«ВСУ стреляли нам в спину». Как медики работают на передовой

2025-06-26T02:45:00Z — Бойцы группы эвакуации встретились лицом к лицу с украинскими диверсантами.

Эвакуация раненых с поля боя — опасная работа. Ехать, а порой и идти пешком на самый передний край приходится под атаками дронов и артиллерии. Работать приходится так близко к врагу, что его можно встретить лицом к лицу. Так и произошло с группой Сябра в курском приграничье, когда уйти от врага медикам помогла смекалка. Военкор aif.ru узнал от боевых медиков все тонкости их сложной работы.

«Жалко людей. Осталась Хатынь. Люди жили, и был уютный домик, красивый забор. Ничего не осталось. Сложно, тяжко, трудно», — усталым голосом говорит мне Сябр.

За окном мелькают разрушенные беспощадными ударами ВСУ поселки курского приграничья. Сябр командует взводом эвакуации. По голосу слышно, что он дико устал. За плечами — бои в Харьковской области, Волчанск. С началом вторжения в Курскую область его подразделение было переброшено на этот участок.

«Вот эта лесополоса, — показывает он на поредевшую зелень рядом с населенным пунктом. — Здесь все для нас начиналось под Курском. Здесь многие из моих ребят полегли. Думаю, мемориал поставить здесь в честь парней. Жены, матери мне постоянно пишут, звонят. Просят показать место, где их близкие голову за Россию сложили. Хотят приехать. Помянуть».

Путь Сябра на спецоперации начинался в Белгородской области. До подписания контракта он возил гуманитарную помощь в подразделения. Помогал мирным жителям. В родном городе у него семья и небольшой бизнес. Он часто переспрашивает. После нескольких контузий правое ухо почти не слышит. Мне приходится говорить громче, но командир все равно иногда отвечает невпопад.

«Я своими глазами видел, как ВСУ били артиллерией по Шебекину, другим населенным пунктам в Белгородской области. Когда увидел раненых детей, то понял, что в стороне уже оставаться не могу. Пошел на контракт. Мне до сих пор некоторые знакомые и друзья говорят, мол, дурачок. Но благодаря таким дурачкам, я верю, что мы победим», — говорит он.

Зачастую медиками бойцы становятся на войне. У многих, кто занимается эвакуацией раненых с самого переднего края, до подписания контракта не было никаких медицинских навыков. Теория приобретается в учебке, а основа берется на практике. За эвакуацией идет постоянная охота вражеских дронов и артиллерии, а работать зачастую приходится на самом переднем крае.

«Отлично помню своего первого раненого. Это было под Волчанском. У парня были осколочные. Сам себе наложил жгут, а тут уже мы подскочили. Тогда еще трех раненых ребят подобрали. Добрались без приключения до фельдшерского пункта, где им уже оказали полноценную помощь, — вспоминает командир взвода. — Стараешься спасти всех, но это война. Очень трудно терять людей, терять друзей».

В день группа эвакуации может совершить десять-пятнадцать выездов в самое пекло. В зависимости от погодных условий, состояния дорог, исправности автомобиля для эвакуации. «Крайний раз вывозили раненых на „Багги“. Удобная штука. Легкая, крыши нет, поэтому отлично видишь небо. Четверых раненых вывезли. Один тяжелый был. В итоге остался без ноги, но зато жив. Используем „Буханку“. Даже на легковушке, в которой мы сейчас с вами едем, уже несколько сотен ребят вытащили», — рассказывает Сябр.

Вспоминая бои за освобождение Курской области, он почему-то первым делом рассказывает о том, как сорок бойцов, только вернувшись с передка, бросились купаться в прохладное озеро. Неподалеку работала артиллерия, а чумазые и смертельно уставшие мужики, словно дети, плескались в воде.

«Однажды везли трех тяжелых на „Буханке“, — продолжает вспоминать медик. — Навстречу нам — пикап с пулеметом и квадроцикл. Оказалось, хохлы. У нас же с собой ружье да автоматы АК. Напарник мой в ступор встал. Остановился. Я уже затвор на автомате передернул. Решил им помахать, не слова ни говоря. Они в ответ машут. Тут я уже товарищу говорю: „Гони!“ Он дал по тапкам. Вэсэушники, только когда мы уже метров на двести отъехали, поняли, кто мы такие. Начали нам в спину лупить, но было уже поздно».

Сябр — старший в своем взводе и наиболее опытный. Его слово — закон, а авторитет не подвергается сомнению. Он признается, что по должности уже и не должен мотаться на передний край, но искренне переживает за своих ребят. «У нас настоящее братство. В самые ответственные моменты стараюсь ездить на эвакуацию сам. Тем более что в подчинение сейчас дали молодых ребят. Одному двадцать лет. Зовут Даниил. У меня сыну девятнадцать, и его тоже зовут Даниил. Вот он мне как сын практически. Натаскиваю его, чтобы понимал, как работать. Здесь важно не терять самообладание. Использовать воинскую смекалку, и все будет нормально», — уверен командир.

Тот самый двадцатилетний Даниил взял себе позывной Кипиш. Что-то близкое по смыслу со словом «молодость». На харьковском направлении сражается его отец. Контракт подписал в сентябре, а Кипиш ушел на войну в аккурат перед новым годом, ничего не сказав родным. Теперь на СВО у него два бати: отец-командир и родной отец, сражающий в нескольких десятках километров по соседству.

Кипиш признается, что с медициной никак не был связан до подписания контракта, но здесь быстро освоил необходимые навыки первой помощи и начал спасать боевых товарищей. «Наша задача простая, на первый взгляд, — вывезти раненых и стабилизировать их в пути. Но бывает так, что сделать это невозможно. Однажды вытаскивали трех тяжелых. На них „Баба-Яга“ сбросила мину. Их вывезли и поехали еще за бойцом. Грязь была сплошная на дороге — километра полтора. Застряли. Так и не довезли одного тогда. Страшно было. Бывало, что и одновременно пятнадцать человек в этой „Буханке“ вывозили», — показывает он на автомобиль, баранку которого крутит ежедневно.

«Буханка» посечена осколками. На крыше куполом расположился РЭБ, но здесь веры в него меньше, чем в бога. Парни признаются, что иной раз смерть обходит стороной, но так близко, что иначе, как божьим провидением это не объяснить.

«В Судже за нами охотилось три дрона одновременно. РЭБ не сработал против них. Мы с командиром под мост занырнули и пережидали там, пока „птицы“ не улетели. Дроны метрах в тридцати от нас летали. Жуткое зрелище. Пришлось тогда откатываться назад», — вспоминает еще один боец эвакуации с позывным Назар.

Назар на СВО чуть больше полугода, но успел принять участие в уникальной операции «Поток» и вытащить десятки раненых с поля боя. По газовой трубе он доставлял еду и воду штурмовым ротам. Вытаскивал раненых, проведя в трубе почти двое суток.

«В середине трубы воздуха стало недоставать. Пришлось выходить за кислородными баллонами, — вспоминает он. — Затем запустили вентилятор, и после этого мы продолжили операцию. Под конец этой операции сжимались легкие. Очень болела грудная клетка, после чего я долго восстанавливался в нашей медроте».

В одном известном кино герои говорили, что на небе все только и говорят, что о море. На войне все разговоры о том, что будет после победы. Кипиш планирует и дальше связать свою жизнь со службой. Говорит, что понял: армия — дело его жизни. Назар так далеко не заглядывает, а их командир признается, что хочет увидеть внуков и просто наслаждаться звуками мирной жизни, хоть и возвращаться в мирные города сейчас для него тяжелое испытание.

«Что будет после победы? СВО станет прожитым этапом жизни. Быстро про неё забыть не получится. В отпуске был недавно. Спать не мог дома. Все перед глазами. Не можешь привыкнуть, что приезжаешь в город, а там спокойная жизнь. Рестораны. Клубы. Все работают, улыбаются, а ты, понимаешь, что там, на передке, сейчас твои пацаны. Я лишь крайнюю ночь отпуска смог уснуть нормально», — признается Сябр.

Читайте также: