Щупленький великан. Вся правда об Илье Репине

2025-09-28T21:08:00Z — Для многих современников Илья Репин был не человеком, а явлением. И явлением масштаба не просто грандиозного, но почти невероятного.

95 лет назад, 29 сентября 1930 года, один человек, закрыв в последний раз глаза, сложил пальцы правой руки характерным движением — так профессиональные живописцы берут кисть.

Не исключено, что на смертном одре он вспомнил, как уже готовился отойти в мир иной. Тогда ему не исполнилось ещё и семи, но смерти он не боялся. Беспокоился лишь об одном: «А красочки и кисточки там будут? Красочки, что по бумаге рисуют, и бумага там есть?» Сейчас, в возрасте 86 лет, он уже не спрашивал. Возможно, на грани жизни и смерти ему что-то открылось, и он увидел, что кисточки «там» для него приготовлены. Звали этого человека Илья Репин.

Другое дело, что для многих современников Илья Ефимович был уже не человеком, а явлением. И явлением масштаба не просто грандиозного, но почти невероятного, о чём свидетельствовал художник Владимир Милашевский: «Для каждого русского человека поколения моего отца Христос, Толстой и Репин — абсолютные легенды, стоящие рядом на одной полочке». Работала такая оптика восприятия весьма любопытно — все, кто сначала знакомился с живописью Репина, а уж потом с ним самим, испытывали своего рода шок. Вот слова Корнея Чуковского: «Когда в Третьяковке или в Русском музее смотришь десятки и десятки картин, написанных репинской кистью, Репин кажется великаном». А вот как вспоминал один из учеников Ильи Ефимовича, художник и реставратор Александр Куренной: «В то время редко где можно было видеть портреты художников, поэтому воображение старалось нарисовать портрет Репина по его картинам и характеру письма: широкому, размашистому, свободному мазку. Казалось, что Репин большой и сильный человек, Геркулес...» Шокирующий эффект состоял в том, что Илья Ефимович не был ни сильным, ни большим. Невысокого роста, тщедушный, с тонкими, почти прозрачными руками...

Вернее, не был, а выглядел. Потому что это тот самый случай, когда сходятся в поединке правда искусства и правда жизни. И последняя уступает первой, вынужденно признавая, что маленький щуплый человек, иногда ведущий себя нелепо до комичного, может быть настоящим великаном.

Но любое вынужденное признание таит в себе жгучее желание взять реванш и доказать, что величие этого человека надуманное. Лучше всего — доказать ему самому, указав «выскочке» его место. О чём говорил и сам Репин: «В „Художественном журнале“ меня охарактеризовали как ремесленника живописи, которому решительно всё равно, что бы ни писать, лишь бы писать. Сегодня он пишет из Евангелия, завтра народную сцену на модную идею, потом фантастическую картину из былин, тенденциозную газетную корреспонденцию, потом психологический этюд, потом мелодраму либеральную, вдруг из русской истории кровавую сцену и т. д. Никакой последовательности, никакой определённой цели деятельности; всё случайно и, конечно, поверхностно... Не правда ли, похожа эта характеристика? Что делать, может быть, судьи и правы, но от себя не уйдёшь».

Можно видеть, что Репин не протестует — он готов признать, что занимает место скромное, и на какое-то там величие не претендует. Но давайте пройдёмся по жанрам, помянутым в «Художественном журнале» — пусть за себя скажет не художник, а его полотна. «Из Евангелия» — явно картина «Воскрешение дочери Иаира», отмеченная Большой золотой медалью Академии Художеств. «Народная сцена на модную идею»? Конечно же «Бурлаки на Волге» — полотно, которое немецкий искусствовед Норберт Вольф назвал мировой сенсацией. «Фантастическая картина из былин» — точно «Садко», за неё Репин удостоился звания академика.

«Тенденциозная газетная корреспонденция»? Тут и «Не ждали» и «Перед исповедью» — картины, изображающие народовольцев. О первой сейчас говорят, что она стала «одной из вершин русской живописи XIX века», а о второй критик Владимир Стасов сказал: «Самое глубокое и высокое создание Репина». «Мелодрама либеральная»? Скорее всего, «Крестный ход в Курской губернии» — ни много ни мало, а «вершина критического направления в русской живописи». «Из русской истории кровавая сцена»? К гадалке не ходи — это «Иван Грозный и сын его Иван». А ведь эта картина и по сей день способна вызвать бурление в обществе...

Но самым ценным свидетельством величия Репина будут слова его коллег. Известно, что в творческой среде конкуренция жесточайшая, и редко кто устоит перед соблазном уязвить успешного современника и обесценить его вклад в искусство. И тут нас поджидает сюрприз. Тот же Александр Куренной писал: «Удивительно, сколько я ни встречал знаменитых русских художников, товарищей Репина, все они отзывались о нём с каким-то благоговением и умаляли себя перед ним как художником». Впрочем, это ещё цветочки. Классик отечественной живописи, Николай Ге, пошёл дальше. На вопрос, считает ли он, что Репин выше старых мастеров, Николай Николаевич подумал и ответил: «Да, выше».

Звучит почти кощунственно. «Старыми мастерами» принято называть прославленных живописцев, творивших в эпоху от Возрождения до XIX столетия, то есть Леонардо, Микеланджело, Рембрандта, Веласкеса, Тициана, Рубенса... Неужели уроженец провинциального русского городка Чугуев, что в Харьковской губернии, стоит с этими титанами не просто вровень, но и выше?

Вполне возможно. Считается, что Репин особенно остро ощущал, по его же словам, «теплоту и ценность жизни». Верно. Однако верно и то, что не только ощущал, но и умел эту самую теплоту и ценность вытащить на поверхность и явить в силе и славе. Об этом говорят те, кому посчастливилось наблюдать за работой Ильи Ефимовича над портретами деятелей науки и искусства. Вот что отмечал критик Владимир Стасов: «С дерзостью смелого починателя он попробовал то, чего никто и нигде ещё не пробовал: это изобразить творческую и работающую внутри головы мысль великого человека. Усадив перед собой человека и поработав полчаса в абсолютном молчании, Репин принимался усердно расспрашивать его о его жизни и деятельности и порою даже вовлекал его в спор... Он почти всегда достигал цели: человек выпрямлялся, глаза у него переставали тускнеть». А об эффективности такого приёма лучше прочих сказал композитор Борис Асафьев: «Многие портреты становятся, перерастая изображение данной личности, явлениями типологическими... Совершенно же ясно, что „Мусоргский“ — не портрет любимого Репиным композитора, а шекспировской силы и значительности образ».

Ровно то же самое Репин проделывал и с другими жанрами живописи, действуя по схеме, описанной Корнеем Чуковским: «Не раз случалось замечать, что, даже когда Репин пересказывал только что прочитанную книгу, он невольно придавал её фабуле сценически эффектный характер, какого она не имела». В итоге действительность и на его исторических полотнах, и в сценах из народной жизни, и в бытовых зарисовках получались более «настоящей», чем на самом деле. Да, это сильно смахивает на ребячество. Но говорили же о нём: «В Репине уживались два человека: ребёнок-гений и юноша шестидесятых годов. До настоящей старости он так и не дожил». Добавим — может, оно и к лучшему? В конце концов, сказано же: «Будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Небесное...»

Репин был женат дважды. С первой женой, Верой Шевцовой, он прожил 15 лет, и, по заверению Чуковского, тут художнику не повезло: «По своей некультурности она проявляла мало интереса к его творчеству». Парадокс, но главные шедевры кисти Ильи Ефимовича, выпадают именно на этот период с 1872 по 1887 гг. и чуть позже. А вот второй его брак, с писательницей Натальей Нордман-Северовой, длившийся с 1900 по 1914 гг., был более счастливым — именно она занималась тем, что сейчас называют пиаром. Но сказать то же самое о творческом взлёте Репина нельзя. Вполне вероятно, что как гений живописи Репин состоялся именно вопреки семье.

О том, что ходовое выражение «Картина Репина „Приплыли“» не соответствует действительности, знают многие. Действительно, полотно «Не туда заехали», которое ошибочно называют «Приплыли», написал Лев Соловьёв. Впрочем, Репину приписывали чужие работы ещё при жизни. Известен эпизод, когда одна дама купила за 10 рублей на барахолке пейзаж с подписью «Репин», и, негодуя, показала его художнику. Тот ухмыльнулся и написал на обороте: «Это не Репин. Илья Репин». И бездарная картина тут же возросла в цене в 10 раз.

О работоспособности художника лучше всего говорит эпизод, отмеченный его душеприказчиком Игорем Карпинским: «Чтобы понять всю колоссальность сотворенного Репиным, нужно учесть, что с момента отделения Финляндии и до своей смерти (двенадцать лет) Репин жил на средства, полученные от продажи его рисунков и картин. После его кончины Вера Репина, получившая третью часть наследства, жила в течение восемнадцати лет исключительно на деньги, получаемые от продажи картин и рисунков. И все же после её смерти осталось еще более девятисот рисунков и тридцать пять альбомов...»

Читайте также: