Рок как «судьба»

2025-07-22T20:13:20Z — Музыкальный критик Олег Соболев — об Оззи Осборне, одном из величайших и самых узнаваемых вокалистов в истории рок-музыки, фронтмене Black Sabbath и родоначальнике хэви-метала

5 июля в английском Бирмингеме состоялся масштабный сводный концерт-прощание под названием Back to the Beginning. На протяжении всего дня десятки звезд тяжелой сцены — в диапазоне от Фреда Дерста и Tool до Mastodon — сменяли друг друга на сцене, подводя мероприятие к большой кульминации: как было объявлено в тот вечер, зрителей ожидало финальное выступление сначала Оззи Осборна с его группой, а затем — самих Black Sabbath в оригинальном составе.

Осборн выглядел бодро, держался уверенно, выступил с достоинством. Из-за кулис он опубликовал фото с Экслом Роузом, сопроводив его подписью: «Не каждый день в моем возрасте впервые в жизни встречаешь еще одну легенду».

Теперь Оззи нет. Проститься с ним все же успели. Хотя за последние сорок лет не раз казалось, что жизнь Осборна висит на волоске. Бесконечные проблемы с алкоголем и наркотиками прерывались лечением в реабилитационных клиниках — и зачастую это происходило на грани, впритык к точке невозврата, когда еще немного — и пока.

В начале девяностых Осборну поставили диагноз — рассеянный склероз, который тогда еще слабо поддавался лечению. Он уже начал готовиться к медленному угасанию, но позже выяснилось: диагноз был ошибочным (по иронии судьбы, именно это заболевание позже обнаружили у его сына Джека). А в 2019 году Оззи перенес тяжелейшую пневмонию, которая заставила его жену Шэрон обмолвиться, что «дело было похоже на самое худшее, что вообще может быть».

Но самый знаковый случай, пожалуй, связан с легендарным эпизодом 1982 года, когда он, выступая в Айове, откусил голову летучей мыши прямо на сцене. Перед этим, правда, мышь успела укусить самого Осборна, и тому пришлось проходить курс лечения от бешенства.

Разумеется, этот человек не мог не бродить где-то неподалеку от смерти. Всю свою карьеру Оззи Осборн пестовал образ, связанный с темными силами, чуть ли не с самим Сатаной — и пел соответствующе. Его высокий, мощный, пронзительный голос — сразу узнаваемый, своеобразный, второго такого нет — сам по себе звучал как нечто потустороннее.

Осборн был не то чтобы виртуозным вокалистом, но — по крайней мере в молодости, во времена первых дисков Black Sabbath — знал, какие ноты взять, чтобы кровь в жилах стыла моментально. Под грохот гитары Тони Айомми со слушателем словно общался голос из бездны: кающийся, горящий, навсегда обреченный. Да, такая характеристика звучит как набор клише — но разве можно подобрать описание точнее? И если можно — то нужно ли?

И, кстати, вот вам еще одно клише: в составе Black Sabbath Оззи стал соавтором рождения хэви-метала — сформулировав его ключевые принципы, музыкальные векторы, эстетику. Даже сегодня их самый первый альбом, Black Sabbath (1970), звучит как эталон дум-метала — как запись группы вроде Electric Wizard, которой уж точно не было бы без Black Sabbath, как и сотен тысяч других коллективов.

Или взять песню Symptom of the Universe (1975). Мало того, что ее рифф звучит неотличимо от классических гитарных риффов «Металлики». Главное, что сам Осборн летит по треку вокальной линией, состоящей из быстрых фраз, прерываемых драматичными паузами и венчающихся протяжными восклицаниями вроде «yeaaaaah», — и из одной этой партии можно провести прямую линию к тому, как позже пели Брюс Дикинсон, Джеймс Хетфилд, Том Арайя, да, в общем, почти все.

Повзрослев, пройдя через свой самый глубокий жизненный кризис, обрушившийся на него в 1980-х (его выступление в «Лужниках» в 1989 году — прекрасный образец хрестоматийного рок-шоу, которое фронтмен проводит буквально на грани делирия), Оззи перепридумал себя. Точнее, сделала это Шэрон Осборн, заново сконструировавшая как его публичный образ, так и музыку. Вместо неряшливого неудачника в рванье с засаленными волосами публике предстал уверенный в себе человек в кожаных дизайнерских костюмах — при этом не боявшийся быть уязвимым. Осборн стал чаще исполнять проникновенные, почти исповедальные баллады — вроде Mama, I’m Coming Home или Dreamer, которые стали одними из самых популярных во всей его богатой дискографии, — и придал музыке побольше лоска и мелодичности. То есть всего того, что было в дефиците у Black Sabbath и почти отсутствовало на более сыром и гаражном материале его сольных альбомов восьмидесятых.

А знаменитое реалити-шоу «Семейка Осборнов» и вовсе, казалось, навсегда закрутило винт: из потустороннего символа мрака Оззи стал уже совсем человеком — на удивление живым, смешным, трогательным.

Именно тогда стало казаться, что Осборн многое сумел преодолеть. Это вообще было про него — преодолевать. Достаточно вспомнить, что он вырос в бедной семье из рабочего класса, подвергался травле в школе и вообще прошел через откровенно несчастливое детство. Но теперь — как ни странно — он в каком-то смысле преодолел даже смерть. Та шла за ним по пятам, стучалась в дверь — а он ушел красиво, поставив точку. На своих собственных условиях.

Оззи Осборна, как и многим, мне повезло увидеть в деле: в «Олимпийском» в последний приезд Black Sabbath в Россию. После концерта я долго ехал в метро, и весь путь напротив меня сидела трогательная парочка молодых металхэдов. Он — крупный, она — дюймовочка. Они были, разумеется, в черном — и невероятно, я бы даже сказал, что нетипично красивы для подобной публики (при всем уважении). А ещё они не разговаривали между собой. Лица их озаряла глубокая печаль.

Конечно, Оззи тут был ни при чём — вероятно, молодые люди поссорились, — но сейчас почему-то они вспомнились мне очень ярко. Потому что, по-хорошему, лучшая музыка Оззи Осборна мне кажется ровно такой же: мрачной, черной, очень красивой и очень грустной.

Автор — писатель о музыке, ведущий телеграм-канала Sobolev//Music

Позиция редакции может не совпадать с мнением автора

Читайте также: