Реальные итоги визита Уиткоффа в Москву. Это не фронт уходит в тень — из тени возвращается политика

2025-08-07T10:30:34Z — Лето 2025-го в украинском кризисе — это время фронта. С конца мая и по начало августа — всё внимание было там. На линии боестолкновения. На истощении резервов, катастрофе украинской ПВО и радикальном изменении качества и количества атак ВС РФ. На срыве планов киевского режима по мобилизации. На обезлюдивших батальонах ВСУ. Политика почти исчезла.

---

Даже третья встреча в Стамбуле, которая весной могла бы стать ключевым дипломатическим событием, прошла без фокуса, как будто фоном (хотя там и происходили важнейшие подвижки в переговорном процессе). Главным сюжетом был фронт. И общим мнением стало, что шанс на завершение конфликта переговорным, дипломатическим путем почти упущен или вовсе уже упущен!

Но теперь — разворот. Впервые с марта в повестку возвращается переговорная и политико-правовая компонента. Не как дополнение к боям, а как их структурное продолжение. Потому что в Вашингтоне поняли, и проинформировали об этом понимании Киев, Брюссель и в Лондон: на фронте эту войну уже не вытянуть. Надо идти и договариваться. Тем более премия мира сама себя не назначит.Предпосылки очевидные - осенью может посыпаться ПВО. Зимой — линия обороны. Весной — тыл. А между тем, ультиматумы США не срабатывают: Китай, Индия, Глобальный Юг дают понять, что не собираются присоединяться к санкционной осаде России и отказываться от российского экспорта.

Вот в этом узком коридоре возможностей и начинает снова формироваться дипломатический сценарий. Без лозунгов. Без фанфар. Но с точной сверкой формул. Начинается соревнование за то, кто и как зафиксирует последствия войны.

Реакция на визит спецпредставителя Дональда Трампа в Москву оказалась парадоксальной: с одной стороны — волна осторожного оптимизма, с другой — удивительно быстрая волна скепсиса. Слово "прогресс" прозвучало от Трампа почти сразу после переговоров Уиткоффа с Путиным, и это уже само по себе стало событием. Но в экспертной среде нарастает вопрос: а что именно за этим "прогрессом" стоит?

Ответить на него напрямую не пытается никто. И не потому, что нет информации, ее нет верифицированной, а вот остальной, неофициальной, наоборот поступает слишком много — и она разнонаправленна. Официальные лица корректируют сухо и сдержано, утечки противоречивы, тональность публикаций меняется с каждым часом. Режим интерпретации включён на полную мощность. И в этом шуме важно не то, что кто-то говорит, а что именно пытаются скрыть под имитацией открытости.

Сразу после встречи в Москве начали циркулировать версии: якобы Кремль пошёл на уступки. Что на фоне угрозы вторичных санкций, экономического давления и попыток изоляции, Москва якобы согласилась на некую форму "воздушного перемирия", которое могло бы стать основой для дальнейших шагов. Логика понятна: в условиях ухудшающейся ситуации с Западом и затяжных боёв без решающего результата — пауза может выглядеть как выигрыш времени. Но та же логика применима и в обратную сторону: паузу могли предложить сами американцы — чтобы зафиксировать текущее положение до начала зимнего витка эскалации.

На этом фоне другой блок интерпретаций указывает не на российскую уступчивость, а на возможную попытку Вашингтона скорректировать курс. В пользу этой гипотезы говорит экономическая диспозиция: Индия, Китай, Бразилия и целый ряд других стран фактически саботировали попытки США выстроить энергетическую блокаду Москвы. И в такой конфигурации санкционное давление превращается в дорогостоящую игру без гарантий выигрыша. Возможно, именно это и подтолкнуло команду Трампа к мысли о переговорах — пусть не финальных, но тех, что позволят изменить фокус с войны на управляемый политико-экономический процесс. Даже если для этого придётся заставить Киев сесть за стол с компромиссными условиями.

Существует и ещё один, куда более технический взгляд: что вся конструкция — от ультиматума по нефти до визита Уиткоффа — не более чем дипломатический жест, адресованный вовсе не Кремлю, а Дели и Пекину. Смысл прозрачен: показать партнёрам России по БРИКС, что Москва якобы готова к переговорам, и тем самым подтолкнуть их к дистанцированию. Это тактика визуального давления: пока вы держите Москву, она уже договаривается с нами — а вы рискуете попасть под пошлины и санкции. В этой логике Уиткофф — не переговорщик, а оптический инструмент. Он не решает, он обозначает.

Наконец, есть и те, кто видит в происходящем банальный манёвр времени: затянуть момент начала санкционной эскалации. Прозвучавшие слова о "прогрессе" позволяют администрации США сыграть в дипломатическую паузу и, например, оформить отсрочку на ввод новых торговых мер. Это даёт и внешнеполитический выигрыш (поддержание иллюзии поиска компромисса), и внутриполитический люфт — на фоне будущей выборной кампании в США и жёсткой конкуренции.

Но все эти трактовки — даже будучи логически стройными — делят реальность на упрощённые схемы. Они объясняют поведение сторон, исходя из одного параметра: угрозы, выгоды, давления или паузы. Тогда как сама логика процесса — сложнее. Ни одна из сторон уже не действует в рамках линейной цели. Украинский режим борется не за победу, и даже не за страну как таковую, а за право сохранить себя. США — не за триумф в логике эпохи Байдена, а за управляемое сворачивание конфликта без потери лица. Россия — не за договор любой ценой, а за оформление фактического положения дел, с фиксацией успехов и устранением наиболее болезненных предпосылок начала СВО. И в этом треугольнике "Уступка — Иллюзия — Затяжка" рождается четвёртая реальность — та, где дипломатия возвращается не как ритуал, а как способ признания тупика, и инструмент выхода из него.

Москва выслушала ультиматум Трампа, но не восприняла его как предельную угрозу. Ни на публичном, ни на дипломатическом, ни на системном уровне в Кремле не произошло поворота в риторике. Ни один официальный представитель не заговорил языком уступок. Напротив — тональность осталась сдержанной, спокойной и демонстративно невозмутимой. Россия не поверила в то, что Дональд Трамп, даже в статусе ведущего кандидата, готов довести давление до предела. В Москве это читают как элемент сделки, а не её точку. И действуют соответственно.

Сигнал, посланный через Уиткоффа, в Кремле интерпретируют не как приказ, а как тест. Тест на гибкость, на предел допустимого и на политическое воображение. При этом Москва чётко показывает, что нынешнее положение на фронте её устраивает. Линия соприкосновения относительно стабильна. Российские войска медленно но верно продвигаются, перемалывая ВСУ и выбивая тылы. Темпы не важны — важен вектор. И этот вектор, играет на стороне России.

На этом фоне Кремль не заинтересован в так называемом "воздушном перемирии". Сценарий замораживания линии боестолкновения выглядит как ловушка. Он предполагает согласие на фиксацию невыгодных условий и одновременно даёт противнику возможность перегруппироваться, отмобилизоваться, получить новые ресурсы от Запада. Этот вариант не рассматривается как стратегически целесообразный. Гораздо предпочтительнее — довести истощение украинской военной машины до необратимого уровня, чем торговаться за формулы, которые можно будет обнулить через полгода.

Это особенно важно в контексте ситуации на фронте. Российская сторона располагает разведданными и аналитикой, согласно которым уже к ноябрю-декабрю ВСУ может столкнуться с нехваткой живой силы, неспособностью проводить ротации, а также деградацией противовоздушной обороны. Комбинация этих факторов открывает возможности не только для локальных наступлений, но и для стратегического давления на всю систему украинской обороны.

Важен и международный контур. Россия не верит в эффективность вторичных санкций. Имеется чёткое понимание, что ключевые реципиенты российского углеводородного экспорта на глобальном Юге — Индия, Китай, Турция — не подчинятся требованиям США прекратить сотрудничество с Россией. Уже сейчас Пекин и Дели демонстрируют, что тарифное давление на них будет встречено ответными мерами. США просто не выиграть в этой торговой третьей мировой. И это очевидное окно возможностей: давление США на партнёров ослабло, и это делает экономическую устойчивость России более надёжной.

В то же время, Россия не отказывается от переговоров. Но ее логика проста: переговоры — не ради мира, а ради легитимации достигнутого. Москва не будет торговать территориями, не будет отступать. Она готова сверяться по формулам, при необходимости — быть гибкой, но без изменения базовой позиции. И именно это объясняет демонстративную вежливость и сдержанность Путина на встрече с Уиткоффом. Это был не торг — это был показ реальности. Спокойно, хладнокровно, без угроз, но с подчёркиванием: линия фронта и положение дел на нем — это и есть реальное базовое содержание будущего соглашения.

Таким образом, ультиматум Трампа в Кремле не вызвал паники. Он вызвал анализ. И этот анализ показал: у Москвы есть время, ресурс и поддержка. А у Запада — нет решимости идти до конца. Это делает Россию не победителем, но участником, который может диктовать рамки. Пусть пока не в документах — но уже в тональности. И это, значит больше, чем любые публичные заявления.

Визит Стива Уиткоффа в Москву — это не переговоры в классическом смысле. Это сверка параметров. Никаких соглашений, никаких формул на бумаге, никаких заявлений для прессы. Только формат, в котором участники говорят не то, что хотят услышать друг от друга, а то, что необходимо зафиксировать перед следующим шагом. Уиткофф не договаривался — он проверял: осталась ли у России готовность играть по старым контурам или уже формируется новая реальность, к которой американская сторона должна приспособиться.

Эта проверка прошла тихо, без конфронтации. По словам собеседников, близких к переговорному процессу, встреча Путина и Уиткоффа не была жёсткой. Скорее, наоборот — спокойной, почти методичной. Обсуждались не принципы, а технические детали: линии, статусы, формулировки, условия доступа к территориям, юридические тонкости возможного меморандума. Главное — это не ультиматум, не требования и не уступки. Главное — способ зафиксировать происходящее без того, чтобы одна из сторон потеряла лицо.

По инсайдерской информации с российской стороны звучит готовность к формуле "разделения де-факто и де-юре". Украина имеет право не признавать потерю территорий — но де-факто они остаются под российским контролем. США не требуют юридического отказа от суверенитета Киева — но соглашаются с тем, что обратно эти регионы в обозримом будущем возвращены не будут. Это — архитектура компромисса нового типа. Не бумажного, а политико-практического. И именно он обсуждался на встрече. Украина не выводит полностью войска с еще контролируемой территории ДНР и ЛНР, Херсонщины и Запорожья. Но ее присутствие там минимизируется и строго документально регламентируется. США гарантируют не вступление Украины в НАТО, и вообще прекращение приближение Альянса к границам РФ на новых направлениях, а так же частичную демилитаризацию стран НАТО граничащих с Россией. Еще из важного – происходит поэтапная отмена санкций против РФ. И американских и европейских (США берут европейцев тут на себя). Остальное, включая гуманитарные вопросы, еще будет предметом отдельной дискуссии.Именно такая конструкция может лечь в основу меморандума, который будет согласован в преддверии будущих встреч — сначала Путина и Трампа, затем — возможно — в Пекине.

Уиткофф не привёз финальной формулы. Но он подтвердил: в США есть готовность обсуждать модель, при которой формальная непримиримость сторон компенсируется процедурной гибкостью. Для этого потребуется не один раунд сверки. Но главное — согласие на саму структуру. Не результат, а маршрут. Не договор — а механизм, по которому этот договор будет возможен. И именно этот механизм обсуждался в Москве.

Важную роль в этом играет фигура Трампа. Его команда понимает: никакой реальной сделки не будет без предварительного оформления параметров. Нужно подготовить почву, выстроить линии, сверить трактовки. И при этом — не подорвать позиции Трампа в собственной стране. Отсюда вся риторика про "хорошие разговоры", про "конструктивность" и про "прогресс", за которыми стоит не компромисс, а преднамеренное создание условий для него. При этом на уровне технических обсуждений уже давно идёт сверка: где проходит фактическая линия разграничения? Какой статус получают города? Что будет считаться нарушением режима тишины (будет и такой этап), а что — нет? Кто и в какой форме может выступить гарантом? Где возможны зоны взаимного допуска, а где — нет?

Всё это требует не манифестов, а точных, выверенных решений. Не идеологических деклараций, а правовых конструкций. Потому что если действительно преследовать цель договориться - содержание важнее формы. И именно это содержание сейчас выстраивается по кирпичику.

Те, кто оценивает переговорный процесс по внешним сигналам, ошибаются в главном: реальный сдвиг никогда не происходит под камеру. Он начинается тогда, когда исчезает демонстративность и остаётся только логистика. Третья встреча в Стамбуле, прошедшая почти незаметно, без громких заголовков и резонансных заявлений, на самом деле стала тем самым поворотным моментом, с которого дипломатия перестала быть жестом — и начала становиться механизмом.

Если первые раунды были больше политическим театром — с заявлением позиций, медиа-сопровождением, ритуалами вежливости и симметричной риторикой, — то теперь речь идёт о строительстве структуры. Инициатива выстраивать постоянные рабочие группы — гуманитарную, политическую и военную — была озвучена именно в Стамбуле. Украина официально не возражала. Не поддержала, но и не отвергла. А в дипломатии это чаще всего и есть форма согласия.

Идея проста: не добиваться всего сразу, а начать сверять то, что можно сверить. Пунктирными линиями выстраивать формулы, которые потом, возможно, превратятся в текст. Гуманитарные темы — обмены, допуск к телам погибших, санитарные коридоры. Военные — фиксация линии, допуск наблюдателей, принципы недопущения эскалации. Политические — параметры меморандума, допуски к правовым формулировкам, согласование модальностей будущей встречи лидеров. Всё это уже обсуждается. И уже работает.

При этом структура этих групп — не формальная. Это не ОБСЕ 2015 года и не Минск-2. Это гибкий, неофициальный формат. Это — платформа. Платформа для чего? В первую очередь — для согласования параметров будущей встречи. В Вашингтоне это понимают. В Москве — тем более. Формат "Трамп–Путин" как первая фиксация рамок. Формат "мини-Пекин" — как попытка привязать к этому диалогу ещё и Пекин, и — возможно — Киев. Это не будет саммит в классическом понимании. Это будет точка, в которой разные потоки свяжутся в единую схему. Первая, промежуточная встреча лидеров России и США должна (по крайней мере так планируется сейчас) состояться еще в августе. Обсуждаются Эмираты как принимающая сторона. Но здесь еще возможны изменения.

Как ключевой элемент мирного урегулирования снова всплыла и была актуализирована тема выборов на Украине. Это ключевой момент, который резко разделяет интерпретации. Для одних — это попытка Москвы продавить своё: дескать, без смены власти никаких договорённостей не будет. Для других — сигнал со стороны Вашингтона, что Зеленский не сможет уйти от ответственности, если подпишет что-либо в нынешнем статусе. Но в действительности и то, и другое является лишь фрагментом картины. Полная же логика — в другом: без выборов не существует структуры, способной взять на себя юридические обязательства в рамках будущего мирного соглашения. А Москва требует железных, закрепленных в Конституции Украины гарантий. И легитимных подписей.

Именно поэтому вопрос не в Зеленском как личности. И не в Банковой как группе. Вопрос в правоспособности. Срок его полномочий — предмет всё более жёсткого спора, в том числе и в западных столицах. Официально Вашингтон его пока признаёт. Но в частных переговорах с европейцами и азиатскими союзниками этот статус уже подвергается сомнению. Всё чаще звучит формула: если Киев хочет подписать что-то, пусть сначала запустит легитимный механизм. А механизм — это выборы. Это — точка, с которой Кремль готов начинать отсчет взаимной ответственности, не раньше. Без выборов и легитимной подписи, любой текст соглашения может быть оспорен. И в международных инстанциях. И в рамках будущих форумов. И даже внутри самой Украины, где часть элит уже готовится к моменту, когда вопрос легитимности действующей власти станет не политическим, а правовым. И только выборы создают субъект, который сможет нести ответственность. Причём не только за подписание, но и за имплементацию. Всё остальное — тактические манёвры.

Банковая сопротивляется. В Киеве понимают: любые выборы — это риск. Во-первых, размывание вертикали. Во-вторых, невозможность гарантировать необходимый результат в условиях ситуации на фронте, усталости и полной деморализации украинских обывателей. Но при этом и полного отказа от выборов себе не позволяют. Поэтому и наблюдается то странное поведение, когда Зеленский и его окружение одновременно утверждают невозможность выборов и якобы техническую готовность к ним. В реальности — выборы станут предметом жёсткого давления. И это давление будет исходить не от Москвы, а от Вашингтона. Именно оттуда, по некоторым данным, и прозвучала установка: до осени — определиться. А ведь еще в мае от этой идеи отказались. Слишком велик шанс потерять управляемость процессов на Украине. Больше того, до вчерашнего дня приоритетным был план "транзита власти" без выборов. Визит Уиткоффа, похоже, все изменил. Ну или практически изменил. В подтверждение этого крутого поворота в украинском кейсе достоверная информация о том, что свой первый звонок после общения с Трампом и его командой (а еще подключены были Стармер, Мерц, Рютте и Стубб, и списочек сам по себе показателен – здесь все персонажи которые выступают за милитаризацию Европы и готовят ее к большой войне с РФ) Зеленский совершил не своей "любимке" Макрону которого не пригласили к разговору, и не упырю Васе Малюку, а министру финансов Марченко. Позвонил с дословно, словами: собирай деньги на проведение выборов и собирай побыстрей, скоро понадобятся!

И вот эта история с выборами, если все так и покатится к ним, это однозначная дипломатическая победа России. Для киевского режима это условие кажется гибельным. Рейтинги поддержка Зеленского и так валятся. Его активно атакуют и изнутри страны и извне. Но альтернатива — хуже. Продолжение войны без стратегических резервов, с провалами в ПВО, со сжатыми сроками и растущим фронтовым давлением — это путь к потере не только территорий, но и государственности. Да, Зеленский и Ко плевать на нее хотели, но его обрушение способно погрести их под обломками не только фигурально, но и вполне себе физически. В то же время, заговор против злого клоуна оформлен почти легально, и в нем участвуют почти все первые лица украинской политики. Больше того, заговор имеет внешнюю поддержку, что выглядит и вовсе как приговор для клептоманов "95 квартала". Так что если, под согласие на требования Вашингтона и Москвы Зеленский и его ближний круг получают гарантии личной безопасности (физической, уголовной и материальной), пусть даже и без гарантии сохранения власти после выборов, это для них прям выход.

Ну, а остальном, происходящее пока что, не является ни победой Москвы, ни капитуляцией Киева, ни дипломатическим триумфом Трампа. Это точка, в которой — впервые за почти четыре года — все стороны, включая глобальные, решили зафиксировать реальность. Без этого — не будет мира. Поэтому главное — даже не согласие всех сторон на компромисс, а готовность признать: мир возможен только на условиях, которые не устраивают никого. И именно поэтому они могут быть приняты всеми.

О первых итогах встречи в Кремле Путина и Уиткоффа - в статье Алексея Туманова "Встреча с Путиным возможна, ждите санкций. Трамп о результатах визита Уиткоффа в Москву"

Читайте также:

2025-08-08T13:53:14Z

Америка признала поражение Украины. Европе на это отведено меньше недели

Встреча лидеров двух сверхдержав — России и США, казавшаяся последнее время невозможной и невероятной, все-таки состоится. Москва и Вашингтон согласовали не только дату, но и место саммита, и теперь по обе стороны океана идет лихорадочная подготовка к историческому событию. Историческому в том смысле, что оно способно изменить историю так же круто и необратимо, как некогда — падение Берлинской стены или Потсдамская конференция.

2025-08-08T05:00:00Z

Урегулирование прокси-войны Запада на Украине: каковы шансы дипломатии

Несомненно, последние переговоры С.Уиткоффа в Кремле создали определенную позитивную динамику в деле завершения развязанной Западом против России войны на Украине политико-дипломатическими средствами, к чему Москва всегда была готова. К этому не был готов Запад, который сделал ставку на недостижение Россией заявленных целей СВО, что можно было бы расценить как ее "стратегическое поражение". В противном случае Западу пришлось бы признать собственное геополитическое поражение поистине исторического масштаба — на уровне поражений Наполеона и Гитлера, но уже всего коллективного Запада от одной России, без всяких коалиций, которые замутняли бы значение происходящего.

2025-08-08T07:51:02Z

Без компромиссов: В ФРГ озвучили главное «жёсткое» требование Путина на встрече с Уиткоффом

Россия и после визита спецпредставителя президента США Стива Уиткоффа в Москву сохраняет жёсткую позицию по территориальному вопросу в рамках урегулирования украинского конфликта, пишет Bild со ссылкой на источники.

2025-08-08T14:04:37Z

Прорыв фронта неизбежен. Европу пугают русские «котлы» для Киева

Испугались чертовски. Первый раз за три года на Западе не соврали. Немецкий Bild, «голос украинской перемоги», заговорил о поражении ВСУ словами русского генерала.

2025-08-09T11:02:15Z

Спецоперация на минувшей неделе. Фронтальные удары ВС РФ с элементами просачивания поставили ВСУ в тупик

Российская армия практически на всех направлениях перешла к массированному огневому давлению, одновременно — от Сум, Волчанска и Купянска до Часов Яра, Дзержинска, Красноармейская и далее вплоть до предместий Гуляйполя.