Таминдарова призвала записывать татарскую музыку, чтобы сохранить культуру РТ

2025-09-12T10:00:00Z — Миляуша Таминдарова посвятила почти 20 лет развитию Государственного камерного хора Татарстана, превратив его из скромного коллектива в один из ведущих в республике. О том, как хор сохраняет культурное наследие, объединяет людей и формирует уникальный музыкальный образ региона, она рассказала в интервью «Татар-информу».

«Мы росли вместе с республикой»

Миляуша Амировна, хору под вашим руководством уже без малого 20 лет – всего каких-то два года отделяет от юбилея. Это солидный, творчески зрелый возраст. Пройдя этот путь от первых выступлений до статуса одного из ведущих коллективов республики, что вы считаете главной трансформацией? Как эволюционировали вы сами, ваш коллектив и ваш диалог со зрителем?

Спасибо за вопрос, потому что это был красивый путь: из ниоткуда, из очень скромных потребностей нашего общества в жанре хорового искусства – до настоящей востребованности. Поэтому я и люблю хвастаться этой темой: мое «хвастовство» имеет почву под ногами. Мы росли вместе с республикой.

Хор – жанр особенный. У него есть социальное чутье. Это, наверное, самый общественный жанр. Согласитесь: пианисту трудно выразить национальную идею, оркестру – тоже. Да, марш Сайдашева поднимает дух, но в целом сегодня пришло время именно для хора. Я чувствую это очень остро. Мы всегда хотели быть частью народа. Кто-то назовет это конъюнктурой. Но я трактую это иначе: учитывать потребности, чувствовать настроение слушателя.

Каждый раз я задаю себе вопрос: «Что именно сегодня нужно слушателю?». Это не про желание угодить – я не хочу угождать. Я хочу по-настоящему утешать, давать надежду, создавать ощущение уюта. Чтобы рядом со мной человеку было хорошо. Это принцип общения, как в фильме «Мимино»: сделай другому хорошо – и он сделает хорошо тебе.

Сегодня эта миссия особенно важна. В условиях общественно-политической ситуации музыканты должны нести гордость нации, ее надежду и уверенность в будущем. Искусство воздействует мгновенно – не через годы, как результаты в экономике, а здесь и сейчас. Представляете, какая это ответственность? Именно поэтому я говорю: наша профессия – служение. В самом высоком смысле этого слова.

Я хочу служить слушателю. Если ко мне в дом приходит гость, я угощу его самым вкусным, учту его потребности. Так и в музыке: нельзя петь «в вакууме», игнорируя то, чем живет общество. Когда вокруг столько тревожности, музыкант обязан сказать: «Все будет хорошо». Я каждое выступление заканчиваю этими словами. Это мое обещание, я беру на себя ответственность, и я знаю, что это работает.

Мне пишут сотни людей. Была история: вдова, потерявшая мужа и уверенная, что жизнь кончилась, пришла на мой концерт почти силком, благодаря подруге. А потом прислала видео: «Я задышала по-другому. Я поняла, что у меня есть будущее». Вот ради таких слов – ну разве не выучишь любую партию?

Сейчас нельзя позволить себе сомнения. Время другое. Даже София Губайдулина, всегда призывавшая человечество думать и осознавать свои трудности, в конце жизни сказала: «Мы должны веселить людей». Это прозвучало как откровение.

Публика отвечает нам взаимностью. Билеты выкуплены до 2026 года. Разве это не подтверждение того, что мы на правильном пути?

До конца года уже невозможно купить билет на концерт хора? Ничего себе!

Билеты – это не главное. Они сами по себе ничего не значат. Билет – лишь эквивалент доверия людей к тебе. Это знак того, что рядом с тобой им хорошо. Но ведь и одним неверным звуком, или даже одной морщиной на лице, можно отвратить человека от хорового искусства. Такое случается часто.

Мы живем в поколении «инстаграмного* мышления». Сегодня многим важнее казаться, чем быть. Нужно сходить на авангардный спектакль, сделать вид, что понимаешь, хотя на самом деле скучно и неинтересно. Для галочки – и все. Но вот беда: такие походы не только не приносят радости, они вообще могут отвратить от культурного продукта.

Казаться можно недолго. А быть – можно долго, если тебе действительно нравится то, чем ты занимаешься, и если с тобой людям приятно. Всегда надо задать себе честный вопрос: «Я бы захотел переслушать это дома?».

Возьмем любую очередную «мировую премьеру»: сложное произведение, которое разрекламировали, соцсети полны восторгов – «глубоко», «гениально». А я спрашиваю: «Кому-нибудь захотелось переслушать это еще раз?». Ведь часто все ограничивается одним исполнением – и на этом конец.

Я называю это «додекофонная музыка», «вспотение ума». К ней я отношусь очень осторожно. И не люблю, когда люди многозначительно делают вид, что понимают авангардное искусство.

Вы неоднократно говорили в интервью прошлых лет, что хоровое движение в Татарстане в частности и в России в целом не так сильно развито, как хотелось бы. Изменилось ли что-то за эти годы?

Давайте будем говорить честно. Работа с хором требует колоссальных затрат. Это не просто репетиции – это море энергии, времени, сил. Каждый год консерватория выпускает по 12–14 хормейстеров. Но где они потом? Куда уходят? Я никого не чувствую за спиной, никто не наступает на пятки. А ведь конкуренция должна быть.

А можете ли отметить какие-то удачные примеры для республики? Ну, например, как вам капелла Дмитрия Железнова? Как они исполняли Carmina Burana Карла Олафа! Это был просто фурор на конкурсе «Ну-ка, все вместе».

Дима Железнов – яркий пример того, как человек «горит» своим делом. Можно спорить с его подходами, можно восхищаться или сомневаться, но одно бесспорно: он одержимо, почти без оглядки любит хоровое искусство.

А разве это плохо? Наоборот. Я тоже люблю быть в хоре, люблю быть с народом. И да, я люблю быть на виду. Уверена: скромность для хорового дирижера – это профнепригодность.

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Хоровой фестиваль стран БРИКС? С радостью буду худруком!»

Недавно у нас было интервью с Игорем Матвиенко, и он отметил, что сейчас на эстраде превалирует «Я», а «Мы» становится все меньше. Как в вашем жанре обстоят дела?

Понимаете, на эстраде, когда речь идет о сольном пении, многое определяется временем. А время, как говорил Гегель, движется по спирали. Были периоды, когда общественное полностью поглощало личное, уничтожая индивидуальность. Потом пришел XXI век – и на первый план вышло «я»: личное пространство, индивидуальность, неповторимость. Но, как всегда, человечество не знает меры: вместе с водой из купели мы чуть не выплеснули ребенка.

Сейчас, мне кажется, идет обратный процесс. Мы снова понимаем: за каждым движением стоит лидер, за личностью – социум. Хор ведь и есть маленький социум, которому нужен предводитель. Руководитель хора должен быть «я», но это «я» всегда включает в себя сотни голосов. В слове «мы» – сто тысяч «я». Хор как никакая другая модель показывает эту идею.

Поэтому мы говорим «хор Таминдаровой», «оркестр Сладковского», «театр Мейерхольда», «театр Станиславского». Так и должно быть – за процессом стоит личность. Но когда культ личности превращается в культ эгоизма – это уже беда. Сегодняшнее обожание личного пространства мне абсолютно чуждо. Люди одиноки, гордо заявляют: «Это мое пространство». Да какое пространство? Человек и так индивидуалист по природе, а оставаться наедине с самим собой или гаджетом – это путь в никуда.

Нас погребут смартфоны и искусственный интеллект, если мы не научимся снова объединяться, петь вместе, как раньше на улице. Посмотрите на Надежду Кадышеву – зачем она так нужна публике? Или на МакSим, Татьяну Буланову. Люди интуитивно хватаются за песню, как за соломинку, за голос, за лидера. Им нужен герой, и они ищут его.

У нас вообще все очень плохо с ответственностью. Все знают, что им государство должно. А, вот, что мы ему должны?

Я никогда не занималась прославлением. Даже сейчас, работая в штабе Рустама Нургалиевича Минниханова, я не произношу пафосных слов – я просто пою. Пою для миллионов, и люди верят: мы живем здесь, в Татарстане, мы – вместе. У нас в коллективе есть девушка из Москвы – спросите, какая у нее любимая песня.

Какая же?

«Мин яратам сине Татарстан». Да, вот, представьте: к нам в коллектив приехала девушка из Москвы. Первые татарские слова в ее жизни она выучила здесь, у нас. Пришла как фанат, осталась – работать. Теперь ведет наши соцсети. И вот это пример того, что ответственность начинается с малого.

У каждого есть совесть. Ты взял кусок хлеба из государственной кормушки – значит, должен понимать, что это не просто хлеб. Это доверие. Особенно если ты работаешь в бюджетной организации. Мы настолько обласканы государством, что порой даже становится неловко. А сможем ли мы честно ответить за это? Вот в чем вопрос.

Миляуша Амировна, вы – инициатор большого количества проектов, которые реализуются в республике. Есть ли у вас желание организовать что-то по-настоящему масштабное в плане хорового искусства? Например, учитывая активное сотрудничество России со странами БРИКС, могли бы вы стать инициатором проведения крупного международного хорового фестиваля стран БРИКС в Казани. Можно было бы собрать дружественные нам страны на площадке БКЗ.

Знаете, я бы с радостью взялась только за художественное руководство. Но вот организационная часть – это не мое. Честно, я этого боюсь. Певческую массу я соберу, в этом нет сомнений. Но весь процесс – и организационный, и творческий – одному человеку не вытянуть. Если появятся люди, готовые поддержать, я с удовольствием возглавлю настоящий хоровой фестиваль. Такой большой, монументальный, со сводными хорами и оркестром, с серьезной музыкой. Думаю, время для этого давно пришло.

Художественную часть я возьму на себя легко – у меня есть опыт, есть силы, и самое главное – есть желание. А энергия поющего человека, поверьте, это мощнейшая энергия. Народ хочет петь. Это видно повсюду. Сколько раз к нам приходили с идеями: давайте на футбольном матче споем – хор фанатов, давайте ГИБДД научим петь. И что вы думаете? Я реально руководила хором ГИБДД. Куда бы я ни приходила, все сводится к одному: «Давайте петь!». И это не случайно.

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Татарстан уникален: на одном пятачке – мечеть, храм, католическая церковь и синагога»

Давайте теперь поговорим о ваших уже реализованных проектах. «Поющая Казань» – вы говорили, что именно с ним ощутили свою миссию. А как он появился? Какую поддержку получил от Казани, Татарстана?

Этот проект – он мой! Для меня он как ребенок под сердцем. Я не могу о нем думать или мечтать без слез. Это по-настоящему сердечная история. Я бесконечно благодарна мэру города Ильсуру Раисовичу Метшину, который первым откликнулся на мое письмо и поддержал меня.

И, конечно, особая благодарность Мишке Волконадскому (генеральный продюсер казанского камерного театра SDVIG – прим. Т-и). Какой он человек! Какая у него душа! Он помогал не по долгу службы, а по велению сердца. У нас с ним получилось настоящее единение, настоящий творческий дуэт. Все, что мы делали, мы делали искренне, на одном дыхании.

Когда я мечтала об этом проекте и писала свое первое письмо мэру, я видела его именно таким – светлым, сильным, полным веры и эмоций. Как Казанский Кремль, как Кул-Шариф, как лица людей, у которых глаза сияют и наполняются слезами. И мне помогли воплотить эту мечту, сделать проект таким, каким я его представляла в своем сердце.

А как, все же, возникла идея «Поющей Казани»?

Знаете, все началось очень просто – я сидела дома и написала письмо Ильсуру Раисовичу. Но мысль о хоре и о его миссии жила во мне еще задолго до этого. Еще в консерватории, когда я руководила оперной студией, а потом уже с госхором. Государственный хор ведь обязывает – это не просто музыка, это всегда про служение, про особую миссию.

И вот тогда я впервые подумала: мы живем в по-настоящему уникальном месте. На одном пятачке – мечеть, храм, католическая церковь, синагога. По сути, это Новый Иерусалим. И при этом мы живем в мире и согласии. Это великое счастье!

Мне казалось, что сам Господь подсказывает: мы можем петь все. Мусульманский монажат, католическое песнопение, иудейскую мелодию, спиричуэл (религиозные песнопения, часто основанные на библейских сюжетах, прим. Т-и). Хор – единственный инструмент, который на это способен. Ни один голос, ни оркестр, ни даже электронная музыка не могут того, что могут люди, поющие вместе.

Так родился проект «Священные песни Казани». Позже он вырос в фестиваль «Музыка веры». К моему величайшему сожалению, он прекратил существование именно тогда, когда набрал силу и уже обрел своих слушателей. Я очень сожалею об этом. Потому что наш край уникален. Татарстан – это место, где Восток встречается с Западом. И мы все время транслируем эту уникальность. Одной ногой стоим в Азии, другой – в Европе.

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Антология татарской хоровой музыки XX века – дело моей жизни»

Альбом «Антология татарской хоровой музыки XX века» – огромный ваш труд по сохранению наследия. Расскажите, как появилась идея, какой путь вы проделали, начиная от идеи и до непосредственно записи?

Это моя прелесть! Мое любопытство и смелость, даже, скорее, нескромность стали теми качествами, благодаря которым все это получилось.

Сначала было любопытство – я думала: почему у нас такое настроение? Все пишут одно и то же, примитивные клипы, скучные передачи… Меня заботило то, как сделать что-то конкурентоспособное, чтобы я могла вровень встать, чтобы публика шла в зал, чтобы было настоящее искусство.

Я ненавижу, когда в зале всего полтора человека: «Ах, я занимаюсь элитарным искусством! Вас немного, но я счастлива!». Я так врать не люблю. И я начала думать о том, что же я могу сделать. Вот, например, та же «Поющая Казань». Я чувствовала долг перед родителями – у меня мама пела так, что я всегда плакала от ее песен. Я понимала, что я же должна не подвести их. И, вот, я вижу – «Казань Арена», все поют, танцуют…

Потом я начала думать, а что вообще у нас есть в мировом поле? Впервые мысль возникла, когда я спела татарскую песню «Әллүки» и смешала ее с Amazing Grace – английским духовным гимном. Один лад, пентатоника. И я подумала: надо сделать так, чтобы татарская музыка тоже была конкурентоспособной. Почему Amazing Grace весь мир поет, а нашу «Әллүки» – нет?

Я начала исследовать: как татарская музыка представлена на мировой сцене? Я уже всех насмешила своим рассказом о том, как у колонки Алисы попросила: Алиса, включи Жиганова. А она мне: «Сейчас для вас поет рэпер Джиган». Я подумала, ну что это такое? Ни Салиха Сайдашева, ни Назиба Жиганова, ни Мансура Музафарова – вообще никого! А симфоническая музыка где на платформах?

Да, Эльмир Низамов там есть, потому что все современные исполнители размещают свою музыку. А, вот Музафаров уже не сможет этого сделать, и Рустем Яхин. А кто за них-то вступится? И если бы не наша антология, то, например, Музафарова бы вообще не было на платформах! Понимаете, какой трагизм?

Нужно заставить все государственные коллективы записать антологию татарской памяти. Надо заставить, а не ждать, когда у них личная потребность в этом возникнет. Может быть я и резкая, но я «топлю» за татарскую музыку.

Какие отзывы получили об альбоме?

Вы понимаете, когда я готовила этот проект, я не ожидала, что у него будет миллион просмотров.

Я точно знаю: моя близкая родственница, которая живет в Канаде, говорит – сегодня с утра на Spotify у твоего альбома 15 прослушиваний. 15 человек в мире послушали моего Музафарова в исполнении прекрасного Алмаса Хусаинова – человека, который способен петь так, как сейчас почти никто не может.

Мансур Музафаров – скромнейший человек, у него есть написанная, но не исполненная никогда опера, которая лежит в библиотеке. Никто ее и не исполнит. Вы понимаете? Современные музыканты пробьются – они деловитые, они выкладывают на платформы.

Мне абсолютно все равно, сколько просмотров у альбома. Он есть, и это главный смысл моей жизни. Я могу хоть завтра уйти спокойно, потому что я это сделала – записала антологию татарской хоровой музыки.

Фото предоставлено Государственным камерным хором Республики Татарстан

«На СВО нет «квасного» патриотизма – там все по-настоящему»

С концертами вы выступали в Луганске. Расскажите, почему решили поехать туда? Как вас приняла публика? Какое вообще впечатление в целом произвели на вас люди, город?

Это была инициатива, продиктованная поручением Рустама Нургалиевича Минниханова. Мы отправились всем коллективом на освобожденные территории – в Луганск, Краснодон. Краснодон – это же вообще город, описанный в книге «Молодая гвардия». Мы там попали в потрясающий музей, где экскурсовод рассказывала об этих событиях. Она показывала на площадь, где людей захоронили заживо, просто присыпав землей. По этим телам прошли танки, и земля, как она сказала, еще три часа шевелилась.

Вы только представьте себе эту трагедию! А ведь сегодня «Молодую гвардию» исключили из школьной программы. Это как вообще возможно? Ладно, спорят об авторе – Александре Фадееве – поддержал он кого-то или не поддержал, но разве это отменяет сам подвиг молодогвардейцев? Их ведь действительно пытали, они умирали за Родину.

Когда мы приехали в Луганск, мне было стыдно смотреть в глаза парню, который помогал нам с занавесами. После концерта он посмотрел прямо в упор – взгляд у него был холодный, циничный: «Где вы были? Мы ждали вас!». Понимаете? Мы должны этим людям – и это факт!

А потом к нам вышли кадеты – человек тридцать, прекрасно одетых, в форме, выступали с песней «От Волги до Енисея». И только после концерта я узнала, что все они – сироты. У каждого из них погибла семья. И все это время они продолжали жить, учиться, выступать с оркестром. В Луганске невероятные люди живут, граждане с огромной силой духа!

Я всегда буду на стороне тех, кого обидели, кто оказался беззащитным. Если у меня есть возможность утешить человека, которому тяжело, я поеду в любую точку. Мне одинаково больно за всех!

Во время таких событий, как специальная военная операция, часто есть много противников разного рода культурных активностей, праздников. Призывают вообще запретить все празднования, отменить салюты и прочее. Насколько, по вашему мнению, важны концерты в такое время?

Вы что! У нас шесть человек поехали «за ленточку» – маленький состав, потому что на передовой большим коллективом невозможно выступать: и опасно, и транспорт туда не проходит, и безопасность не обеспечишь.

Вы бы видели это видео! Парни – все со слезами на глазах. Мы ездили в татарстанские батальоны «Алга», «Тимер». Как они пели татарские песни, как принимали наших артистов! И ужины готовили, и цветы дарили девчонкам. Там возникла настоящая дружба – всего даже не расскажешь. Нашим ребятам даже медали вручили – и они с такой гордостью носили их прямо на концертных костюмах!

Там никакой показной бравады нет, никакого «квасного патриотизма». Только искренность, сердечность, человеческое тепло. Представьте себе наших худеньких девчонок на каблуках, которые по грязи, по лужам добираются, а потом выходят в концертных платьях на сцену.

Они давали по три–четыре концерта в день. Проезжали до 600 км в одну сторону в день – и все ради того, чтобы выступить перед ребятами на передовой, в госпиталях, в частях. Таких концертов было десятки.

Я безмерно горжусь ими. Горжусь тем, что мы хоть немного сделали этот мир для наших бойцов светлее и радостнее!

Фото: rais.tatarstan.ru

«Поддержка Рустама Нургалиевича – человеческая, а не просто должностная»

В преддверии Дня Республики Татарстан Рустам Нургалиевич Минниханов вручил вам медаль «100 лет ТАССР». Какое значение она для вас имеет?

Для меня эта награда значит очень много. Не сам значок, не сама бумажка важна, а именно то, что во время награждения я почувствовала: в моей республике меня ценят! Ну разве это не самое большое счастье для человека?

Когда не заставляют хлопать по обязанности, а просто – ты есть, и тебя любят, без всякой выгоды. Когда я выходила, зал так аплодировал!

И Рустам Нургалиевич меня тоже поддержал – именно по-человечески, а не просто как должностное лицо. И хочу отметить, что если человек так слышит музыку, значит он может слушать и слышать людей.

Огромная честь – жить в Татарстане среди такой искренней человеческой теплоты.

Instagram* принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ,

Читайте также: