Древнейшим из искусств для нас является кино: универсальный творческий комплект

2025-09-27T21:02:00Z — Режиссер Рашид Нугманов делится секретами сценарного мастерства

Режиссер Рашид Нугманов, известный широкому зрителю прежде всего культовым фильмом «Игла», обобщает свой практический и преподавательский опыт в фундаментальном пособии для всех, кто учится драматургии. Как известно даже непрофессионалу, литературы такого жанра и направленности написана тьма, спрос на нее не иссякает, хотя реальный практический эффект от чтения труднодоказуем, а удовольствие и общеобразовательная польза варьируются в зависимости от остроумия, эрудиции и литературного таланта авторов. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».

Астана : Zerde Publishing, 2025. — 880 с.

Предлагаемый Нугмановым метод Dramaticon как бы обобщает и систематизирует всё, что необходимо понимать о драматургии, «является синтезом систем и интегрирует в себя любые конструкции, опираясь на фундаментальные понятия драматургической науки», а также «интегрирует вышеперечисленные драматургические системы в новый метод, который применим как в кино и театре, так и в жизни, будь то бизнес или личные отношения». Таким образом, без ложной скромности заняв метапозицию над всем ранее написанным по теме, автор книги танцует аж от самого Аристотеля с его «Поэтикой», называя кинематограф древнейшим из искусств: «Да, средство для воплощения движущихся и звучащих образов в фиксированной форме появилось лишь в XIX в., но способность видеть и слышать сны была присуща человеку еще до возникновения живописи и письменности — раньше, чем он научился покрывать стены пещер рисунками и выбивать на камне фонетические знаки. Именно по этой причине кинематограф стремительно ворвался в мир и всегда будет владеть умами человечества».

Но чтобы грамотно и квалифицированно уловлять человеческие умы и души, необходимо выучить базовые законы драматургии, принципиально не изменившиеся с аристотелевых времен. Более того, по мнению Нугманова, без знания этих законов невозможно не только написать кондиционный сценарий, но также и справляться с проблемами в повседневной жизни: «Любой человек — сценарист, когда планирует собственную жизнь, и он же главный герой в собственном сценарии жизни. Знание законов драматургии позволит ему более осознанно управлять собственной судьбой, собственным миром, даже если он не имеет никакого отношения к кино и театру».

Перемещаясь от Аристотеля и Шекспира в наши дни, Нугманов кратко обозревает все самые авторитетные пособия сценарных гуру, прежде всего голливудских. В качестве непререкаемого авторитета сквозь книгу проходит американский классик мифоведения Джозеф Кэмпбелл со своим «Тысячеликим героем» и концепцией мономифа, неоднократно цитируется и знаменитая методичка последователя Кэмпбелла Кристофера Воглера «Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино», которую в голливудских отелях кладут в тумбочки вместо Библии. В некоторых ссылках Нугманова на коллег сквозит тонкая завуалированная ирония: «В книге «Букварь сценариста. Как написать интересное кино и сериал» Александр Молчанов приводит остроумное замечание некоего пожилого кинематографиста о главной тайне кино: «Каждую секунду зрителю должно быть интересно, что будет дальше». Автор не называет имени мудреца, но тот совершенно прав». Понятно, что эта «главная тайна» мудрого аксакала во многом выглядит как секрет Полишинеля: никто из кинематографистов, за исключением некоторых артхаусных первертов-изуверов, не хочет, чтобы зрителю было скучно, тем не менее мало кто умеет сделать так, чтобы публика каждую секунду сгорала от любопытства.

Не без насмешки упомянуто в книге пособие американского сценариста Блейка Снайдера с броским названием «Спасите котика! Всё, что нужно знать о сценарии». Этот «котик» (не обязательно буквальный, а часто фигуральный), которого Снайдер советует спасти в первые минуты фильма, чтобы расположить к себе зрителя, неоднократно помогает Нугманову наглядно донести свои мысли, отталкиваясь от противного, например, в рассуждениях о том, каким должен быть драматургически эффективный, «проактивный» герой: «По природе своей подавляющее большинство людей в той или иной степени неискренни. Святоши, угодники, ханжи и мелкие притворщики нас не привлекают. Притягательными могут быть либо откровенные лицемеры, либо заблуждающиеся идеалисты. Из первых получаются замечательные злодеи. Из вторых — выдающиеся герои. Максимум, на что способны посредственности между ними, — это спасти котика».

«Драматикон» можно рассматривать не только как прикладное пособие, но и как психологический тренинг, лишающий будущего сценариста иллюзий и готовящий к затяжной упорной борьбе за место в кинобизнесе, построенном на жестко регламентированной документации, а откровенно говоря, на бюрократии. Пошлое словосочетание «свобода творчества» по мере чтения «Драматикона» окончательно превращается в фантом: не там включил капслок, поставил лишнюю точку или выбрал не тот шрифт (Courier New вместо Courier Prime, специально разработанного для сценаристов, «сразу выдает невзыскательного автора») — и в тебе тут же распознают лоха-дилетанта, а твое «творчество» не глядя отправят в мусорную корзину.

Но можно уберечься от этого, если внимательно проштудировать весьма полезную в прикладном отношении первую часть «От идеи к точке невозврата», особенно ее первую главу «Форма», где даются скрупулезные, с наглядными примерами, инструкции о том, как должен быть оформлен сценарий, чтобы ридер (то есть редактор кинокомпании) хотя бы соизволил его открыть: «Правильно отформатированный сценарий не сделает его гениальным, но гарантирует, что ридер по крайней мере начнет его читать, а не сразу отправит в урну. Вы будете говорить на одном языке, использовать общие профессиональные коды». Помогая постичь эти коды, «Драматикон» предлагает начинающему сценаристу отнюдь не бесполезный «слов модных полный лексикон», позволяющий хотя бы на уровне языка почувствовать себя своим в волшебном мире кинобизнеса и уверенно жонглировать терминами «синопсис», «тритмент», «скриптмент», «теглайн», «логлайн», «аттрактор», «брейкдаун» и т.д.

Однако овладения профессиональным жаргоном недостаточно — необходимо быть понятным не только для коллег, но и для широких народных масс, что несколько сложнее: «Твоя задача — донести свою историю до максимального числа зрителей, а они живут по законам нашего мира, и ты вынужден проецировать неведомое в понятные им образы. Этого ждут от тебя продюсеры и инвесторы, ведь кино — коллективное и одновременно массовое искусство, которым невозможно заниматься в одиночку, и это значит, что тебе предстоит иметь дело с жесткими реалиями киноиндустрии». Читая эти инструкции, порой хочется вздохнуть, как юный герой фильма «Курьер», выслушавший наставления мудрого профессора о том, по каким законам придется жить в обществе: «Какую мрачную картину вы нарисовали...» Но отчаянным и амбициозным молодым людям, у которых нет шансов жениться на продюсерской дочке и которые готовы до кровавых мозолей колотиться в крепостные ворота кинобизнеса, учебник Нугманова предлагает немало интересных упражнений, развивающих кинематографическое мышление и как минимум обогащающих эрудицию. «Драматикон» не только проводит читателя по всем этапам (так и хочется написать «кругам ада») создания киносценария (например, с помощью подробного параллельного анализа таких разных кинопроизведений, как «Матрица» и «Китайский квартал»), но и посвящает в разные тонкости кинопроизводства, как психологические, так и юридические.

Четко структурированная, очень логично выстроенная книга Нугманова сама по себе в принципе способна упорядочить мышление прилежного читателя, вправить ему мозг, предостеречь от самых банальных ошибок, а кого-то и навести на оригинальные идеи. Жаль только, что между теорией и практикой, между четким мышлением и хаотичной реальностью неизбежно возникает трагический зазор: для окончательного успеха или хотя бы осторожного оптимизма насчет своей карьеры в кинобизнесе начинающему драматургу нужно быть уверенным в том, что, увы, никто не может гарантировать, — что у инвесторов, продюсеров и обслуживающих их ридеров мозги находятся в таком же идеальном порядке, как у автора «Драматикона» и его вдумчивых читателей.

Читайте также: