Виртуоз «Спартака», автор победного гола «Зенита» в Кубке в год снятия блокады. Сто лет со дня рождения Сергея Сальникова

2025-09-13T12:00:01Z — Игорь Рабинер — о легендарном советском футболисте, олимпийском чемпионе Мельбурна-1956.

Сергей Сальников. архив «СЭ»

Игорь Рабинер — о легендарном советском футболисте, олимпийском чемпионе Мельбурна-1956, дедушке звездного греческого теннисиста Стефаноса Циципаса.

«Потерял заслуженного, приобрел вас»

Один из моих любимых экспонатов музея красно-белых в Тушине — телеграмма Сергея Сальникова партнерам по «Спартаку»: «Потерял заслуженного, приобрел вас!» В этих коротких строках 70-летней давности — большая жизненная драма, через которую пришлось пройти и семье легендарного футболиста, и всей нашей стране.

В давнем разговоре для книги «Спартаковские исповеди» многолетний партнер Сальникова по «Спартаку» и сборной СССР Никита Симонян рассказывал, что после перехода технаря в «Динамо» в 1950 году спартаковские болельщики ничего об истинных его причинах не знали и в очных матчах страшно освистывали. Но для него выступления за динамовцев были единственным шансом вытащить из заключения отчима. Когда уже после смерти Сталина это наконец произошло, Сальников твердо решил вернуться в «Спартак». Его за это лишили звания заслуженного мастера спорта, но переход разрешили. Когда об этом стало известно, он и отбил ту сдержанно-ликующую телеграмму.

Естественно, такой факт из биографии лучше всего могут прокомментировать родные футболиста. В прошлом году мне посчастливилось подробно пообщаться с Юлией Сальниковой, дочерью мастера и мамой знаменитого греческого теннисиста Стефаноса Циципаса, которого она называет просто Степой. Она подтвердила:

— Именно так мы эту историю и знаем — по крайней мере, я. В музее «Спартака» была, видела эту бумагу. Но история эта происходила не при мне. Я-то — его ребенок от второго брака. В мое время папа был уже не игроком, а журналистом, комментатором, тренером. Знаю только, что эта история в нашем доме обсуждалась. А звание заслуженного мастера спорта ему довольно скоро вернули.

За что Сальников стал заслуженным мастером спорта? Директор музея «Спартака» Алексей Матвеев разъяснил мне, что тогда ЗМС давали по совокупности футбольных заслуг внутри страны и четких критериев вручения не существовало. И действительно — несмотря на отсутствие международных соревнований, начиная с 1934 года (первым заслуженным мастером стал Михаил Бутусов) звание вручалось десяткам советских футболистов. 26 января 1954 года его получили, помимо Сальникова, Никита Симонян, Алексей Парамонов, Игорь Нетто, Константин Крижевский, Владимир Савдунин и Фридрих Марютин. И Сергей Сергеевич стал в этом списке аж 942-м.

Я был уверен, что повторно Сальников стал заслуженным мастером после золота Олимпиады в Мельбурне, — но все оказалось не столь линейно. Официальной датой изъятия у него почетного звания считается 10 апреля 1955 года, а возвращения — 16 июля того же года. Между «осуждением» и «реабилитацией» прошло всего три с небольшим месяца.

По рассказу Юлии Сергеевны, отчим значил для Сальникова много, поскольку очень любил его маму. Но тюрьма подорвала здоровье этого человека, и после выхода на свободу прожил он недолго. А бросивший семью родной отец Сальникова, уже когда сын стал знаменитым, вдруг пришел к нему и потребовал... алименты. И даже судился за них.

— Мой дед был человеком с очень непростой судьбой, — рассказывала Юлия Сергеевна. — Он женился на бабушке Алле не потому, что был в нее сильно влюблен, — это она его любила. Она была молодая и забеременела от деда, который поначалу не собирался на ней жениться. Но ее семья, часть которой были греческими переселенцами, — это были очень суровые люди, для них не стояло вопроса, должна ли она выйти за него замуж. Семейная легенда гласит, что бабушка делала какие-то привороты и они сработали. У деда была в Москве невеста-балерина, и он, идя на свидание к ней, неожиданно развернулся, приехал с этим же букетом к моей бабушке и сделал ей предложение. Правда, в итоге у них все равно не сложилось.

Потом дед работал в НКВД. То, что ему там приходилось делать, не могло не отразиться на его психике. Из молодого улыбчивого человека, любящего жизнь, он превратился в неврастеника и к концу жизни — алкоголика. На алименты от отца он подал в суд — и пришел туда в очень плохой одежде. Папа, увидев деда, изумился: «Сергей, да что же такое?! Я же тебе только что привез из Швеции прекрасный костюм!» А дед специально оделся в лохмотья, чтобы выглядеть в суде брошенным, неухоженным и выбить побольше денег.

Моя мама тоже туда пришла. Она смотрела на спектакль, который он устроил, с сарказмом и печалью. И в конце концов сказала папе: «Ну как же так, Сальников? У тебя же пятеро детей (у него было еще две пары дочерей-близняшек от двух разных браков. — Прим. И.Р.), какие могут быть алименты отцу?» Она часто называла его по фамилии. На папе висело огромное количество забот, с которыми необходимо было справляться. И он был в этом плане очень ответственным.

Спартаковские ветераны любили вспоминать о некоторой скупости Сальникова, но это вполне стыковалось с его семейной ситуацией. Почти все, что зарабатывал, он тратил на многочисленных родственников. Юлия Сергеевна рассказывала:

— Мама нам говорила: «В чем не сомневаюсь, так это в том, что Сальников все до копейки принесет домой». Он думал о семье, о том, что дети должны хорошо питаться, правильно тренироваться. В те годы, представьте, он приучил нас к массажу!

— Насчет «все до копейки принесет» я вспомнил, как Симонян и Исаев, не сговариваясь, сказали о нем примерно следующее: «Классный парень, но жадноватый до денег».

— Он все в семью нес!

— Симонян рассказывал, что в их годы игроки в случае победы получали процент от проданных билетов. И перед центральными матчами Сальников говорил партнерам: «Ребята, надо подрежимить! Полная коробочка соберется, хорошо заработаем, если выиграем».

— Да, он думал о деньгах. Было бы странно, если бы не думал. В нашей семье — трое детей, мама, которая не работала. Двое в первой семье. Мама самого отца и отчим, который сидел в тюрьме и, выйдя, уже не мог работать. Он содержал всех! Как только появлялись деньги, они сразу разлетались.

— Какой-нибудь его подарок из-за границы запомнился?

— Он привозил совершенно потрясающие заколки из Франции. Из гребня черепахи, например. Мы приходили в школу, и учеба в нашем классе приостанавливалась — все девочки подходили, смотрели.

Технарь-виртуоз и главный модник

Читаю книгу основателя «Спартака» Николая Старостина «Футбол сквозь годы» и обнаруживаю такие строки:

«Загородная база в Тарасовке. В шесть утра на футбольном поле появлялись трое: один из тренеров, Владимир Иванович Горохов, десятилетний мальчонка Сережа Сальников, живший неподалеку, впоследствии знаменитый нападающий, и ваш покорный слуга. До восьми мы трое в поте лица тренировались. Потом я отбывал в Москву на службу как ответственный секретарь московского общества «Спартак», в то время создававшегося. Было это летом 1934 года, я продолжал играть в команде мастеров, хотя и подумывал, что пора заканчивать».

То есть, выходит, совсем еще маленький Сальников стал спартаковцем до официального рождения общества!

Широкой популярностью пользовалась легенда, что Сальников — внебрачный сын Старостина. Ее даже в силу своей озорной натуры любил полунамеками поддерживать и сам Сергей Сергеевич. Племянник старшего из Старостиных Андрей Петрович — младший, ученый, в юности занимавшийся футболом, рассказывал мне, как в бытность игроком спартаковского дубля во время двусторонки ударил Сальникова и услышал: «Ты чего брата по ногам лупишь?» — «Какого брата?!» — «А ты не знаешь, что я твой брат?»

Но его дочь — при всем уважении к основателю «Спартака» — этот миф категорически опровергает:

— Сергей Сергеевич и Николай Петрович были похожи по духу, совпадали по любви к футболу, к поэзии. Но если бы вы видели фотографию моего дедушки по папе, то сразу бы поняли, кто отец. Они — одно лицо! А байка о Старостине папе очень нравилась. Он мечтал прожить жизнь так, как ее прожил Николай Петрович.

Известно, что и сам Старостин Сергея, который сызмальства жил около Тарасовки, обожал. Легенда об отцовстве брала корни в том числе и в этом. Кстати, когда у Сальникова будет второй брак, Николай Петрович поможет ему получить квартиру в «спартаковском» доме в Сокольниках, ведь прежнее жилье на «Смоленской» он оставил первой жене и их детям.

А как такого техничного футболиста и красавца не обожать? Сальников был игроком-эстетом, любил щегольнуть изящным финтом, да так, что великий капитан красно-белых Игорь Нетто, человек ворчливый, ему «пихал»:

— На кухарок играешь!

Но заставить его упростить игру было невозможно. Недаром Николай Старостин, на страницах уже упомянутой книги «Футбол сквозь годы» подчеркивая необходимость совершенствовать и оттачивать технику даже для самых больших виртуозов, приводит пример:

«Так, наш прославленный Сергей Сальников, общепризнанный король техники, когда заканчивались общие занятия, регулярно собирал с десяток мальчишек и затевал с ними игры втроем против шестерых или он один против троих. Учебной программой это не предусматривалось, но Сальников знал, что делал, он до конца спортивной карьеры оставался виртуозом. Подобное отношение к поддержанию и развитию своего мастерства, к великому огорчению, сейчас встречаешь чрезвычайно редко».

Он и дома, по словам дочери, увлеченно рассказывал о футболистах техничных, творческих — например, о Гарринче, утверждая, что в Бразилии его любили даже больше Пеле. Юлия Сергеевна утверждает, что Сальников «мог разговаривать о футболе со всеми — с мамой, с почтальоном, с сантехником, с водителем автобуса».

А вот еще одна прекрасная история от нее, добавляющая штрихов к портрету Сальникова:

— Если папе кто-то сильно нравился, он этого человека идеализировал. У него в жизни была мечта встретиться с Чарли Чаплиным. И в аэропорту то ли Цюриха, то ли Женевы папа увидел его. Так получилось, что их разделяло стекло — один был на вылете, другой на прилете. Он этого стекла вначале не заметил, подбежал и на полном ходу врезался в него. Но тут же забыл о боли — и не мог оторвать взгляд, стоял и смотрел на Чаплина.

Еще одним актером — кумиром Сальникова был Марлон Брандо. Не так много в ту пору было советских людей, любивших зарубежное кино. Сергей был одним из них. Он и сам снялся в эпизодической роли в фильме, только, естественно, отечественном — «Секундомер». Его называли главным модником советского футбола. По словам Анатолия Исаева, в ту пору мало кто из наших игроков любил смотреться в зеркало, но для Сальникова это было нормой. Он в этом смысле — наша предтеча Дэвида Бекхэма и Криштиану Роналду.

Удивительную вещь я при этом услышал как-то от Валерия Рейнгольда: мол, в Сальникове странным образом сочетались элегантность и неряшливость. Якобы в номере он снимал прекрасные костюм и туфли, а под ними могли быть рваные носки. Его дочь объясняет это... суеверием.

— Отец очень любил старые вещи и всегда мне, теннисистке, говорил: «Никогда не надевай новые тапочки на важную игру!» — говорит она. — То, что он никогда бы не надел новые бутсы на важную игру, — как раз об этом. И наверняка у него были застиранные носки, к которым он привык. Может, и гетры были рваными. Но это же Советский Союз! Там новые искать надо было.

Человек-Кубок, которому футбол давался легко

Читаю книгу «Форварды», посвященную членам клуба Григория Федотова, за авторством тогдашнего главного редактора еженедельника «Футбол-Хоккей» Льва Филатова. Знаменитый журналист так описывает своих героев, что даже спустя 70 лет словно видишь их в действии.

«Он был виден, различим на поле, — писал Филатов о Сальникове. — Высоко поднятая голова, плечи развернуты, грудь вперед, весь уклончивый, чуткий, легконогий, прыгучий, готовый моментально изменить направление своего ли движения или движения мяча. Всегда оставалось впечатление, что ему все дается легко, само собой, как бы между прочим. А он еще и убеждал нас в этом впечатлении, выбирая приемы посложнее, поинтереснее, избегая простеньких, стандартных, заранее угадываемых. Любя мяч, он, как истинный мастер, знал меру этой любви. Красивый, он не красовался, играющий — не заигрывался».

Пока до меня не добралась свежая книга о Сальникове, написанная сыном форварда, тоже Сергеем, в соавторстве с журналистом Георгием Морозовым. Оттуда мы, несомненно, узнаем массу деталей — и об отъеме и возвращении звания заслуженного мастера спорта, и еще об одном, помимо «Динамо», внезапном переходе 18-летнего тогда игрока «Спартака» — в «Зенит» в 1943 году. Сальников ведь был одним из тех, кто через несколько месяцев после снятия блокады выиграл в составе клуба из Ленинграда Кубок СССР — первый официальный турнир в Советском Союзе после начала Великой Отечественной. Более того, левый крайний «Зенита» забил победный мяч в финале в ворота ЦДКА при 1:1. В единственном финале, сыгранном во время войны.

Юлия Сергеевна же в прошлом году рассказала следующее:

— Насколько знаю от папиной сводной сестры Марины, в Ленинграде он проходил военную службу. И случилось во время той службы очень неудачное для папы событие. Они с сослуживцем распределяли посылки, которые приходили солдатам из дома, и что-то неправильно сделали. Над ними нависла серьезная угроза. И тогда сыграл роль тот факт, что он футболист, — сказали, что он будет играть за «Зенит».

Сыграл, да еще и медаль «За оборону Ленинграда» получил. Решил исход Кубка в матче с явным фаворитом — «командой лейтенантов». И спустя еще год, в 45-м, вернулся в «Спартак», который после войны, без арестованных братьев Старостиных, был совсем не тем, что прежде. Но кубковые турниры по какой-то удивительной инерции продолжал выигрывать — делал это и в 46-м, и в 47-м, и в 50-м.

К последнему из этих турниров Сальников уже был в «Динамо», где тоже без Кубка не обошелся, — в 53-м. И тоже забил победный — более того, единственный в матче — мяч. Так парадоксально и получилось, что при пяти выигранных Кубках, три из которых — в составе красно-белых (был еще и 58-й), оба победных мяча в финалах Сергей забил как игрок «Зенита» и «Динамо».

Первый из трех своих победных чемпионатов Союза Сальников, вновь спартаковец, выиграл в 54-м, уже будучи четырехкратным обладателем Кубка. И потом взял золото еще дважды — в 56-м и 58-м, когда за два года до окончания карьеры игрока сделал дубль.

Как внук нашел место стадиона, где дед взял золото Олимпиады

В сборной Сальников дебютировал в 54-м, когда Советский Союз обыграл в товарищеском матче 7:0 шведов, и Сергей стал автором дубля. С той же Швецией он в 58-м провел и заключительный свой матч за национальную команду — на чемпионате мира, и там уже было поражение и вылет от хозяев турнира. Но до того были по 90 минут и в стартовом матче сборной СССР в истории ее выступлений в финальных турнирах мировых первенств — 2:2 с Англией, и в первой победной встрече — 2:0 с Австрией.

А между Швецией и Швецией случились и легендарный победный матч на «Динамо» в 1955 году со сборной ФРГ, потрясающее стихотворение о котором написал Евгений Евтушенко, и золото Олимпиады. Все ее матчи, кроме первого с любительской сборной Германии, Сальников провел в стартовом составе (а замен тогда, собственно, и не было), а оба своих гола забил в переигровке четвертьфинала против Индонезии: в первом матче была зафиксирована нулевая ничья, во второй игре советская команда победила — 4:0, и спартаковец стал автором первого и четвертого мячей. Решающего вклада в победы над болгарами в полуфинале и югославами в финале он не внес, но провел в них полные игры.

Спрашиваю Юлию Сергеевну, рассказывал ли ей что-то папа об Австралии-1956.

— И очень много! — с энтузиазмом поддержала тему дочь Сальникова. — Как на пароходе из Австралии возвращались, а потом во Владивостоке на поезд пересели — и ехали через всю страну. Как выходили на каждой станции и их пытались напоить-накормить, и, естественно, поили не только чаем. Как он уже дождаться не мог, когда до Москвы наконец доедут...

Когда сын поехал в Мельбурн играть на Australian Open во второй или третий раз (в первый я с ним не летала — не было финансовых возможностей), он показал себя молодцом, докой в тех вещах, которые ему интересны. В них он хочет докопаться до самых мелочей. Однажды мы вышли с арены, где проходит Australian Open, и он говорит: «Пошли». Куда, думаю? Мы перешли мост и подошли к какому-то месту. Тут сын показывает: «Мама, вот здесь был стадион, где дедушка Олимпиаду выиграл». К сожалению, больше арены на том месте нет, а есть парковка, вокруг — зеленые насаждения. Но самое главное — мы стояли на месте, где мой папа и дедушка Степы стал олимпийским чемпионом!

— Значит, настолько сыну это важно?

— Да, ему важно было найти именно это место. Он не собирался просто ходить и гулять, у него не было для этого времени. Но на это он нашел бы его всегда. Мне было очень приятно.

Сам Циципас, с которым мы побеседовали весной 2024-го, рассуждает об олимпийском золоте дедушки так:

— Это было выдающееся достижение, и мне очень приятно о нем думать. Ты в полной мере понимаешь значимость таких вещей, когда сам чего-то добиваешься в спорте. Я не имел возможности следить за развитием его футбольной карьеры, но когда ты оказываешься в том же городе, где у дедушки когда-то был самый большой его международный успех, возникает сильное чувство, что ты — достойный наследник своего деда и идешь его путем, пусть и в другом виде спорта. Мы в семье часто о нем говорим!

— Потребовалось ли вам много усилий, чтобы найти местоположение той арены в Австралии?

— Нет. Она была прямо рядом с Мельбурн-парком, где проходит Открытый чемпионат Австралии. Я видел это место каждый день, когда шел на корты. Мне классно было проходить там и вспоминать, какую победу одержал там мой дед много лет назад. И не знаю, совпадение это или нет, но именно в Мельбурне я пока лучше всего играю на турнирах «Большого шлема» из всех четырех (в 2023-м Циципас дошел там до финала, в 2019, 2021 и 2022-м — до полуфинала, обыграв в первом случае Роджера Федерера, во втором — Рафаэля Надаля. — Прим. И.Р.). Вижу тут определенную взаимосвязь.

Наверное, о каждом из знаменитых советских футболистов или хоккеистов существует поверье, что его звали в какой-нибудь зарубежный суперклуб и в некоторых случаях — что предлагали самим вписать сумму в контракт. Есть что-то подобное и о Сальникове.

— Папе предлагал контракт «Интер», — говорит Юлия Сергеевна. — На очень хороших условиях. Но, естественно, не сложилось — в советское время говорить об этом было несерьезно. Всю свою жизнь папа говорил, о чем мечтал: «Хочу дом с лужайкой. Не хочу цветов, грядок, деревьев. И чтобы вы по этой лужайке бегали, а я мог постоять и побить по мячу». Если бы он подписал тот контракт, то реализовал бы эту мечту. А если знать его любовь к миру, то какая-то досада глубоко внутри у него наверняка сидела.

Не исключаю, что дочь Сальникова путает «Интер» с «Миланом», против которого нападающий провел блестящий товарищеский (а других тогда и не было) матч за «Спартак», как и против английского «Вулверхэмптона». Встречу с россонери много лет спустя в разговоре со Львом Филатовым выделял и сам Сергей Сергеевич.

Стал невыездным из-за «Доктора Живаго»

После окончания карьеры Сальников поступил не в обычный для футболистов институт физкультуры, а на факультет журналистики МГУ. И стал, что совсем нехарактерно для людей игравших, отличным пишущим журналистом!

— То есть не репортеры Сальникову звонили, записывали и обрабатывали его размышления, а он сам писал? — уточняю у Юлии Сергеевны.

— Да, и это было что-то! В часы, когда он писал, мы все ходили на цыпочках. Мама не знала, можно к нему подойти или нет, чаю принести или еще чего-то. Он вообще выпадал в астрал! Переписывал одно предложение раз по 10-15, ходил туда-сюда, говорил маме: «Ты послушай, послушай!» Это должно было быть не только точно в описании момента, но и звучать красиво.

— Он же по натуре был эстет — значит, и написано должно быть эстетично.

— Когда отец брал газету с вышедшей статьей, «Советский спорт» или «Футбол-Хоккей», то впивался в нее глазами, смотрел, что редактор поменял. А если, не дай бог, в редакции выбрасывали какую-то важную строчку, то такое негодование было! «Как же так! Ведь они не понимают, что одно вытекает из другого и теряется вся цепочка!»

Вот и Лев Филатов в книге «Форварды» подтверждает:

«Его и в этой области полагается признать «одним из наиболее техничных», он пользовался пером затейливым, тонко заточенным. Его заботил, как он выражался, «стиль письма», а спортивная душа принуждала его к соревнованию с журналистами-профессионалами... Ему чужды были навязчивые, догматические каноны. Сальников сберег отношение к футболу как к тонкой, веселой игре, где высоко ценится все редкое, необычайное, возникающее среди обязательных бесконечных повторений».

Сальников дружил с Владимиром Маслаченко, что подтвердила мне и Юлия Сергеевна: вратарь, а впоследствии телекомментатор часто бывал в их доме. Более того, поговаривают, что на телевидение Владимир Никитович подался именно с благословения старшего товарища, который и сам талантливо комментировал. Сам Маслаченко говорил мне для «Спартаковских исповедей»: «Самым близким по духу в «Спартаке» мне оказался Сергей Сергеевич Сальников. Нас объединяло то, что, несмотря на советские времена, нас объединял комплекс неподчинения. Однажды он из-за этого стал невыездным».

А невыездным Сальников стал после того, как во время одной из заграничных поездок эмигранты подложили в номера к советским футболистам экземпляры книги нобелевского лауреата Бориса Пастернака «Доктор Живаго», но взял ее — и потом попался с ней на таможне — один Сергей Сергеевич...

— Да, и я этому не удивляюсь совершенно, — комментирует это Юлия Сергеевна. — Странно, что он не взял книги при таких обстоятельствах раньше и гораздо больше. Он был таким человеком, что не мог не взять. Его жизненное любопытство было очень сильным. Ему не хватало обычных посиделок с друзьями.

Он был завсегдатаем Дома литераторов, Дома кино, обожал творчество писателя Юрия Олеши, с которым в этих самых заведениях и встречался. Любил петь — Леонида Утесова, Александра Вертинского. Мог долго декламировать стихи Сергея Есенина и даже Игоря Северянина.

Сказал юному Хидиятуллину, что видит того в «Спартаке». Сбылось!

Как Сальников относился к футболу даже после окончания карьеры игрока, ясно говорит такой ответ Юлии Сергеевны на мой вопрос, правда ли, что он нередко мог дома пожонглировать мячом.

— Да, это было что-то! Зимой, в минус 20, в шерстяном костюме с надписью СССР он выбегал во двор. А у нас там тихий переулок, люди мимо не ходили. Ставил мальчишек дворовых, один против троих. И начиналась вся эта возня. Когда же мальчишек не было, он мог по 40-50 минут набивать мяч на таком морозе — и приходил домой счастливый. Он обожал футбол, который был для него всем, и семья должна была с этим считаться.

Сальников дал дорогу кое-кому из очень талантливых молодых. В том числе и спартаковских. Вагиз Хидиятуллин рассказывал мне:

— На меня обратил внимание Сергей Сергеевич Сальников. Он тренировал юношескую сборную СССР и на одном из сборов в Ужгороде сказал, что мы с Валерой Глушаковым ему понравились и он видит нас в «Спартаке». Так приятно было слышать подобное от такого человека!

Сальников научил нас финтам. Написал все свои упражнения — «черпачки», «восьмерочки»... Сказал, что обязательно пригласит нас на следующий сбор в Лужники и посмотрит, как мы отработали его задания. Мы приезжаем — и говорим, что весь ростовский интернат теперь работает по его системе. Сергей Сергеич аж за голову схватился: «Вы не обалдели? Я только вам дал! Это мое ноу-хау!»

Большим тренером Сальникову тем не менее стать было не суждено. У его дочери есть тому четкое объяснение:

— Мой папа был человечным и никогда бы не стал ни на кого давить. Из-за этого у него, кстати, не сложилась тренерская карьера. Любое давление в нашей семье шло только со стороны мамы. Где бы мы ни появлялись, всегда речь шла об одном: «Каким спортом ваша мама занималась?» А она никогда никаким спортом не занималась. Просто у нее был такой характер. Папа же мог воздействовать только через ассоциации, рассказать историю. Это было очень умно. Он никогда не вызывал у ребенка боязни, что сейчас заставят что-то делать. Из истории мы сами могли сделать вывод.

Но то, что хорошо в воспитании ребенка как личности, не всегда работает в его становлении как спортсмена. Против Сальникова как тренера команд мастеров сыграли не только его интеллигентность и мягкость, но и... его слишком высокая техническая оснащенность. Большому мастеру многое было дано от природы, а такое не всегда — точнее, даже редко когда — можно разжевать молодым.

Зато футболиста Сальникова помнили и восхищались им еще очень долго — и это в самых внезапных ситуациях помогало домочадцам. По рассказу Юлии Сергеевны, однажды при вождении машины в Ереване она грубо нарушила правила, ее остановил полицейский. Наказание было неминуемо, но как-то в процессе разговора они вышли на ее корни, и служитель порядка покачал головой: «То, что вы сделали, — очень опасно. Но я вас отпускаю, и чтобы больше этого не повторялось!»

Порой, правда, планка Сальникова была слишком высока, чтобы родные ей соответствовали. А в Западном Берлине, куда ближе к концу перестройки Сальникова пришла устраиваться в именитый теннисный клуб «Рот-Вайсс», владевший им бюргер вдруг сказал: «Вот если бы твой отец пришел к нам устраиваться — его взяли бы, а тебя — извини».

Кстати, по иронии судьбы в переводе с немецкого на русский эти два слова означают «красно-белый»...

Смерть 9 мая

Сальников не дожил даже до шестидесяти — несмотря на вполне здоровый, тем более для футболистов того поколения, образ жизни. И умер он фактически на поле. Его уход из жизни тоже превратился в легенду. Ведь произошло это в День Победы — 9 мая 1984 года, сразу после матча ветеранов. Войдя в раздевалку, 59-летний Сергей Сергеевич обратился к одноклубнику Вячеславу Амбарцумяну: «Старик, ты видел, какой я пас отдал?!» Наклонился расшнуровать бутсы, упал и умер. Тромб.

— Меня тогда в Москве не было, я играла на турнире в Ереване, — вспоминает Юлия Сергеевна. — Выяснилось, что буквально за неделю до смерти он сдавал анализы. Тромб, который у него оторвался, в те времена диагностировать не умели. Это сейчас подобные вещи можно обнаружить, понять, что есть проблема недостаточного разжижения крови. Но одно то, что папа делал регулярную диспансеризацию, говорит о том, что он заботился о своем здоровье. У него была культура, как надо жить.

— Правда, что сразу после известия о смерти отца мама и сестра улетели из Еревана в Москву, а вы остались играть и в финале турнира обыграли соперницу — 6:0, 6:0?

— Первые несколько минут, когда мама вошла и сказала страшную новость, я не верила в это. И она добавила: «Юля, ты остаешься». — «Как это остаюсь? Надо же возвращаться в Москву!» И тогда мама произнесла фразу, которая решила все: «Папа хотел бы, чтобы ты сыграла». После чего я осталась играть со слезами на глазах. Не помню, как вышла, как била по мячу. Помню только, что все время плакала и одна рука у меня была занята, потому что я должна была смахивать слезы. Но соперница находилась в таком трансе от того, что я в принципе вышла на корт, что вообще играть не могла. А она меня осуждала за то, что я решила играть. Это был хоть и не чемпионат СССР, но важный турнир.

— Сложно было в 19 лет научиться жить без отца?

— Эмоционально очень сложно. Вы замечали, что, когда что-то такое происходит, вы этого близкого человека потом словно видите в толпе? Мы тренировались на «Динамо». Это случилось в мае, динамовские корты были в зелени, и к ним иногда подходили люди. Там же Петровский парк, а не только стадион. Они раздвигали руками листья кустарников и пытались посмотреть на корт — что там происходит? Каждый раз я к ним поворачивалась — и пока не видела лица этого человека, не могла играть. Я должна была быть уверена, что это не мой папа. Хоть уже и не была ребенком, но оставалась домашним человеком, и меня случившееся очень ранило.

Несбыточная мечта Циципаса — поговорить с дедом

Бабушка Сальникова Анна, по рассказу Юлии Сергеевны, была гречанкой из большой диаспоры в Краснодаре, и сам футболист (родившийся, кстати, в том же городе, но несколько лет спустя переехавший с родней в Подмосковье) считал себя в какой-то степени греком. Детям читал на ночь «Легенды и мифы Древней Греции». Он мечтал побывать в этой стране, но лишь однажды был там на пересадке, и выйти ему не разрешили. Притом что, например, капитан его «Спартака» и сборной Игорь Нетто работал в Греции тренером, для Сальникова даже обыкновенная турпоездка туда оказалась неосуществимой мечтой.

Мог ли он представить, что его дочь выйдет замуж за грека, а его, Сальникова, внук будет носить фамилию Циципас и долго входить в десятку лучших теннисистов мира?..

— Убеждена: мой папа был бы счастлив, если бы узнал, что его дочь живет в Греции, — считает Юлия Сергеевна.

Сам Сергей Сергеевич тоже тенниса не чурался. Его дочь рассказывает, что в его бытность главным тренером сборной Афганистана по футболу (да-да, было и такое еще до революции и ввода туда советских войск) она, еще ребенок, стала свидетелем того, как папа играл в теннис с афганской принцессой. И, более того, выпросила у него ракетку — но та была такой тяжелой, что у нее ничего не получилось. Скажи ей кто, что это станет делом ее жизни и перейдет к сыну, — в жизни бы не поверила!

Спрашиваю Юлию Сергеевну, много ли Степа Циципас слышал о дедушке, был ли в семье его культ.

— Конечно, были рассказы, — отвечает она. — Показывали ему фотографии, где они похожи друг на друга. Еще у нас дома лежала книга «Спартак». Выдающиеся спортсмены. Он начал ее рассматривать, нашел фотографию деда. Потом нам прислали серию марок, и на одной из них был изображен Сергей Сальников. Его это сильно тронуло. Когда спустя годы он играл в португальском Эшториле и выиграл турнир в 19 лет, португальцы были так впечатлены игрой Степы, что тоже выпустили марку с ним. И вот тогда он почувствовал, что потихоньку приближается к дедушке.

Через несколько месяцев после разговора с Юлией Сергеевной мне удалось поговорить с ее сыном. Тема деда Циципаса буквально воспламенила.

— В одном из интервью вы сказали, что были бы счастливы встретиться с Сальниковым, будь он жив. О чем бы его спросили?

— Обо всем о спорте! И что он думает о моем теннисе — тоже спросил бы. Хоть он и не был профессиональным теннисистом, но от мамы знаю, что очень любил этот вид спорта. Это было его хобби, он сам играл и считал теннис лучшей индивидуальной спортивной игрой в мире. Именно благодаря деду мама и тетя занялись теннисом, он их подтолкнул, а значит, это косвенно повлияло и на мою судьбу!

Уверен, у нас был бы очень интересный разговор. Много слышал о том, что дедушка был яркой личностью, с ним всем было очень интересно общаться, и он наверняка помог бы моему развитию, сделал бы меня лучше. К сожалению, у меня не было возможности и счастья с ним общаться — он умер еще задолго до моего рождения, даже до того, как мои родители встретились. Маме в тот момент, насколько помню, не было и двадцати.

— Да, всего 19. Это было в 1984 году, за 14 лет до вашего рождения.

— Ей было в тот момент очень тяжело. Даже не хочу представлять, что бы чувствовал я, оказавшись в такой ситуации, если бы такое, не дай бог, произошло с моим отцом. Я застал бабушку, мамину маму, то есть связь с Сальниковым ощущаю сильную. Это моя несбыточная мечта — чтобы он был жив и я мог с ним проводить время и разговаривать обо всем.

Степа признался мне, что и сам поначалу мечтал стать не теннисистом, а футболистом.

— Я очень хотел играть в футбол! Начал в шесть лет, играл в организованной детской команде правым защитником. Тогда мама и говорила мне о дедушке, о его достижениях в Советском Союзе. Но не могу сказать, что в то время до конца все это понимал. Но, может, эти рассказы и породили мечту стать футболистом!

О теннисе тогда даже не думал — до девяти или десяти лет, когда выиграл свой первый турнир. Тогда только понял, что индивидуальный спорт мне нравится больше командного. К тому же в нашей футбольной команде было много разочарований, мы не играли так хорошо, как мне хотелось. Первые два-три года мы были лучшей командой в регионе, но когда перешли в следующую возрастную категорию, все стало хуже. У меня накапливалось раздражение от того, что мы все время проигрываем.

Все это позволило мне осознать, как жесток иногда бывает футбол, в котором далеко не все зависит только от тебя. И я выбрал теннис, где в случае неудачи никого другого, кроме себя, ты упрекать не можешь. Пришел к выводу, что для моей личности лучше та игра, в которой все успехи и неудачи находятся под твоим полным контролем.

На мой вопрос, болеет ли Циципас за «Спартак», главную команду в карьере его дедушки, в экипировку которой мама нередко одевала его в детстве, теннисист ответил:

— Да, конечно! Сто процентов! И был бы счастлив получить от «Спартака» футболку!

Спустя пару месяцев гендиректор «Спартака» Олег Малышев рассказал, что футболку Циципасу уже отправили. Это отлично. Но по случаю столетия легенды было бы еще лучше, если бы в этом году «Спартак» смог вписаться в сложный турнирный график Степы и привезти его в Тушино. А там — провести экскурсию по стадиону и музею, показать телеграмму деда, запечатлеть с памятником братьям Старостиным, старший из которых так обожал Сальникова, и дать под овации трибун нанести первый символический удар по мячу. Это была бы достойная закольцовка красивого сюжета, начавшегося ровно век назад.

«В Мельбурне Степа показал мне место, где его дедушка выиграл Олимпиаду». Интервью русской мамы теннисиста Циципаса

Сергей Сальников: великий технарь, пострадавший из-за Пастернака

«Сыну предлагали выступать под флагом России». Интервью мамы Стефаноса Циципаса

Леонид Трахтенберг: «Перед смертью Бесков сказал мне: «Все-таки футбол пошел по пути рыжего...»

Символическая сборная «Спартака» за столетнюю историю. Версия «СЭ»

«Болею за «Спартак» и был бы счастлив получить от клуба футболку!» Эксклюзивное интервью Стефаноса Циципаса

Игорь Рабинер, «Спорт-Экспресс»

Читайте также: