый список заказчиков. Возил и Добрынину, и Добронравову. Как-то зашли к Добрынину домой, он взял этот «Корг» и с таким благоговением начал на нем играть, петь. Я тогда подумал: «Вот это вещь». Но я в этом ничего не соображал.

Казанский криминальный авторитет Леонил Дворников («Леша Француз»). соцсети

«Леха Француз говорит американцу: «Давай брататься!» Тот руку поставил, Леха по ней ножом провел. Ночью в отеле шум подняли: «Американца зарезали!»

— Что за история с американцем в Москве, который вроде как во Вьетнаме воевал...

— Была ситуация. Мы зашли в ресторан... Там был Бам-Бам Бигелоу, и у него во весь череп была татуировка. Он начал какие-то кульбиты в ресторане делать. С нами был такой Бикташев. Этот ресторан татары держали, Леха Француз кличка была (казанский криминальный авторитет Леонид Дворников. — Прим. «СЭ»). По-моему, ресторан «Арбат», там несколько залов было. Бикташов уважаемый человек, и в Японии тоже — призер чемпионата мира по дзюдо. И эти послали туда своих ребят, говорят: «Успокойте этого быка, что-то он разбушевался». Когда татары спустились, Бикташев с ними как-то познакомился, и они нас наверх позвали. Мы с Лехой Француом сидели. Он заказал татарскую, потом заказал лезгинку, а потом американскую какую-то. И вот мы часа четыре сидели в ресторане. И подряд было — то американская, то лезгинка. (Смеется.) Музыканты даже подошли, говорят: «Ну не можем мы уже вашу эту играть». А он: «Играй!» И тогда как раз американец подошел. Лехе он понравился, и Леха ему говорит: «Давай брататься!» Тот руку поставил, и Леха ножом вот так провел. У американца глубже рана получилась. У Лехи тоже порез, но у американца глубже.

Мы жили в гостинице «Мир» возле американского посольства. Там ночью шум подняли: «Американца зарезали!» Я проснулся, говорю: «Какого американца?» Потом понял. Говорю: «Да нет, он просто бифштекс ел, нож соскочил — и он руку себе резанул». Захожу, а он стонет, у него кровь сочится. Я его быстро в машину посадил, и там рядом Боткинская больница. И вот мы ночью приезжаем, выходит маленькая женщина. А он такой бык накачанный. Она говорит: «Спать не даете! 5 утра! Какой на хрен американец!» «Ну помогите человеку, у него с рукой что-то». Она его берет за эту руку — как быка за кольцо — заводит. И через 20 минут он выскакивает, глаза вот такие, заскочил в машину, кричит: «Гоу! Гоу!» Оказывается, она взяла и без анестезии зашила ему эту руку. Потом в Амеркие у ребят спросил: «Хау вис мэн?» Они говорят: «Он теперь везде ходит, показывает [зашитую руку] - рашен мафия!»

— В Америке вы выступили в Сент-Луисе. Как поездка?

— Очень интересная. Там были и Халк Хоган, вся их элита. Но там более театрально.

— Там есть рестлеры каких-то совершенно невероятных размеров.

— В Японии пробовали Стива, который пришел из американского футбола. Он был килограммов 105-110, ничего особенного. Но когда я его увидел в Америке... килограммов 180! Вот такая спина. Он ростом был за два метра. Не знаю, чего он пожрал. Он мне по спине: «Зангиев!» Поворачиваюсь, а там гора стоит, гора мышц. И в классе он тоже добавил.

В Америке мы попали на Брайтон, там неделю пожили. У нас был билет стенд-бай. То есть мы, когда хотели, тогда и могли улететь. К одному парню попали, бухарскому еврею. Оказывается, в Америке операции с камнями, бриллиантами — в руках бухарских евреев. Он один раз принес нам какие-то камни, говорит: «Не хотите купить?» А я в этом чуть соображаю. Смотрю — там по пять каратов камни. «А кто тебе их доверил?» — «Считай, это в руках моего дядьки. А ты посмотри внимательнее». Я стал смотреть. Оказалось, что это не один камень, а из пяти камней собрано. Но все равно — даже если по карату собрали, это стоит больших денег. Много там всяких людей, всякими махинациями занимаются, с машинами махинациями. Мы им говорим: «Это не наше, оставьте».

Помню, мы с Салманом пошли в большой магазин. Нам дали по 2-3 тысячи долларов. А там каждая вещь по 10-20 долларов. Джинсы эти. И он все искал казачки — как у чеченцев, такие скошенные, на каблуке. Ходил, выбирал. Нашел. И джинсы нашел. Джинсы надел, прямо в обтяжку. Стоит красавец, литой. Я ему говорю: «Салман, это твое, бери!» Я еще помню, мы с Салманом зашли в ресторан, и зашел Магомаев со своей женой. Он где-то в Канаде выступал — в «Гранд Опера». У него же жена тоже какая-то оперная дива. Как ее фамилия... И мы рядом — за соседними столами. Они еще какие-то дубленки обсуждали — я краем уха услышал.

Зангиев в своем зале на фоне «Красного циклона». соцсети

«Стрит Файтер»? Моей заслуги тут нет. Но теперь меня в любой стране узнают — если назову фамилию»

— Называется ваш зал «Наставник».

— Да, «Наставник». Я именем своего отца назвал, а так — мы относимся к школе Андиева. Отец у меня был серьезным борцом. Может быть, он не был настолько титулованным, но жестко боролся, и даже Александр Медведь присылал к нему переговорщиков — чтобы он сильно не бил. Он был чуть поменьше меня, но очень жестким был. Он один раз боролся и ударил соперника... Он бил незаметно. Когда открыто били — возмущался, а сам как-то на себя руки тащил и незаметно производил удар сокрушающий. Раньше же были судейские столы, накрытые скатертями. Судья поднимает скатерть и говорит: «Вылезай!» А тот не вылезает и говорит: «Отдайте этому дураку победу!» Отец был жестким.

— Ну что, давайте теперь про игру компьютерную, про «Стрит Файтер».

— Моей заслуги тут никакой нет. Наверное, получилось так, что я оказался популярным в Японии, не знаю... Мы все были одинаковы, но получилось так, что я там оказался...

— Когда узнали, что в игре «Стрит Файтер» есть персонаж Зангиев?

— Получилось так, что один мне сказал, второй сказал. Я не верил как-то. Ну, не может быть, я вроде ничего особенного не видел. Потом и мультфильм сняли такой голливудский — «Ральф». И первая, и вторая серия. И художественный фильм сняли в Америке — там такой черненький Зангиев бегает. Как получилось — так получилось. Так меня никто не узнает. Но по всему миру, особенно в азиатских странах, в любой стране, в любом городе, в любом селе, если я назову свою фамилию...

Вот в Казахстане мне нужно было сделать дактилоскопию, я заехал в село Таскала — или как-то так. Село очень далекое. И меня там узнали [по фамилии] - и быстренько все сделали. Мне сразу: «Гари Олбрайт, Такада». Начали перечислять, собрались, начальник милиции меня к себе позвал, меня принимать начали. Мой родственник поехал во Францию сына устраивать. И там какой-то араб, когда фамилию услышал, спросил: «А вы этого не знаете?» — «Это наш брат». И он вокруг них целый день кружился, помог. Как-то работает это.

— Но денег вы никаких не получили?

— Не получили. До войны у меня была какая-то договоренность — они хотели попробовать. Но как война началась — все эти договоренности потерялись. Но мне приятно, что они используют мое имя. Если кого-то вдохновит моя биография и кому-то поможет найти цель в жизни — для меня это приятно.

— После рестлинга чем занимались?

— Я всегда говорю: я все прошел, все круги ада, все попробовал.

— Что же?

— Бизнес — такое дело. И этим занимался... Всякими делами занимался, пробовал. Но бизнесмен из меня никакой.

— С бандитами доводилось дело иметь?

— Ну... Я не лез особо в эти вопросы, потому что... ну, не мое это. У меня какая-то другая специфика. Я не могу людей разводить или куда-то там влазить. Мне не кажется, что это правильным, когда человек, используя свою силу, влияет на другого человека.

— Имею в виду — к вам бандиты не приставали?

— Нет. Наверное, по мне видно, что просто так от меня не уйти.

Виктор Зангиев в клипе Мияги и Эндшпиля «Silhouette».

«Мияги и Эндшпиль мне очень сильно помогли»

— Когда стали тренерской деятельностью заниматься?

— Тренерскую деятельность я много раз пробовал. Первый раз у меня был очень серьезный ученик. Он писал другого тренера, но я с ним хорошо поработал, базу ему поставили. Он выиграл первенство России, потом Кубок мира. Получилось так, что его кто-то заманил, предложил ему хорошую зарплату, и он просто взял и бросил. Я его уговаривал, говорил: «Потерпи чуть-чуть». А тот, с кем он конкурировал, у кого он выигрывал на России, стал практически двукратным олимпийским чемпионом. Ну... После этого я еще с одним человеком поработал. Того тоже переманили куда-то в Москву, в Москве он пропал. Он выиграл Кубок европейских наций, но это была 10-я часть того, что он мог выиграть. После этого я бросил, потом опять, потом девочек я начал тренировать. Две девочки у меня были очень перспективные, но тоже как-то не сложилось. И вот сейчас решил, что это мое.

— Как звали борца, о котором вы сначала сказали?

— Косинов. Георгий Косинов. Два метра ростом. Сальто делал назад, на шпагат садился. Был очень одаренным. Был фантастически одаренным. Сейчас мне говорит: «Мне бы рваные доски дали, я бы за тобой ходил — и слушал тебя». Но, к сожалению... Как Асланбек Захарович говорил: чемпионы не возвращаются. Жизнь, как река, бежит в одном направлении — нет у нее остановки... Молодой человек должен сделать осознанный выбор, поставить себе цель, и никакие другие цели не должны его отвлекать. Иначе никакого результата он не достигнет. Тот же Салман — пример. Он был целеустремленным. И его весь мир узнал. Думаю, очень много людей переживали о его утрате. Когда мы боролись в СССР — а это 15 республик — и мы каждый друг друга знали. Я в любую республику сейчас поеду и найду там людей, с кем я вырос и на кого можно положиться. Это очень мощное братство. И вы видели, сколько людей приехали на похороны Бувайсара Сайтиева, сколько людей переживали. Потому что это был очень серьезный пример для подражания. Он был скромный, простой парень, который вершил великие дела. Я его очень хорошо знал. Человек достиг великих результатов, но в то же время был доступным, ничем не кичился, любой человек мог подойти к нему — и он ни от кого не отвернулся бы.

— Рядом с вашим залом — футбольная площадка. Ее Мияги помог построить, так?

— Я снялся в клипе у Мияги (клип на трек Silhouette. — Прим. «СЭ»), они меня пригласили. Музыкой их особо не интересовался, но слышал, было приятно, что мои земляки достигли таких высот. Такой своеобразный стиль, который, может, по возрасту мне не подходит. Но иногда послушать было приятно. Я не был фанатиком, но было приятно. И после съемок они спросили: «А где ты тренируешь?» — «Ну, придите, посмотрите». Они пришли, посмотрели. Здесь просто была земля. Тут навалено было все. Здесь асфальта не было. И они просто взяли и помогли мне очень сильно.

Кстати, Эндшпиль мне сказал: «А помнишь, ты мне тоже помог?» — «Я не помню». — «А тогда твоя помощь мне очень сильно помогла». Там у них авария или что-то, я не помню... Машину у них забрали — и я помог ее вернуть. А тогда это была единственная их возможность для пропитания или что-то такое. Я стараюсь жить так: если можешь помочь — помоги.

Они мне сказали: никому не говори [что они помогли построить площадку]. Я тоже сторонник этого. Я не люблю говорить о своих этих... Про свои дела я не рассказываю. Но тут... Мне кажется, что надо, чтобы люди знали, что [Мияги и Эндшпиль]. Сейчас очень многие люди заточены чисто на деньги, но есть другая сторона, есть люди, которые думают шире, глубже и стараются, чтобы их нация, окружающие чувствовали себя нормально. Когда я начал делать этот зал, я даже не думал, что хотя бы даже зал борцовский сделаю, а получилось так, что сверху — раз: один пришел помог, там помогли, люди начали помогать — и получился нормальный зал. Ситуация в жизни непростая, но я стараюсь побольше детей сюда вытащить.

Великий Дзгоев отчитал дагестанскую публику за то, что она не встала под гимн СССР. КГБ сделал ему выговор

Не стало выдающегося советского борца Хасимикова. Он был четырехкратным чемпионом мира

Буратино Снайдер, пуфик Гарднер и ошибка Махачева. Мощное интервью с легендой советской борьбы

«Карелина в Сиднее утопили». Как засудили лучшего борца в истории Олимпиад

Биография Майка Тайсона: жизнь и карьера легенды бокса

В СССР был рестлинг. 30 лет назад люди плакали из-за поражений советских парней

Рестлинг в России 90-х с дикими прыжками и ринг-герлз. Все, как в Америке

Илья Андреев, «Спорт-Экспресс»

Читайте также:

2025-07-02T08:15:00Z

«Каждый занимается своим делом: жена работает, я гоняюсь». Гонов — о победе на чемпионате России и дебюте в профессионалах

Интервью топового российского шоссейного велогонщика.

2025-07-09T10:15:00Z

Украинцы жалобно взвыли — сильнейших россиян допустили на чемпионат мира: «Плевок в лицо» и «лопата говна»

Софья Великая поедет за девятым золотом!

2025-07-10T21:00:01Z

«Отвлекся, шайба в голову: челюсть отвисла — перелом!» Интервью новой русской звезды НХЛ: деньги, Америка, Макдэвид, 100 очков за сезон

Большой разговор с Кириллом Марченко.

2025-07-04T14:54:00Z

Настоящий хук: чему российские боксеры научили военных из КНДР

Бои проводились в ходе сборов армейских спортсменов двух стран

2025-07-03T12:30:00Z

«Всегда хотим приезжать с медалями». Глава российского батута — о жизни после бойкота международных стартов

Интервью вице-президента Федерации гимнастики России Николая Макарова.