Садоводы просят о федеральной поддержке для подготовки и привлечения кадров

2025-08-12T04:38:59Z — Урожай яблок в 2025 году удалось сохранить чудом. Но после майских заморозков и июньского града перед производителями встала другая, острейшая проблема - нехватка рабочих рук. Почему дефицит не удается закрывать даже мигрантами, как избежать ухудшения ситуации в ближайшей перспективе и в какой поддержке от государства отрасль нуждается больше всего, рассказал "РГ" глава одного из ведущих садоводческих хозяйств России - генеральный директор ЗАО "Острогожсксадпитомник" Николай Гапоненко.

Урожай яблок в 2025 году удалось сохранить чудом. Но после майских заморозков и июньского града перед производителями встала другая, острейшая проблема - нехватка рабочих рук. Почему дефицит не удается закрывать даже мигрантами, как избежать ухудшения ситуации в ближайшей перспективе и в какой поддержке от государства отрасль нуждается больше всего, рассказал "РГ" глава одного из ведущих садоводческих хозяйств России - генеральный директор ЗАО "Острогожсксадпитомник" Николай Гапоненко.

Каких показателей по сбору яблок вы ожидаете в этом сезоне? Как сказались на урожае погодные колебания?

Николай Гапоненко: Из всех отраслей сельского хозяйства садоводство - одна из самых трудоемких и капиталоемких, с длительным периодом окупаемости. И оно наиболее подвержено погодным рискам. Из-за возвратных заморозков можно лишиться всего урожая, а град превращает качественную продукцию, которую можно продать в магазинах по 70-100 рублей за килограмм, в десятирублевое сырье для переработки. У нас в мае побило около 30 процентов завязи - много, но, слава Богу, не 95 процентов, как в 2024-м, когда мы с верхушек деревьев еле-еле насобирали немного яблок. В июне острогожские сады не миновал град - раньше в наших краях это было редкое явление. Примерно на четверти яблок по мере созревания проявился морозобой. Больше всего пострадали сорта "лигол", который является визитной карточкой Воронежской области и нашего хозяйства, и "жигулевское". Такие плоды не возьмут в торговые сети - только на переработку, по себестоимости или даже вдвое ниже нее. Всего в этом году планируем получить 30 тысяч тонн яблок. Конечно, надеялись на большее. Потому и мощности по хранению расширили до 40 тысяч тонн…

Вы их фактически удвоили. Новое здание холодильника, открытое 8 августа, рассчитано на 20 тысяч тонн.

Николай Гапоненко: Это одно из самых крупных фруктохранилищ в России, с современной (уже третьей для нашего предприятия) сортировочной линией, которая отбирает плоды по цвету, размеру, проверяет на внутренние повреждения. Оборудование мы купили во Франции прямо перед тем, как в 2022 году европейцы закрыли границы. И смогли все-таки его ввезти в Россию. Общая стоимость нового хранилища - 1,18 миллиарда рублей. И это кредитные средства, которые нам нужно будет возвращать. Очень надеемся, что в 2025 году в Минсельхозе появятся деньги на компенсацию капитальных затрат на строительство и модернизацию объектов (CAPEX), которую ранее нам гарантировали. В прошлом году эти субсидии не доводились. Мы много не хотим, но и 20 процентов были бы очень существенным подспорьем.

Дальше планируем отработать более прогрессивную технологию хранения в холодильных камерах с динамической газовой средой. Содержание кислорода и углекислого газа понижается на порядок, до 10-х долей процента, остается практически один азот. За счет этого яблоко впадает в "спячку" и спокойно лежит до нового урожая.

Чем еще стоило бы на государственном уровне поддержать садоводов, учитывая, что риски для них только растут?

Николай Гапоненко: Благодаря мерам, которые действовали в предыдущие годы, мы шагнули далеко вперед и уже выходим на показатели самообеспеченности в России по основным видам фруктов. В целом успех - на уровне и отрасли, и любого сельхозпредприятия - зависит от трех показателей: технологий, финансов и кадров.

По технологиям, я считаю, мы все лучшие отечественные и европейские практики реализовали. Объясню на примере острогожских садов - это первое садоводческое хозяйство России, которое было основано декретом Ленина в 1923 году. Если в 1990-е мы производили всего 2,5 процента яблок в Воронежской области, около 2500 тонн, то в 2020-е увеличили объем десятикратно. Во многом - за счет закладки суперинтенсивных садов. Если 100 лет назад на гектар приходилось 100 деревьев, то сегодня у нас 3571! По землянике и вишне сбор вырос в 15-20 раз. Сейчас у нас посажено по 100 гектаров груши и черешни, что позволит получать в пределах 20 процентов от общероссийского показателя по этим культурам.

По финансам - без льгот, бюджетной поддержки нашей отрасли не выжить. Опыт развитых стран это подтверждает: сельское хозяйство везде дотационно. Посмотрите, как за 40 лет в России изменилась экономика садоводства. В 1980-е тонна яблок зимой стоила тысячу рублей и могла "прокормить" в хозяйстве восемь-девять работников с зарплатой в 120 рублей. Сегодня та же тонна зимой стоит 100 тысяч, если взять запредельные цены, но и каждый сотрудник хочет получать примерно столько же в месяц. НДС - 10 процентов, социальные взносы за персонал - около 40 процентов. Да, мы стараемся повысить эффективность. Но нужно и сохранять отраслевые субсидии (на закладку садов интенсивного типа, питомников), льготы на сельскохозяйственное кредитование.

Наконец, третий фактор - кадры. Это, наверное, самое сложное. Все видят, что рождаемость упала, молодежь из деревень уезжает. Если скоро с карты России исчезнут десятки городов, то что говорить о селах… Мы на предприятии ставим задачу увеличить производство яблок в 20 раз. Но для этого нужны люди. А в нашей отрасли механизаторов, например, уже через 5-10 лет не останется. Они выбывают по возрасту, смена не приходит. Агрономов, конечно, готовят. Мы принимаем их на практику, стимулируем финансово, передаем им те знания и навыки, которых они недобрали в вузе. И потом ребята заявляют, что не собирались работать по профессии… Подсобных рабочих не найти, а без ручного труда в саду не обойтись. Голубику, вишню еще можно в перспективе перевести на уборку комбайном. Яблоки - нет. Если на яблоке две вмятины от пальцев, бракуется вся партия. Нужно уплатить 15 процентов штрафа и в течение суток поставить другую партию на замену. У нас 300 постоянных сотрудников, в сезон нужно еще 700. Не секрет, что россияне на сбор урожая практически не нанимаются: мало кто приучен к физическому труду. Но стало не набрать и мигрантов!

С чем это связано?

Николай Гапоненко: Прежде у нас были налажены хорошие отношения с Узбекистаном. Люди советской закалки охотно приезжали в Россию. Теперь там тоже произошла смена поколений. Городские жители просто не могут работать физически. Они, может, и неплохо говорят по-русски, но покупают патент и становятся таксистами или курьерами. А дехкане, приученные к работе руками, язык знают хуже. В этом году требования ужесточили, и 70 процентов тех, кто к нам приезжал неоднократно, не смогли сдать экзамен по русскому. У меня был тракторист-узбек - 10 лет работал в сезон. Мы с ним нормально могли изъясняться. Он три раза попытался сдать русский, развернулся и уехал. Допускаю, что некоторые могли просто растеряться, особенно люди в возрасте… Обещали вроде бы привезти корейцев и индусов. Мы вступили в эту программу, заключили договор в ноябре 2024 года, я ожидаю по нему 200 человек - это ребята, которые учатся на садоводов и будут проходить у нас практику несколько лет. Пока процесс стоит на месте. А урожай уже созрел. Если в прошлые годы мы собирали 500-700 тонн вишни, то теперь сумели снять лишь 350, остальное (100-150 тонн, с учетом последствий заморозков) перезрело и осыпалось. А ягода была крупная, как черешня, на удивление. Подходят яблоки - есть риск, что картина будет такой же.

Как, на ваш взгляд, можно упростить привлечение трудовых мигрантов именно в сельское хозяйство?

Николай Гапоненко: Во-первых, пересмотреть их оформление. При патентной системе человек может договориться с работодателем, за его счет въехать в страну и совершенно законно помахать ручкой: мол, я нашел место получше. У меня так с бригадой из Таджикистана в свое время было. Если бы мигрант получал разрешение на работу от конкретного предприятия, то были бы договор и четкие обязательства, а в случае отъезда такого рабочего мы бы сразу сообщали в полицию. Во-вторых, по языку, наверное, стоит барьер снизить или, в конце концов, переложить ответственность на работодателя. Мы могли бы даже курсы у себя организовать, чтобы первую неделю только учить приезжих языку или сделать им занятия по часу в день в период работы. В конце концов, это таксисту нужно понимать клиента, а для сбора яблок достаточно понять основные принципы. И это определяется далеко не только знанием языка. Если человек никогда не собирал яблоки, он все равно на первых порах будет ошибаться. Но для нас главное, способен ли он выполнить норму. И в этом отношении иностранные рабочие объективно выигрывают. Помню, я наших студентов, студотряды приехавших на уборку, ставил рядом с 25-летней хрупкой узбечкой. И их вообще не смущало, что у нее выработка в три раза выше. Пару часов походили по саду, устали - и все тут. Понятно, почему такие сборщики получали 2500 рублей в день, а опытные рабочие-узбеки - по девять тысяч?

Но я подчеркну: это для сезонных работ без мигрантов не обойтись, а на постоянной основе все равно нужно привлекать соотечественников, воспитывать молодежь, переориентировать на работу в сельской местности. Иначе у отрасли нет будущего.

Как у вас решается эта проблема? Что может предприятие предложить местным жителям?

Николай Гапоненко: Вокруг наших садов - семь сел. Больше половины жителей - пенсионного возраста. Есть и школьники, конечно. Мы создаем там хорошие условия, проводим газ, строим служебное жилье по программе 45 коттеджей для молодых сотрудников, Построили новый физкультурно-оздоровительный комплекс. Можно будет проводить соревнования и концерты с нашими работниками, в том числе с теми же узбеками и корейцами, укреплять дружбу народов.

Делаем, что можем, но проблема не только в условиях жизни, но и в менталитете. У сельских родителей главная мечта - отправить детей в город. Даже если молодой человек, получив диплом вуза, потом торгует в Воронеже пиццей, это считается престижным. А если остался в деревне - все, неудачник. Хотя в саду он заработает гораздо больше.

В этом году мы запустили пилотный проект со школами Острогожского района - приглашали детей с 14 лет в летний трудовой лагерь, одних или с родителями - по желанию. Они собирали вишню или голубику до полудня - это четыре часа, - обедали у нас и получали деньги. 70 процентов сумели заработать по 400-500 рублей в час. У некоторых и 2500 за смену вышло. Всем дали почетные грамоты, несколько родителей отметили премией и благодарностью за воспитание подрастающего поколения. У ребят глаза горели. Но чтобы оформить по закону, ради недели работы - месяц справки собирать надо. Если упростить процедуру, можно было бы развивать эту практику.

То же самое со студенческими отрядами. Мы с ними сотрудничаем давно, привлекаем учащихся из всех университетов Воронежа, из Петербургского агроуниверситета ждем группу. Построили общежитие гостиничного типа, надеемся в сентябре принять там 250 студентов. Но не всех подряд - будут обучение и аттестация, чтобы приехали те, кто настроен зарабатывать.

Приучить к труду можно только с детства. Когда дети до 17 лет не знают никакой работы, они и не могут понять, на кого учиться и зачем. Человек, который не нашел себя, - проблема для общества. Он же ни малую родину не любит, ни большую, ни всех вокруг… Поэтому мы должны делать все, чтобы люди находили свое место. Если кто-то не создан для умственного труда - пусть станет хорошим трактористом. У нас такие получают иной раз и больше главного специалиста.

Читайте также: