«Жена говорила: выключай Горшка» Звезда «Короля и Шута» Константин Плотников о своем пути от дворника до Петра I

2025-07-01T21:05:28Z

Дворник, сыгравший Горшка в сериале про «Короля и Шута», — так многие знают Константина Плотникова, восходящую звезду российского кино, путь которого к славе получился, мягко говоря, неординарным. Не только дворник, но и видеоблогер, офисный планктон, вечный студент, аниматор в костюме сосиски, а теперь еще и Петр I в проекте Okko «Государь» — все это разные ипостаси 35-летнего артиста. «Лента.ру» провела с Плотниковым фотосессию и расспросила о его планах, съемках и страхах.

Константин Плотников: Съемки начинались чуть ли не через неделю после новости о моем участии. Признаюсь, я слегка запаниковал. Было очень мало времени на подготовку, не было времени думать. Нужно было срочно включаться. Но одно дело — мои знания о Петре I из школьной программы, совсем другое — играть его в кино. К счастью, в итоге у меня появилось чуть больше времени на подготовку из-за отложенных съемок.

Еще пришлось наспех осваивать лошадь, вспоминать фехтование. Я нормально себя чувствую в галопе, но не как человек, который с детства на лошади. А мы съемки начинали с Полтавской битвы, там были самые сложные конные сцены.

Безусловно. У нас же все равно сложившийся образ есть — благодаря школе, портретам, даже рекламе. Образ заложен, как ты с этим ни борись. Санкт-Петербург, окно в Европу, стрелецкий бунт и прочее. А берешь его письма к матери, так они проникнуты такой большой любовью! У него были просто космические взаимоотношения с мамой. Тебе открывается сразу человек очень тонко чувствующий, искренний, добрый и любящий сын, который за маму сильно радеет, пишет ей в конце писем очень теплые слова. Начинаешь видеть личность царя совершенно с иной стороны, находить в нем какие-то слабости, человечность.

Но у Петра было очень травмирующее детство. Он уже в 10 лет знал, что он царь. А потом приходит к нему домой царское войско, наносит психологическую травму на всю оставшуюся жизнь. У него на глазах стрельцы творили страшные вещи с его семьей. О какой мягкости потом может идти речь? Да, у него будут претензии к боярам, к старому строю, к стрельцам.

Объективно — я не царь. Я в жизни довольно мягкий человек. Мне в себе царя пришлось откапывать. И я понимал, что мне нужно от человеческого идти. Но, конечно, мы в первую очередь отталкивались от сценария. Наша история, можно сказать, каноничная.

Начиная со стрелецкого бунта, когда Петру было 10 лет, и до смерти. Понятно, что такой огромный кусок истории очень тяжело охватить. Какие-то вехи самые главные, история потерь, знакомство с Меньшиковым, Лефортом, важные вещи вроде потери матери и близких друзей. Эти моменты его сильно меняли. С каждой потерей он взрослел.

Смотрел фильм 1937 года с Николаем Симоновым. Там потрясающая фактура. Но это фильм своего времени. Симонов там занимает все пространство, такой он большой. Как будто он и был рожден Петром.

Мне ближе был Дмитрий Золотухин в «Юности Петра» и «В начале славных дел». На него я засматривался, у него учился, разбирал и забирал. При всем его невероятно большом таланте, он не такой монументальный, как Симонов, и мне это было ближе. Он тоже как будто не царь, и ему тоже пришлось его раскапывать в себе. Смотрел и зарубежного Петра — Максимилиан Шелл его играл интересно. Вот у него найдена какая-то легкость в образе, но я не могу сказать, что я оттуда что-то украл.

Расскажу маленький секрет: больше всего для этой роли я стащил у Вячеслава Тихонова из «17 мгновений весны». Я смотрел фильм в детстве, а тут из-за остановки съемок у меня появилось время пересмотреть. У Тихонова есть такая история в сериале — его герой беспрерывно думает, размышляет, планирует. А вокруг него в это время происходит нагнетание обстоятельств, растет напряжение. Это похоже на историю Петра — этому человеку приходилось быть на шаг впереди всех. В тот момент, когда люди вокруг него — Меньшиков, Лефорт, генералы и прочие — решали одну проблему, он разбирал уже следующую, которую породило бы решение предыдущей. Это прекрасно показывал Тихонов, и именно это качество, ощущение я пытался воспроизводить. Дать Петру чуть-чуть тихоновского острого ума.

Не знаю! Понятно, что такое время в стране — историческое кино, давайте вспомним, что у нас было. С другой стороны, у нас часто такое время… Кстати, готовясь к съемкам, понял, что при всей популярности этой личности я почти ничего о ней не знаю. Школьную программу разве что. Когда я начал в это погружаться, открыл для себя столько нового, что трудно было поверить. Про него можно бесконечно рассуждать. Так что, возможно, хорошо, что всем вокруг вдруг его личность стала интересна.

Раскрою вам внутреннюю кухню, мы с агентом об этом недавно говорили. Она сказала мне: «Смотри, в широком смысле за что тебя знают? Если мы отправляем тебя продюсерам, которые не смотрели "Короля и Шута"? Может быть, они знают про "Калимбу", но там не главная роль». А дальше что? Есть где-то информация про «Государя», который только выходит, про которого еще ни одного интервью нет. И если пробить меня по интернету, «Король и Шут» будет на первом месте. Пока что.

И люди ко мне на улице подходят и благодарят именно за «Короля и Шута». Хотя некоторые благодарят за «Двор в чистоте» — мой блог, который я снимал, когда работал дворником. Они говорят, что «Король и Шут» тоже классно, но «Двор в чистоте» — вообще супер. Есть люди, которые видели мои театральные работы, но это совсем локальная и небольшая питерская аудитория. Ну и совсем немного людей я встретил, которым я запомнился благодаря «Калимбе».

А так пока что я актер, сыгравший Горшка в «Короле и Шуте» и работавший дворником.

Новый проект стал вехой, после которой я ушел с дворницкой работы. До этого все мои съемки проходили летом, и в этот период можно было брать отпуск за свой счет. А осенью наступали сложные моменты, приходилось работать. А «Государя» мы снимали зимой, тогда отпрашиваться, конечно, было нельзя. Люди зимой на уборку очень нужны. Мы расстались, в другое место я уже не хотел — вся эта дворницкая история для меня была связана и с местом, где я работал.

Мне нравилось, что моя задача была очень простой — чтобы моя территория была в порядке. Вот есть у меня территория, на ней должно быть классно, учитывая еще, что это дорога к храму. Все, что касается территории, должно быть в порядке: листья с крыш убирать, снег на земле, если много навалило, расчистить, чтобы был проход и проезд, если скользко — сделать не скользко. Мусор накидали — убрать. И все в таком духе. Непосредственно в некрополе уже большой штат сотрудников, да и люди себя аккуратнее ведут, не мусорят — там мы только за газоны отвечали. Там замечательные садоводы ухаживают за растениями, так что на нас была большая ответственность — нельзя просто идти и косить газон, не дай Бог состричь какой-то только посаженный цветок, который даже не видно еще!

Человеческие экскременты!

Вы хотели странного — как есть рассказываю! Причем они не были спрятаны — я пришел с утра, и это буквально посередине всего находилось.

В остальном был классический мусор, много церковных булочек, каких-то обычных вещей. Зато очень много интересных людей, даже полноценных персонажей. Рекомендую к просмотру мой видеоблог «Двор в чистоте», там есть несколько серий, посвященных персонажам, которых я встречал. Там есть одна бабушка, которая все время называла меня «зайка моя». Очень интересная женщина. Такие внезапные диалоги абсурдные происходили.

Да, обожаю монтировать! Это все собранный с GoPro материал. Последнее время не очень активно веду социальные сети, поэтому взял за правило раз в неделю монтировать маленькие видеоролики. Такой формат мне интересен.

Очень надеюсь, что доделаю моноспектакль с этим персонажем! Обязательно вернусь к нему, это история, которая меня сильно трогает.

Мне кайфово находить в этом что-то смешное и радостное. Смешное для меня кроется, в частности, в сочетании малого и большого. В Белом клоуне я искал сочетание бытового с чем-то очень масштабным. Ну и наша человеческая природа очень забавная — мы о высоком говорим и потом сразу же к чему-то приземленному возвращаемся. Такого и в русской классике много: у Толстого, Достоевского. Сейчас читаю «Воскресенье», там есть момент, когда люди на службе крестятся и читают молитву. И он говорит о том, что 80 процентов людей стоят и думают: «А правильно ли я делаю?»

Были моменты, когда я выходил куда-то перекусить и думал: «Так, туда и туда не пойду, там меня узнают, а я сейчас не расположен к узнаваниям. Мой внутренний ребенок хочет одиночества». Это вызывало определенный дискомфорт, но потом я это проработал, и стало гораздо легче жить. Еще меня все спрашивали: «Как ты пройдешь через самое сложное, через медные трубы?» Мне становилось сложнее, со мной становилось сложнее, даже мне самому с собой становилось сложнее!

И были моменты, когда мне жена говорила: «Все, выключай Горшка». Полгода со съемок прошло, я даже и не думал, что я продолжаю его играть!

Очень большой вклад в мое ощущение себя в этой сфере мне дал [актер, кинопродюсер, режиссер сериала о жизни Петра Великого] Сергей Гинзбург. Я сейчас не заикаюсь про качество его сериала, я о своем внутреннем ученике, о человеке, который учился каждый день работы над проектом. Безусловно, я учился и на «Короле и Шуте», но там в каком-то смысле было гораздо проще. Хотя бы потому, что на YouTube столько материала про Михаила Горшенева! Оставалось просто делать свою работу. А еще совершенно разные подходы в режиссуре. Я очень благодарен за оба этих опыта — и с Рустамом Мосафиром, и с Сергеем Гинзбургом.

У меня уже на столько-то съемочных дней больше, чем у большинства моих друзей-актеров. Теперь я, наверное… И тут я прихожу в «Калимбу» и понимаю, что все заново надо начинать. Что я ничему и не научился. Все совсем по-другому, все с начала.

Прошла «Калимба», и опять это чувство: ну вот теперь, наверное… Но когда началась работа с Сергеем Владимировичем [Гинзбургом], это была совершенно новая история. Это самый «актерский» режиссер за всю мою карьеру — настолько детальную работу он проводит. Потому что он сам прекрасный артист, сам все показывает, действует по методикам Михаила Чехова и так далее. Мы с ним встречались, проговаривали, разбирали образ…

На «Короле и Шуте» были дни, оканчивающиеся с ощущением, что ничего вообще не получилось. Но во многом это ощущение — следствие моей дикой тревожности и склонности к самобичеванию, это просто требовалось отрефлексировать. А в случае с «Государем» было иначе — в некоторые дни я буквально не мог сделать то, что от меня конкретно хотел режиссер. И понимал, что от меня хотели, уже гораздо позже.

Это довольно тонкие вещи, вплоть до того, что не надо было смотреть на персонажа, увести взгляд в нужный момент… Так что каждый день был как урок.

У меня оно есть всегда. Возможно, чуть-чуть меньше его становится или чуть быстрее я на сцене успокаиваюсь. Чуть проще стало отключиться от самой ненужной мысли — как я сейчас выгляжу. Кино мне в этом смысле сильно помогло. Кажется, с одной стороны, — это совсем другое. Но мой первый съемочный день в «Короле и Шуте» проходил так: я один в кадре, мне кидает за кадром вопросы интервьюер, а вокруг вся съемочная группа, все ассистенты, все продюсеры, которые приехали смотреть и оценивать. Это даже еще страшнее, чем зрительный зал. Если у зрителей нет власти одномоментно тебя убрать или что-то изменить, то тут у них буквально все права.

Мой очень хороший друг-актер, который знает о моем недостатке уверенности, сказал: «Костян, они должны тебя с первой минуты полюбить. Посмотреть в плейбэк и полюбить. Поэтому нельзя сомневаться, нельзя делать робко. Ты должен их взять и не отпускать». В «Короле и Шуте» мне показалось, что у меня это получилось.

Не хочу сняться в чем-то очень плохом! Но я никогда не вешаю на проект каких-то безумных ожиданий. Ты можешь снять все своими глазами и на стадии прочтения сценария, и на стадии съемок, но в итоге все будет совершенно иначе. Так что просто делай свою работу и не возлагай на себя ответственность за то, на что не можешь повлиять.

Как однажды сказал один мастер, у которого я не учился, но слова мне понравились: «Я учил ребят четыре года, и они достигли такой планки, хуже которой они сделать уже просто не смогут». Хочется иметь такую планку, как несгораемая сумма в «Кто хочет стать миллионером». Но она, конечно, эфемерная.

Наверняка были, но у меня очень классный агент, который меня хорошо чувствует и сразу понимает, если мне что-то будет не сильно интересно. Очень много всего нужно просмотреть, копятся сценарии, которые надо прочитать перед пробами, так что на странности просто не хватает времени. Но, думаю, вещей таких навалом.

Да, я прямо перед нашей беседой этим занимался. Это не первый сценарий, который я пишу, но первый сценарий, который я, надеюсь, закончу (смеется). Очень много было попыток, в том числе совместных. Сейчас есть история, которая меня очень трогает, которая мне очень нравится, и, самое главное, все близкие люди, с которыми я ее обсуждал, в унисон говорят, что ее нельзя не сделать. Это история близкая мне лично. Но это все очень сложно. Надеюсь, я ее допишу!

В усидчивости. В том, что мы не понимаем, что это на самом деле работа. Что этому нужно выделять время — как на утреннюю зарядку, на репетицию в театре. К сожалению, это понимание не всегда приходит и часто теряется. В этом главная трудность.

Это вообще даже не обсуждается — утром ты ненавидишь то, что написал вечером. Но я научился слать самого себя на фиг. Я же сам это писал! Что значит, не нравится!? Иди на фиг, пиши дальше! И прочитай кому-нибудь еще.

До 24 лет я даже не знал, что на актеров учатся. Я работал в офисе, у меня было экономическое образование. А потом узнал о театральной академии и неожиданно для самого себя туда поступил. Затем была череда негосударственных театров. Театр «Цех», Городской театр, Плохой театр, в котором я до сих пор играю.

Я раскачивал вечеринки, веселил всех в костюме мозга на фестивале здоровья, работал медведем на курорте, где меня дети одновременно обожали и пытались поколотить… Очень классный опыт работы в квесте «Джек-потрошитель». У меня была заглавная роль, это была действительно страшная история. И туда приходили совершенно разные зрители. Некоторые пытались доказывать на протяжении полутора часов, что «все это неправда»…

Но были и те, кто настолько сильно погружался в историю, настолько искренний ужас в глазах был, что уже мне приходилось сбавлять обороты и говорить: «Ладно, ладно, мы не всерьез! Мы выберемся!»

Потом было иммерсивное шоу «Вернувшиеся» — два года там проработал. Первый большой проект с актерским опытом.

Там большое количество импровизации — ты все время под прицелом. Зритель в театре молчит и не трогает тебя. А здесь история совсем иная.

Тоже такое всюду слышу! Но я даже не решал поступать, я шел исключительно, чтобы проверить себя, свои театральные способности. Хотел попробовать что-то новое. А когда я — по ощущениям, совершенно случайно — добрался до второго тура вступительных экзаменов, мне уже не захотелось давать заднюю. И после второго тура к нам вышла женщина и спросила: «Скажите честно, кто не собирается поступать?»

Включиться в нее. Первый курс был самым суровым — вокруг были ребята из театральных семей, которые уже что-то понимали про театр, а я был абсолютным профаном. И если в 18 лет, как мне казалось, перенастроить себя гораздо легче, мне в свои 24, придя из офиса, было очень тяжело. Любой выход на сцену был каторгой. Нужно кошку показать, и ребята сразу в кошку превращаются. А я такой, мол, подождите, мне надо подумать, подготовиться, сейчас недельку за своей домашней кошкой понаблюдаю… Но со второго курса стало проще.

Очень сильно пугало! На первый курс у меня нашлись деньги благодаря запасам и помощи моей бабушки. Дальше мы договорились с мастером, что я пойду работать, чтобы оплачивать учебу. И пошел работать в магазин Zara с 8 до 10 утра уборщиком. Мне платили ровно столько, сколько нужно было для оплаты учебы. Питался едой, которую мне мама готовила, в контейнерах носил, чтобы ничего не покупать.

Продолжаю заниматься актерской карьерой, пока ни на секунду не сомневаюсь в правильности выбранной траектории. Но я вижу, как даже у представителей более взрослого поколения актеров интерес в какой-то момент может теряться. Понятно, что, если бесконечно буду играть, есть возможность выгореть. Но пока я ничего подобного не испытываю, мне настолько интересно во все погружаться, что я не вижу никакого предела. Это очень приятно. И у меня есть желание написать свою историю. Интересны творческие высказывания Кости Плотникова — свой моноспектакль, свой сценарий. В Театре Ермоловой еще выступаю в спектакле «Елизавета Английская».

Смотря что было до этого. С нуля в 30 лет уже будет непросто. Но все равно можно! С другим качеством, с другим подходом. Но главный вопрос — откуда ноги растут. Если это внезапное желание славы, то тогда, наверное, не стоит. Нужно что-то большее. И тогда что-то получится.

Фотограф: Юрий Колесников Стилист: Максим БутнаруВизажист: Дарья УрясьеваПродюсер: Мария Купцова

Редакция благодарит бренды Idol, @yara_dii и @arby.tvorcha за помощь в проведении съемки

Читайте также: