Советник главы ДНР Кимаковский: путь в Россию у жителей Донбасса был тернистым и кровавым

2025-09-29T12:00:00Z — 30 сентября Донбасс и Новороссия отметят одну из главных дат в истории регионов — День воссоединения с Российской Федерацией. Для Донецкой и Луганской народных республик этот путь начался в 2014 году, после государственного переворота в Киеве, который послужил началом геноцида жителей русскоязычных регионов на тогда еще юго-восточной части Украины. О событиях тех лет в интервью ТАСС рассказал участник первой волны ополчения Донбасса, бывший политзаключенный, советник главы ДНР Игорь Кимаковский

— Что считаете самым трудным для жителей региона в период с 2014 года? Каким был путь в Россию?

— Я хотел бы восстановить историческую справедливость и сказать, что воссоединение Донбасса с Россией началось еще в 1991 году — с разделением Советского Союза. Единственная делегация из республик, которая приехала к Ельцину, чтобы сказать свое веское слово и попросить остаться в Российской Федерации, это была делегация из Донбасса. И до сих пор в Российской Федерации проживают люди, которые были ее членами. Тогда стало понятно, что Украина может пойти совершенно по другому курсу. И 11 мая 2014 года народ Донбасса заявил о своем желании быть рядом с Россией.

На этом пути мы потеряли много наших братьев: это Батя (первый глава ДНР Александр Захарченко — прим. ТАСС), Гиви (командир сформированного в ДНР добровольческого батальона "Сомали" Михаил Толстых — прим. ТАСС), это и Мотор (Арсен Павлов — прим. ТАСС), и Воха (Владимир Жога — прим. ТАСС), и еще тысячи фамилий. Некрополь — он большой.

— Вы часто говорите о плене в застенках СБУ. Свидетелем каких преступлений украинских спецслужб против политзаключенных вы стали?

— Я увидел нутро современной украинской власти, и я приведу несколько примеров, которые показывают эту чудовищность. Во-первых, меня пытали. В 14-м, 15-м да и в 16-м годах процентов 90–95 людей, которые попадали в застенки спецслужб Украины, подвергались пыткам. У нас даже была градация, в какие руки ты попадешь — где тебя будут пытать больше, где меньше. Если ты попадал в националистические подразделения, то тебя могли убить, человек пропадал без вести. Там пытали сильнее всего. На втором месте была СБУ. И здесь я хотел бы отметить, что применялся весь арсенал пыток, в частности, ко мне. От электрического тока и психологического воздействия до химии и воды. Пытка, когда тебя окунают в воду — перед ней тебе три человека выбивают ударами из легких воздух, затем кладут мокрую тряпку на лицо и начинают поливать водой. Это очень тяжелая пытка, ты просто тонешь, тебе не хватает воздуха. Я за три дня прошел весь арсенал. Больше всего психологически давило то, что меня пытали люди, которые разговаривали на русском языке и совершенно не знают украинского. У одного из них была фамилия Иванов.

Приведу еще один пример, когда попал в плен отец Никон (священник Свято-Успенского Николо-Васильевского монастыря в селе Никольское — прим. ТАСС), с которым мы в мариупольском СИЗО отсидели шесть месяцев. Его вообще хотели убить. И когда он зашел к нам в камеру, от него пахло мясом. Его пытали электричеством до такой степени, что от него пахло жареным человеком. Потом до обмена пленными его два месяца держали без света, не выпускали из подвала. Но он все выдержал. Он сейчас здесь и много помогает своему монастырю в Никольском.

Потом в градации у нас были МВД и военная разведка. Военные относились в тот период к нам гораздо более уважительно, чем все вышеперечисленные. Потому, что у Вооруженных сил есть определенный кодекс — кодекс чести. И они не опускались. Можно было тумак какой-то получить, но в 2014 году Вооруженные силы Украины не опускались до уровня пыток. Но за время с 2014 года они очень сильно трансформировались, поэтому сейчас я называю их не Вооруженные силы Украины, а вооруженные формирования. Они тоже были подвержены этому информационному воздействию и стали на уровне украинских СБУ.

— Сегодня регион продолжает борьбу против ВСУ. Как за годы конфликта изменилась тактика ведения боевых действий? В чем отличие между конфликтом первых лет и тем, что ДНР пережила за последние годы?

— Если брать с 2014 года, когда я был добровольцем и принимал непосредственное участие в боях, это были позиционные стрелковые бои, то мы в них очень серьезно противника переигрывали. Поэтому, например, наше подразделение буквально за считаные недели, даже месяца не прошло, освободили территорию от погранперехода Вознесенка — это на юге, фактически дошли до Мариуполя. До Саханки дошли и остановились. С этого места уже вели глубинную разведку, диверсионную деятельность по отношению к вооруженным формированиям Украины и украинским спецслужбам. Тогда редко применялась артиллерия. Мы их щадили, а, скажем так, на тот момент Запад их еще не вооружил настолько.

Уже после "Минска-2" (переговоры по мирному урегулированию на минской площадке — прим. ТАСС), когда освободили Дебальцево, — на тот момент это была, наверное, крупнейшая операция в военно-гражданском конфликте по освобождению достаточно большого населенного пункта — считаю, что мы тогда фактически разбили украинскую армию. Тогда можно было совершенно свободно на нескольких БТР доехать до Киева. И я не шучу. Понятно, что я немножко упрощаю, но на самом деле первые и вторые армейские корпуса Донецкой и Луганской народных республик уже не встречали сопротивления. Украинская армия была деморализована. Но от России и от республик добились перемирия разными хитрыми и нехитрыми путями.

— День признания Россией Донецкой Народной Республики стал для жителей региона настоящим праздником. Между тем у многих было понимание, что это не закончит текущий конфликт. Как, по-вашему, Киев использовал тогдашнюю политическую обстановку в своих целях?

— Основная задача — создать все для того, чтобы населению стало еще хуже. Через обстрелы, через неподачу воды, через отключение электроэнергии, через мощную информационную политику и давление через западные государства в рамках санкционной политики. То есть это все должно было расчленить наше общество, разобщить его. Сделать все, чтобы, например, часть населения Донбасса начала говорить России: "Вы нам не принесли мир, у нас идет война, и никакого конца в этом не видно". Это было направлено в том числе и на жителей Российской Федерации. А Донбасс не предал Россию. И понимая, что они не могут победить на поле боя, они все-таки больше рассчитывали на создание внутренних напряжений внутри России и внутри Донбасса.

То есть им нужно разобщение общества. И вот то, что сегодня происходит с водой, — это в принципе то же самое. То есть проблема существует, и она решается. И я могу вам и цифры привести, и привести те технологии, которые применяются для того, чтобы на Донбассе стало больше воды. Но у нас же и население растет, люди возвращаются. И поэтому инфраструктура не до конца справляется.

ЦИПсО, спецслужбы Украины и Запада через средства массовой информации стараются создать и раскручивать некий негатив в обществе. И поэтому они пробуют использовать именно вот это внутреннее напряжение внутри новых регионов и внутри России, на что, в принципе, и направлены все террористические акты, которые осуществляют спецслужбы Запада руками украинских вооруженных формирований и спецслужб. Это и "Северный поток", это и налеты на наши НПЗ. Они же не воюют в поле.

— Вы довольно много времени проводите в подразделениях и на передовых позициях. Как вы оцениваете подготовку и моральное состояние противника?

— Противника недооценивать нельзя, но сегодня есть факт. Во-первых, выбито очень много националистов, очень много выбито профессионалов первой войны. Ведь с 2014 по 2022 год они провели семь волн мобилизации. Таким образом Порошенко кровью, скажем так, связал порядка миллиона мужчин, которые приняли участие в первой фазе этой войны. Они берегут офицеров, но не берегут личный состав. Вот почему у них проблема с ТЦК — им приходится прям насильным методом людей брать в армию. Пехота у них сегодня слабая, поэтому они не выдерживают серьезных стрелковых боев. Где они сильные? Это спецподразделения, такие небольшие штурмовые группы. Запад воспитывает у их солдат очень серьезную индивидуальную подготовку и слаженность в малых тактических группах. Вот здесь они сильны. Еще они сильны в беспилотие, в тактическом небе и в диверсиях. Но в диверсиях все могут быть сильны, особенно против мирного населения. Вы пойдите, помаслайтесь с военными, можете огрести. А НПЗ атаковать, порт, атаковать Форос, где погибли мирные люди, или сделать все, чтобы Storm Shadow разорвались на пляже в Севастополе, для этого большого ума не надо. Они в терроризме сильны, но я думаю, что противоядие мы этому найдем.

— А можем ли мы сейчас говорить об обрушении фронта у Вооруженных сил Украины в Донбассе?

— Есть места, где у нас явные успехи, это группировка "Восток", это группировка "Центр", группировка "Запад". Вот сейчас, когда мы завоюем тактическое небо на всех направлениях, не только там, где, например, работают наши десантники, морпехи, "Рубикон", где у нас серьезные позиции в небе и где мы их переигрываем. А когда у нас будут по всей линии фронта сплошные победы в рамках тактического неба, тогда я скажу, что да, линия фронта обрушилась.

— Регион находится в активной стадии восстановления. Какие первоочередные задачи вы можете выделить, может быть, какие-то этапы?

— К нам зашли регионы, и у нас в республике и в новых регионах идут очень серьезные инфраструктурные проекты. Первый — это артерии, дороги. И сегодня очень много уделяется внимания именно этой части.

Для нас второй инфраструктурный проект — это вода. И мы понимаем, что теперь кроме проблемы с водоводом Дон — Донбасс необходимо решать ее еще с другими, с помощью других технологий. И сегодня для этого делается все. И президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин поставил такую задачу [главе ДНР] Денису Владимировичу Пушилину сделать все, чтобы регион был обеспечен водой. И нам помогают многие регионы. К нам едут водовозы, бригады. Пересматривается система модернизации коммунального хозяйства с учетом того, что трубы надо менять уже на те, что не будут подвержены коррозии, как то наследство, которое досталось Донбассу от Украины, а Украине от Советского Союза, когда все трубы в основном были металлические. У нашего сельского хозяйства, слава богу, более-менее все нормально, потому что мы даже как-то год дали миллион тонн зерна. То есть обеспечиваем не только республику, но и уже ближайшие регионы Российской Федерации зерном. Это и восстановление шахт, потому что многие из них поддерживались, но, к сожалению, их необходимо модернизировать для того, чтобы они давали очень нужный, очень качественный, очень калорийный уголь.

У нас серьезные инвестиционные проекты, только в этом году благодаря работе и главы республики, и правительства было привлечено инвестиций около 51 млрд рублей и выше. И, естественно, мы понимаем, что у нас много ветхого жилья, в силу того что в период с 2014 по 2022 год развивалось все это слабо, многие стройки были просто заброшены. Сейчас идет инвентаризация в рамках жилищного строительства, и в наш регион заходит очень много инвесторов, которые готовы строить современное хорошее жилье, даже с учетом того, что в регионе идет война. Ну и, естественно, это восстановление нашей металлургической отрасли и тяжелого машиностроения. Для нас это тоже очень важная веха, но это, скажем так, планы ближайшего будущего.

Читайте также: