Коллективизм во все времена был основой русской жизни

2025-07-16T17:02:24Z — Долгие века западный мир пожинает плоды индивидуалистической протестантской этики и буржуазной свободы

«Вокруг блестел огнями, рычал и бесился Нью-Йорк. Гремела музыка в ночных клубах. В театре недалеко от Бродвея совершенно голые актеры, даже не прикрывающие срам рукой, играли современную пьесу. В подъездах торговали наркотиками. Прыщавые юнцы рассматривали порнографические журналы в книжных лавках. На перекрестках улиц и у роскошных витрин магазинов стояли проститутки в потертых манто. И во всем этом громадном городе никому ни до кого нет дела».

В 1969 году талантливые журналисты заново открыли Америку советским гражданам, исколесив ее вдоль и поперек по легендарному маршруту Ильфа и Петрова. И с долей иронии разложили по полочкам жизнь в «Граде на холме», сняв рекламную шелуху, заглянули в самую суть их буржуазного устройства. На один плюс вылезло с десяток минусов. Да таких, что даже в страшном сне не приснилось бы советским гражданам.

Каркас «американской мечты» дал трещину давно, уже в далекие 1970-е, а сейчас он и вовсе расходится по швам. И как показал исторический процесс, кризис капиталистического устройства западной цивилизации во многом связан с кризисом индивидуализма, достигшего предела в наши дни. Губительной чертой капитализма оказалось именно то, что он не способен к самоограничению, а внутри него происходят массовые конфликты и сталкиваются непримиримые противоречия индивидов, не ограниченных ничем, кроме своих собственных потребностей, страстей и природного эгоизма. Подобное состояние, когда «человек человеку волк», английский философ Томас Гоббс назвал войной всех против всех.

Противопоставление двух полюсов — индивидуалистического и коллективистского — было на памяти человечества почти всегда, а в наши дни их осмысление приобретает особое значение. Возможно, в этом и лежит разгадка драматических событий, происходящих сегодня в мире.

В новую постсоветскую эпоху вопреки здравому смыслу мы подобострастно подгоняли образ жизни под западные рамки. И можно констатировать, что во многом стали как они. Во всех сферах общественной жизни индивидуализм начисто вытеснил коллективное начало. «Для меня понятия «народ» не существует. Есть личность, каждый сам по себе...», — откровения главного идеолога перестройки Александра Яковлева прочно вонзились в нашу жизнь. Однако время расставляет все по своим местам и наглядно демонстрирует, что выжить в условиях геополитического замеса можно только по прошлым испытанным канонам, а не по капиталистическим формулам мещанства и оголтелого индивидуализма. Но возможно ли в условиях рынка и буржуазной среды развить коллективное начало? Вопрос риторический, однако, как ни крути, решать его придется.

Можно спорить с пеной у рта, ругая прошлое, но коллективизм лежал в основе русского и советского мира. Чувство общинного единения возникло еще до образования древнерусского государства. Русская идея, по словам философа Николая Бердяева, — это мечта о соборном единстве человечества, когда все ответственны за всех и где индивидуальное спасение невозможно.

После революции 1917 года именно коллективизм спас страну, вывел ее из разрухи, и знаменитая советская индустриализация началась в крестьянской стране, проникнутой духом общинного коллективизма. В то время удалось разрешить противоречия между «моим» и «нашим», индивидуальным и коллективным.

Марксизм предложил миру идеал массовой, разносторонне развитой коллективной личности, давно забытый в загнивающем буржуазном мире, и программу пробуждения пролетарской классовой коллективности. И речь здесь не про ущемление собственного достоинства в угоду толпы и причесывание всех под одну гребенку. Классики марксизма считали, что «только в коллективе существуют для каждого индивида средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода».

Советский гражданин формировался в нелегком преодолении мелкобуржуазного образа жизни. Сейчас мы наблюдаем похожую картину, когда общество начинает очищаться от устоявшихся потребительско-эгоистических устремлений. И процесс этот непростой. Порожденный свободным рынком агрессивный индивидуализм разлагает даже самые действенные коллективные формы: трудовые коллективы, общественные объединения, спортивные команды, где каждый хочет выделиться, получив призовые... Нет командной игры — будет проигрыш. Это аксиома. Точечные индивидуальные аспекты проникают даже в семейные отношения, когда супруги прямо договариваются не вмешиваться в личную жизнь друг друга, проводя ее с пользой для души и тела, а вечерами встречаясь на общем пространстве для тихого семейного ужина. Прогрессивно и модно! Но ведь эти процессы гораздо глубже интимно-бытовой семейной психологии.

В СССР отступление от принципов коллективизма началось уже в хрущевскую эпоху. Внутри различных слоев советского общества шло постепенное ослабление духовного накала, заменяемого пустыми разговорами о материальном благе трудящихся. В итоге стал меняться человек. Буржуазный либерализм и космополитизм стали постепенно проникать во все сферы общественной жизни. Гармония между общественным и личным интересом стала неумолимо рушиться, достигнув апогея к началу 1980-х. «Мое» стало выше, чем «наше».

Выдающийся русский философ Александр Зиновьев на этот счет писал: «Разрушение советских коллективов — самая глубокая болезнь нашего народа. Поразительно, что оно произошло без сопротивления и почти незаметно. Никому не пришло в голову, что это станет основой всего прочего беспредела. Человек тем самым освобождался от самого глубокого контроля — от контроля своего ближайшего окружения. Я только теперь осознал, что вся затея с приватизацией была направлена фактически на разрушение коллективов и коллективизма».

Мировая история наглядно показала, что люди вдохновляются и консолидируются большими целями созидания и масштабными проектами развития. Кому-то, может, режет слух понятие «коллективизм», но ведь это синоним нынче модной корпоративности. В новое постсоветское время молодых экономистов воспитывали на примерах японского «коллективного духа» и корпоративного чуда, мы много слышали об американском «бережливом производстве». Но почему-то напрочь забыли о реальном «русском экономическом чуде», когда долгое время советская экономика была первой в Европе и второй в мире. Критикуемая либералами «административно-командная система» и директивное планирование сейчас существуют в крупнейших транснациональных корпорациях мира. И организация управления, производства ведущих японских корпораций, где есть «коллективный дух», во многом была построена по советским лекалам. Речь о социальной справедливости, ценностных установках, стремлении к совершенству, практике пожизненного найма, бережного отношения работников к имуществу компании, пенсионных и прочих гарантиях. Каждый работник трудился на совесть, потому что чувствовал себя в коллективе участником общего большого дела, а рационализаторские предложения сыпались как из рога изобилия и поощрялись отдельно. Прибыль не стояла во главе угла компании, и не было той поляризации доходов, которая в наши дни делит руководителей и работников на патрициев и смердов. Сами японцы признают, что заимствовали многие вещи, которыми мы так восхищаемся, из нашего же советского опыта. И западные теоретики утверждают, что идеализм оказался намного продуктивнее прагматизма в управлении рыночной компанией.

Сейчас наши китайские товарищи впереди планеты всей и уже всерьез озаботились искоренением паразитического индивидуализма и борьбой с пропагандой потребительства. Китайские соцсети будут удалять мелкобуржуазный и мещанский контент, связанный с выставлением напоказ богатства, расточительности, привилегий и прочего. А что же мы?

Индивидуализм бывает личный, но хуже, когда он государственный. После крушения СССР он долгое время плодился на постсоветском пространстве, и все мы видим, к какому «процветанию» привела многие бывшие советские республики показушная независимость от своей цивилизации. Иллюзия независимости нужна для того, чтобы оторвать нас друг от друга и управлять из чужого и враждебного нам глубинного государства. И есть ощущение, что некоторые гордые молодые страны уже начинают это понимать.

Почему коллективизм во все времена был основой русской жизни? А потому что суровая природа, необъятные просторы, постоянные опасности и угрозы требовали общих усилий, отпора, коллективных действий. После развала СССР это сохранялось на Крайнем Севере. Страна распалась, всех безмерно трясло, а в тяжелейших условиях Севера вместе жили и очень успешно трудились люди бесконечного числа национальностей, не ссорились, сохраняли любовь, тепло и терпимость друг к другу. Иначе в тех условиях не выжить. В заснеженной тундре не спросят у попавшего в беду путника, какой он национальности, машина не проскочит по заснеженной трассе в 40-градусный мороз мимо голосующего человека, даже если он совсем незнаком и выглядит издалека подозрительно. Неписаные законы Севера. Дело жизни и смерти — завтра в подобной ситуации можешь оказаться ты сам.

Россия всегда тяготела к коллективному мироустройству, об этом не раз говорил Владимир Путин. Что людей объединяет, связывает, особенно в непростых, кризисных обстоятельствах? Понять это — значит найти путь к объединению и успеху в нынешнем хаосе и кажущемся беспросветным будущем.

Читайте также: