Две трети россиян не доверяют сведениям о доходах и имуществе

2025-07-07T16:04:01Z — В России увеличился уровень экономического неравенства. По данным Росстата, в 2024 году коэффициент Джини, который показывает степень неравномерности распределения доходов населения, составил 0,408. Также увеличился коэффициент фондов, отражающий разрыв между 10 процентами населения с самыми высокими доходами и 10 процентами населения с самыми низкими: теперь они различаются в 15,1 раза (в 2023 году - в 14,8 раза). При этом отмечается, что зарплатное неравенство в России снижается: разрыв между самой низкой и самой высокой зарплатой уменьшился до 13-кратной величины. Международная практика показывает, что наилучшее самочувствие общество имеет, когда этот разрыв - от 5 до 8 раз. Если эта цифра увеличивается, у людей возникает ощущение несправедливости. Каковы причины неравенства в доходах? Почему это неравенство нельзя устранить? Обсудим тему с социологом Светланой Мареевой.

Как сообщает Росстат, по итогам 2024 года неравенство в России выросло и вернулось к уровню трехлетней давности. Как выглядела динамика неравенства в последние годы и чем объясняется новый подъем?

Светлана Мареева: Неравенство можно измерять по-разному. Если ориентироваться на традиционные показатели - например, коэффициент Джини, насколько доходы в стране распределены неравномерно по сравнению с идеальной ситуацией, когда доходы распределены "поровну", - то, по этим данным, ситуация действительно вернулась примерно к уровню 2021 года. Коэффициент Джини, по предварительным оценкам, составил 0,408, а в 2023 году он был на уровне 0,405. Вырос и разрыв между средними доходами у самых обеспеченных и наименее обеспеченных 10 процентов населения - с 14,1 до 15,1 раз. Но когда мы говорим об общественных изменениях, важно смотреть на ситуацию в более длительной перспективе. Если оглянуться на новейшую историю страны, то неравенство доходов в массовых слоях населения, которое и показывает коэффициент Джини, все это время оставалось достаточно высоким.

Можно условно выделить этапы, когда неравенство доходов в массовых слоях населения менялось по-разному. В 1992-2000 годах неравенство росло очень быстро - шла перестройка всего социально-экономического устройства общества. В следующем десятилетии росла экономика и доходы населения, но неравенство при этом почти не снижалось, хотя его уровень оставался более стабильным. В следующем десятилетии неравенство немного сократилось. В период пандемии, а затем - начала санкционного кризиса коэффициент Джини сократился наиболее заметно, но позднее вновь начал расти в 2023 году, и далее - в 2024-м, и сейчас мы видим возврат к его "досанкционным" значениям.

Возможно, надо говорить не о появлении новых причин для роста неравенства, а об ослаблении влияния тех факторов, которые способствовали его снижению в пандемию и начало СВО?

Светлана Мареева: Да. И прежде всего эти факторы связаны с активной социальной политикой - фокусом выплат на семьи с детьми, которые чаще оказываются в нижней части доходного распределения, и в целом - ростом выплат, приходящихся на менее благополучные слои населения. Кроме того, на рост неравенства влияет и инфляция, которая сильнее ударяет по россиянам с низкими и средними доходами. Но в любом случае, текущие показатели - далеко не рекордные за последние десять, и тем более - двадцать лет. Однако важно, что тренд разворачивается: неравенство после некоторого снижения снова начинает расти, и последствия этого еще предстоит оценить.

Разрыв между 10 процентами самых бедных и 10 процентами самых обеспеченных достиг в России 13-кратной величины. Такая пропасть между богатыми и бедными еще где-нибудь существует?

Светлана Мареева: Если говорить о неравенстве в массовых слоях населения - о чем и говорит, например, коэффициент Джини или оценка разрыва между доходами верхних и нижних 10 процентов или коэффициент Джини, то ситуация в России выглядит хуже, чем в европейских странах - и западных, и восточных, но лучше, чем в других странах БРИКС, Латинской Америки, Африки. По ряду таких показателей страна, кстати, оказывается довольно близка к США. Так что все зависит от того, какую точку отсчета мы выбираем. В целом, можно назвать неравенство доходов в России средне-высоким: выше, чем в большинстве европейских стран, но и далеко не рекордным в мире.

Особенность российской ситуации в другом. Если посмотреть на неравенство не только через распределение доходов в массовых слоях населения, а через концентрацию богатства и доходов в руках очень узкой верхушки, то здесь Россия выходит на первые позиции в мире. Поэтому особенности конфигурации неравенства в стране во многом определяет именно этот вытянутый вверх "шпиль", а не разрывы в доходах между основными группами населения, среди которых, конечно, есть и бедные, и благополучные (хотя проблемы нищеты и крайней бедности, связанные с физическим выживанием в России, все же решены, это безусловная заслуга социально-экономической политики последних десятилетий).

Важно понимать и то, что верхние 10 процентов - это очень неднородная группа. В ее состав попадают и сверхбогатые люди, формирующие тот самый бесконечно растянутый вверх "шпиль" общества, и просто россияне с достаточно высокими по массовым меркам доходами, чье благополучие может быть достаточно нестабильным, зависеть от общей ситуации на рынке и жизненной ситуации (например, они могут потерять эти доходы позиции при изменении их ситуации на работе или рождении еще одного ребенка) и пр. Поэтому не совсем верно проводить в России границу устойчивого благополучия на уровне верхних 10 процентов - они очень разные, и нижняя часть этого сегмента живет гораздо ближе к "средним" слоям общества, а верхушка принципиально отличается.

Исследования верхнего дециля - в который попадает все-таки не самая его верхушка - показывают, что его представители не полностью уверены в устойчивости своего положения, сталкиваются с нестабильностью, берут кредиты, боятся потери доходов и чувствуют рост расходов. На фоне остального населения они, конечно, выглядят благополучно - у них более высокие доходы, есть сбережения и недвижимость, возможности пользоваться платными медицинскими и образовательными услугами. Но все же это и не уровень очень высокого и устойчивого богатства с потоком пассивного дохода от него. Важно, что большинство представителей верхних 10% зарабатывают своим трудом - то есть они живут не на капиталы, а на зарплату, и поэтому их положение может меняться с изменением ситуации на рынке труда.

Иными словами, одно дело - высокий текущий доход, но совсем другое - устойчивое богатство и сверхбогатство. И в верхних 10 процентах оказываются люди из этих очень разных групп.

А что при этом происходит с теми, кто находится в "середине", между бедными и богатыми?

Светлана Мареева: Это действительно важный момент - недостаточно смотреть только на нижние и верхние группы. Если посмотреть на то, что происходит с "серединой" по доходам, то наши исследования показывают, что за последние двадцать лет эта группа становится все больше. То есть со временем увеличивается количество людей, которые живут на плюс-минус типичный для страны доход. Причем состав этой группы пополняется как за счет тех, кто поднимается из группы с низкими доходами, так и за счет тех, кто "скатывается" в нее из группы с более высокими доходами. И если первая тенденция, безусловно, положительная, то вторая уже не такая однозначная. Сокращение группы с доходами выше средних означает, что у наиболее образованных, квалифицированных россиян снижаются возможности оказаться в верхней части общества, а это, в свою очередь, влияет на мотивацию. Зачем получать высшее образование, накапливать навыки и квалификацию, если в итоге велика вероятность, что ты все равно окажешься в той же середине, что и большинство населения? Так что и у снижения неравенства могут быть очень разные последствия - важно, каким именно путем оно происходит. И дело не только в масштабах неравенства, но и в том, насколько население считает его справедливым или несправедливым.

Чем опасно для общества высокое неравенство?

Светлана Мареева: Последствия высокого неравенства достаточно глубоко изучаются и экономистами, и социологами. Экономисты, как правило, делают акцент на том, что высокое неравенство тормозит экономический рост, усиливает коррупцию, снижает эффективность институтов, которые регулируют общество. Социологи же чаще обращают внимание на другие риски: рост преступности, снижение вложений населения в человеческий капитал - образование, навыки и знания, падение доверия в обществе. Есть исследования, которые показывают, что высокое неравенство приводит к ухудшению здоровья населения. В общем, последствия высокого неравенства считаются в основном негативными и могут быть многообразными. Но при этом в разных странах и на разных этапах развития эти последствия могут проявляться по-разному. Есть и позитивные следствия неравенства - например, если оно воспринимается как справедливое, то может, наоборот, стимулировать людей к получению образования, более эффективной работе, саморазвитию и пр. Тогда неравенство - это не барьер, а возможность для роста и продвижения.

В России проблема неравенства связана не только с его уровнем, но и с тем, что оно очень остро воспринимается в обществе. Характерно, что ощущение несправедливости неравенства практически в равной степени распространено среди разных групп населения - например, оно почти не зависит от уровня доходов или образования. Оценки неравенства как излишне высокого, имеющего несправедливые основания и в целом не соответствующего "идеальной" общественной модели, формируют общий запрос государству от населения на его сокращение. Есть и другие последствия - так, в одном из исследований мы показали, что среди тех, кто воспринимает неравенство как несправедливое, оказываются меньше расходы на образовательные услуги - поскольку образование не рассматривается как возможность преодолеть для себя это неравенство. А это может иметь важные последствия для будущего всей страны.

По данным различных опросов, две трети россиян не доверяют сведениям о доходах и имуществе, ежегодно публикуемым госслужащими. А с другой стороны - тоже по данным опросов - граждане уже не очень интересуются, сколько зарабатывают большие начальники. И, наверное, вот почему: материальный достаток чиновников таков, что просто не укладывается в голове российского обывателя.

Светлана Мареева: Это как раз одна из особенностей неравенства в России, о которой я уже сказала - растянутость "шпиля" в бесконечность вверх. И дело даже не в точных данных о доходе и имуществе - они могут быть неполными, неточными, но это не меняет общую картину и оценку ее населением. Россияне очень болезненно воспринимают именно этот аспект неравенства - разрыв между "всевозможным населением" и теми, кто на самом верху, чье богатство кажется недостижимым, а также между теми, кто живет чуть лучше или чуть хуже среди "обычных россиян".

Президент ВТБ Андрей Костин предложил установить нулевой НДФЛ для людей, живущих за чертой бедности. Это могло бы стать одной из мер по снижению экономического неравенства? И насколько это реалистично в нынешних условиях?

Светлана Мареева: Это, по сути, продолжение идеи о развитии прогрессивной шкалы налогообложения, которую продолжили внедрять в ходе налоговой реформы 2025 года. Введенные изменения усилили прогрессии налогообложения для населения с высокими доходами: чем выше доходы, тем выше доля от них, идущая на налоги. Напомню, что еще с 2021 года в России действует повышенная ставка НДФЛ - 15 процентов на доходы, превышающие определенный порог (5 миллионов рублей в год). С 2025 года этот порог заметно снизили - почти в два раза, а сами ставки для высоких доходов стали более дифференцированными, доходя до 22 процентов.

Но тут важно подчеркнуть, что предложенная мера по нулевому НДФЛ мера может работать на сокращение бедности, но не неравенства. Бедность в России, в отличие от неравенства, в последние годы устойчиво сокращалась, несколько лет подряд обновляя свои исторические минимумы. В 2023-2024 годы мы наблюдали рост неравенства при дальнейшем снижении бедности.

Поэтому потенциал сокращения неравенства за счет снижения бедности, видимо, уже исчерпан. Для снижения неравенства нужны меры, "дотягивающиеся", прежде всего, до самой верхней части доходного распределения. А если говорить о поддержке, то она должна быть направлена скорее на укрепление положения тех, кто уже вышел из бедности, но балансирует на ее границе, а также на положение "середины" - зоны формирования того самого среднего класса, который активно ищут в российском обществе исследователи.

Кроме неравенства доходов и богатства, какие измерения неравенства еще важны?

Светлана Мареева: Доходы далеко не полностью описывают реалии жизни россиян, и тем более это относится к богатству - поскольку у большинства населения его, по сути, нет, а основной актив - это жилье, чаще всего единственное. Поэтому неравенство богатства актуально только для верхних групп населения.

Но чтобы понять, как живут люди и как выглядит неравенство в качестве их жизни, данных о доходах недостаточно. Бывает, что при формально высоких доходах качество жизни может быть низким, если, например, значительные суммы уходят на лечение кого-то из семьи или на вынужденную аренду жилья. И наоборот, даже при скромных доходах качество жизни может быть выше за счет неденежной помощи родных, семейных ресурсов.

Мы пытаемся оценить и другие аспекты неравенства, используя для этого показатели, не связанные с текущими доходами - экономические условия жизни (есть долги, сбережения, недвижимость), ситуация на работе (каков характер занятости, есть ли стабильность и социальные гарантии), потребление (какой есть набор товаров длительного пользования, каковы возможности отдыха и досуга, какое жилье), а также возможности в сфере образования и медицины. Результаты наших исследований показывают, что и при такой интегральной оценке неравенства - уже не доходов, а жизненных возможностей и рисков - наблюдается аналогичная тенденция к усреднению. Все больше россиян живут в очень похожих условиях не только по доходам, но и по качеству жизни, по тому, что им реально доступно, а что нет. Причем "середина" в данном случае оказывается еще шире, чем в случае доходов - то есть разница доходов частично сглаживается при переходе к оценкам неравенства возможностей и рисков.

Должно ли государство что-то делать для сглаживания экономического неравенства? И каковы здесь его возможности?

Светлана Мареева: Снижение неравенства часто упоминалось в повестке развития России, но чаще всего - в связке с бедностью и без конкретных показателей. Однако в новом президенстком указе о национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года (майском указе 2024 г.) эта задача впервые получила количественные ориентиры. Согласно указу, необходимо достигнуть снижения коэффициента Джини до 0,37 к 2030 году и до 0,33 к 2036-му. Если посмотреть на исторические данные, о которых мы говорили выше, то эти цели достаточно амбициозны - такого низкого уровня неравенства еще ни разу не было в новейшей истории страны. Но сама постановка этого вопроса уже много значит - она дает сигнал населению о том, что эта проблема в центре внимания.

Однако, как мы уже говорили, для восприятия неравенства населением важно не только сокращение его масштабов - россиянам трудно почувствовать разницу, например, между коэффициентом Джини 0.405 и 0.403. Гораздо важнее, чтобы неравенство было основано на справедливых факторах. Когда заработная плата зависит не от связей или отрасли, а от образования и квалификации, когда усилия и интенсивность работы вознаграждается увеличением оплаты, когда социальное происхождение не является препятствием для благополучной жизни… И эта задача обеспечения справедливого неравенства - еще сложнее, чем снижение коэффициента Джини.

Светлана Мареева - кандидат социологических наук, заведующая Центром стратификационных исследований Института социальной политики НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ФНИСЦ РАН.

Окончила магистратуру НИУ ВШЭ. Автор более 130 научных работ, в частности, монографий "Средний класс: теория и реальность" (2009 г., в соавторстве), "Модель доходной стратификации российского общества: динамика, факторы, межстрановые сравнения" (2018 г., в соавторстве), "Общество неравных возможностей: социальная структура современной России" (2022 г, в соавторстве), глав в ряде российских монографий по результатам общероссийских исследований, а также статей в ведущих научных журналах.

Читайте также: