Свой тембр жизни. Как потеря голоса принесла Василию Ливанову известность

2025-07-16T21:01:00Z — Военный эксперт Борис Джерелиевский: иностранным наемникам всё труднее воевать на стороне ВСУ.

Народному артисту РСФСР Василию Ливанову, известному своей культовой ролью Шерлока Холмса, 17 июля исполняется 90 лет. Мы собрали самые яркие моменты его интервью aif.ru о войне, потерянном навсегда голосе и лучшем друге Виташе.

«Необычный тембр обеспечил мне стопроцентную узнаваемость и принёс успех в озвучании Карлсона, крокодила Гены, Удава… Поэтому я свой в каждом доме, меня каждый ребёнок знает».

– Я – ребёнок Великой Отечественной. Помню военные годы: я плыл семилетним мальчишкой на маленьком пароходике по Волге, а немцы нас бомбили… Отец (народный артист СССР Борис Николаевич Ливанов. – Ред.) играл спектакли в Московском Художественном театре. Только вдумайтесь! Буквально в 20 километрах от центра города стоит фашистское оцепление, но в театрах не прекращаются спектакли. По мужеству, по вере в победу это грандиозно! Когда немцев отогнали от Москвы, МХТ эвакуировали. Вернулись мы обратно в 1943-м. И окончание войны я встретил 9-летним мальчиком. Помню, что по улице Горького сплошным потоком шли люди, и не просто по мостовой, а по всей ширине улицы. Толпа пела и приплясывала, двигаясь в сторону Кремля. Я стоял около нашего дома и смотрел на радостных людей. Это было наше всеобщее счастье – каждого человека и всех вместе…

Мои родители были друзьями поэта, автора гимнов СССР и России Сергея Михалкова и Натальи Петровны Кончаловской, его первой жены. Про Сергея Владимировича я могу говорить много. Но скажу главное, он – добрейший человек, всем всегда помогал. Его критиковали за стремление угодить любой власти. Но Михалков был выше всего этого. Когда один из завистников-поэтов сказал ему, что текст его гимна нельзя назвать выдающимся, Михалков со здоровой иронией ответил: «А слушать всё равно будешь стоя!» От отца я знал, что Михалкову завидовали. Конечно! Человек успешный, умный у серостей вызывал зависть.

Его сын Андрон Кончаловский – мой друг детства. К сожалению, дружба наша серьёзно пострадала из-за того, что Андрон воспользовался моей творческой идеей. После поездки в Суздаль, где я посетил монастыри, я приехал к нему на дачу, где также гостил Андрей Тарковский. По дружбе рассказал им, что мне пришла идея создать фильм о русском иконописце Андрее Рублёве. Позже я узнал, что Андрей Тарковский и Андрон Кончаловский втайне от меня написали сценарий фильма «Андрей Рублёв». Мне было очень неприятно… Андрон потом написал мне письмо с извинениями. Понадобилось время, чтобы отношения снова стали нормальными.

Мой кинодебют в роли геолога Андрея состоялся в 1959-м. Съёмочная команда фильма Михаила Калатозова «Неотправленное письмо» отправилась в киноэкспедицию на берега реки Енисей. Слава Богу, что мы вообще там выжили. Мы же и в пожарах снимались, и ледяные волны нас накрывали… А Иннокентий Смоктуновский едва не утонул и получил сотрясение мозга.

Кеша до войны работал киномехаником и ездил с фильмами по разным сёлам, крутил картины. Это и была его школа – он видел на экране хороших артистов, мастеров. И учился по ходу дела.

Помню, снимали сцену, где Смоктуновский плывёт на плоту по Енисею. Плот привязали к катеру длинным тросом. А Кешку самого привязали к плоту и сказали: «Если почувствуешь себя плохо, подними руку. Тогда съёмку остановят». Оператор Сергей Урусевский снимал с кормы катера – съёмочный аппарат закрепили там. В какой-то момент из-под винта моторки пошли сильные волны, и довольно быстро Смоктуновский поднял руку – ледяная вода била по нему очень сильно. Но Урусевский и Калатозов решили: «Ещё минуты две-три снимем и потом остановим». Когда катер подогнали к берегу и сняли Кешку с плота, он был без сознания.

Удивительно, что там никто из нас не остался инвалидом. Хотя я на тех съёмках навсегда сорвал голос.

«Неотправленное письмо» – единственная картина, где я звучу своим природным тембром. Но режиссёр заставил нас с Таней Самойловой долго орать на сорокаградусном морозе и пронизывающем ветру. Калатозов захотел, чтобы озвучка шла не в студии звукозаписи, а прямо на съёмках в зимней тайге. Сразу после этой сцены мы тяжело заболели, а у меня начисто пропал голос. В киноэкспедиции врача не было, только медсестра, которая наказала мне молчать. Через две недели я заговорил и не узнал сам себя – это был хрип какого-то старика…

Но нет худа без добра. Не напрасно ведь говорят, что голос актёра – это его судьба. Необычный тембр обеспечил мне стопроцентную узнаваемость и принёс успех в озвучании мультипликационных персонажей – Карлсона, крокодила Гены, Удава… Поэтому я свой в каждом доме, меня каждый ребёнок знает. И я этим невероятно горжусь.

На роль знаменитого сыщика режиссёр цикла телефильмов «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» Игорь Масленников утвердил меня только после того, как оператор картины Юрий Векслер сказал: «Если ты не возьмёшь Ливанова играть, я снимать фильм не буду». Съёмки шли сложно. Масленников в толковании детектива оказался слаб. Никак не забуду одну его фразу! Когда мы сами режиссировали и играли какой-то эпизод, по окончании он говорил: «Вы угадали тайный замысел режиссёра». Я хохотал – это же надо придумать такую форму, чтобы прикрыть свою некомпетентность. Почему сериал доверили снимать ему? За Масленниковым стояла номенклатура, вот в чём была его сила. Он свои недостатки укреплял нужными связями.

Но на съёмках «Шерлока» мы познакомились с Виташей (Виталий Соломин играл в сериале доктора Ватсона. – Ред.). Так завязалась наша дружба длиной в жизнь, вплоть до смерти Соломина 27 марта 2002 года. Виташе было всего 60. Он загнал себя, перегрузил. Не только работой, но и стройкой – дачу они купили с женой Машей… Он мечтал там сделать свой кабинет, которого у него никогда не было. Вот и надорвался.

Роль Холмса принесла мне признание на родине Артура Конан Дойла. И королева Великобритании Елизавета II приняла решение наградить меня почётным званием кавалера Ордена Британской Империи. Сама она лично награждала только британских подданных, поэтому мне орден вручил посол Великобритании в России Энтони Брендон. Был устроен роскошный приём по этому случаю. Меня попросили не говорить длинную речь. Поэтому я сказал всего одну фразу: «Боже, храни королеву и великое русское искусство».

Читайте также: