«Это урок нашим врагам» Израиль методично уничтожал ядерные объекты в соседних странах. Почему эта стратегия несет угрозу миру?

2025-06-26T21:01:36Z

С первых десятилетий своего существования Израиль стремился не допустить появления ядерного оружия у соседних государств. Эта стратегия получила название «доктрина Бегина» — по имени премьер-министра Менахема Бегина. Согласно ей, еврейское государство считает себя вправе нанести упреждающий удар, если противник приближается к созданию ядерного арсенала и представляет угрозу его существованию. Мотивация очевидна: в условиях крошечной территории даже одна ядерная бомба может привести к катастрофическим последствиям. Именно поэтому Израиль готов нарушать международное право и суверенитет других стран, лишь бы не позволить потенциальным противникам обзавестись оружием Судного дня. Парадокс заключается в том, что сам Израиль, по данным различных источников, обладает ядерным арсеналом с конца 1960-х годов, хотя официально этого не признает. Эта монополия на ядерное оружие рассматривается руководством страны как ключевая гарантия ее выживания. О том, как удары Израиля по ядерным объектам в Ираке и Сирии предопределили нынешнее противостояние вокруг Ирана, — в материале «Ленты.ру».

В конце 1970-х годов Ирак при содействии Франции начал строительство исследовательского ядерного реактора «Осирак» (французский Osiris) недалеко от Багдада. Официально он предназначался для мирных целей, однако в Израиле опасались, что президент Саддам Хусейн, ведший войну с Ираном, стремится к созданию плутониевого ядерного заряда.

Дипломатические протесты и призывы к Франции свернуть проект результатов не дали. Более того, по данным МОССАДа, ядерное топливо должно было поступить на объект к середине 1981 года — и тогда любая бомбардировка могла бы вызвать радиоактивное заражение местности.

Премьер-министр Израиля Менахем Бегин решил действовать на упреждение.

7 июня 1981 года восемь истребителей F-16A при поддержке шести F-15 преодолели более тысячи километров и внезапно атаковали иракский ядерный центр в аль-Тувайте, где находился реактор «Осирак».

Израильские самолеты вернулись без потерь. На земле погибли один французский специалист и десять иракских солдат.

Операция, получившая названия «Опера» и «Вавилон», стала первой успешной атакой на ядерный объект со стороны государства, не считая менее масштабной и малоэффективной операции «Опаленный меч», которую Иран предпринял против того же «Осирака» в сентябре 1980 года. Удар Израиля вызвал мощный международный резонанс. Реакция мирового сообщества оказалась резко негативной.

В резолюции содержалось требование к Израилю возместить Ираку ущерб и воздержаться от подобных атак в будущем. Даже ближайший союзник Израиля — США — поддержали осуждение и временно заморозили поставки ряда вооружений в знак протеста.

Внутри Израиля оппозиция во главе с Шимоном Пересом также раскритиковала решение кабинета министров, считая, что оно может дестабилизировать регион и спровоцировать войну.

Тем не менее Менахем Бегин вскоре после атаки на пресс-конференции в Тель-Авиве взял на себя ответственность за операцию, оправдал ее «высшими интересами израильтян» и публично сформулировал доктрину, названную позднее его именем.

Однако эффективность операции остается предметом дискуссий. Разрушение реактора не позволило Ираку получить оружейный плутоний в начале 1980-х годов, но западные эксперты указывали, что «Осирак» был плохо приспособлен для быстрой наработки материала. По оценке американского физика Ричарда Уилсона, посетившего объект год спустя, на создание плутония потребовались бы десятилетия. Тем не менее удар подтолкнул Саддама Хусейна к свертыванию открытой части ядерной программы и переводу ее в подпольный формат.

В итоге операция «Опера» задала важный стратегический прецедент: доктрина упреждения получила практическое подтверждение и впоследствии оказала влияние на решения Израиля в отношении других стран региона

В следующий раз израильское руководство прибегло к «доктрине Бегина» спустя четверть века — на этот раз в отношении Сирии.

По данным МОССАДа, в восточной сирийской провинции Дейр-эз-Зор при поддержке северокорейских и пакистанских специалистов строился ядерный реактор Аль-Кибар. Он не был заявлен в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ), и израильская разведка подозревала, что он предназначался для производства оружейного плутония.

США и Израиль вели закрытые консультации. Президент Джордж Буш, учитывая печальный опыт вторжения в Ирак, отказался от удара по объекту и сомневался в целесообразности военной операции. Но премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт решил действовать самостоятельно — в рамках той самой доктрины упреждающего удара.

В ночь на 6 сентября 2007 года Военно-воздушные силы (ВВС) Армии обороны Израиля провели операцию «Вне рамок» (также известную как «Фруктовый сад»): самолеты F-15 и F-16 пересекли сирийскую границу, сбросили около 18 тонн бомб и полностью уничтожили здание реактора. Военные использовали новейшие средства радиоэлектронной борьбы, «ослепив» сирийские радары и обеспечив эффект внезапности.

Израиль более полугода сохранял официальное молчание. Сирия же, застигнутая врасплох, заявила, что объект был «пустым», и не придала инцидент широкой огласке.

МАГАТЭ начало расследование лишь в 2008 году. На месте удара были обнаружены частицы урана антропогенного происхождения, а в 2011-м агентство официально признало: Сирия тайно строила ядерный реактор, нарушая Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Израиль признал факт удара только в 2018 году. По заявлению властей, объект находился на завершающей стадии строительства, а его уничтожение «устранило ядерную угрозу не только для Израиля, но и для всего региона».

Многие аналитики сочли отсутствие резкой реакции со стороны мирового сообщества неявным одобрением. Считалось, что дипломатические меры в случае с Аль-Кибаром были уже бесполезны, а сам факт уничтожения реактора рассматривался как вклад в нераспространение. То есть международное право было нарушено силовыми действиями Израиля, но в этот раз мир предпочел закрыть на это глаза.

Свою роль сыграло и то, что объект еще не функционировал, а Сирия отрицала его военное назначение. Как бы то ни было, «доктрина Бегина» была вновь применена на практике и укрепила свое значение. Израильские лидеры не скрывали: операция против Сирии — это сигнал Ирану.

Самым серьезным испытанием для израильской доктрины упреждающего удара стал иранский ядерный кризис. В отличие от Ирака и Сирии, ядерная программа Ирана представляет собой разветвленную сеть объектов — обогатительные установки, исследовательские центры, склады ядерных материалов.

Стоит отметить, что Иран всегда настаивал, что его программа носит исключительно мирный характер и что, как участник ДНЯО, он имеет право на развитие ядерных технологий в мирных целях. Однако в Израиле считали иначе.

Прямой авиаудар по иранским объектам был чреват серьезными техническими и военными рисками, а в случае провала — полномасштабной войной. Поэтому на протяжении многих лет Израиль действовал в тени: сдерживал развитие иранского проекта через санкции, дипломатическое давление и диверсии.

Уже с середины 2000-х годов началась серия операций, направленных на подрыв ядерной инфраструктуры Ирана:

Параллельно по всей стране фиксировались взрывы и пожары на объектах, связанных с ракетной и ядерной программой. Иран прямо обвинял Израиль в диверсиях, а западные разведки подтверждали это неофициально.

Как отметил в разговоре с «Лентой.ру» востоковед, программный менеджер Российского совета по международным делам (РСМД) Иван Бочаров, «доктрина Бегина» давно превратилась в универсальный инструмент израильской военной политики. «Хотя она касается прежде всего ядерных объектов, в целом это часть более широкой стратегии, основанной на "праве" на превентивный удар по любым источникам потенциальной угрозы», — подчеркнул эксперт.

Тем не менее ни диверсии, ни международные санкции не смогли полностью остановить развитие иранской программы. Ее реализация лишь замедлилась.

В 2015 году между Ираном и шестью странами (Россией, США, Китаем, Великобританией, Францией и Германией) было подписано ядерное соглашение — Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). Он предусматривал поэтапную отмену санкций в обмен на ограничение ядерной деятельности и допуск инспекторов МАГАТЭ на объекты.

Израиль изначально критиковал соглашение, считая его уступкой. После выхода США из СВПД в 2018 году, инициированного Дональдом Трампом, эта критика среди израильского руководства стала особенно жесткой.

12 июня 2025 года премьер-министр Биньямин Нетаньяху объявил о начале кампании «по отбрасыванию иранской угрозы, нависшей над выживанием Израиля». За этим последовала серия авиаударов по ядерным и военным объектам и ликвидация ключевых специалистов. Конфликт между Израилем и Ираном впервые перешел в открытую фазу.

По словам Ивана Бочарова, вероятность того, что Иран формировал потенциал для производства ядерного оружия, «можно оценить как умеренно высокую». С началом боевых действий эта вероятность, по его словам, заметно возросла. «Во-первых, в Иране, по всей видимости, стали меньше верить в возможность мирного урегулирования. Удары по иранским объектам нанесли не только Израиль, но и США. Во-вторых, иранское руководство могло прийти к выводу, что рассчитывать можно только на собственные силы. Ни международные организации, ни стратегические партнеры Ирана не стали обеспечивать его защиту, на что он, по всей видимости, и не рассчитывал», — пояснил эксперт.

В то же время, отметил Иван Бочаров, нельзя исключать, что риск новых ударов со стороны Израиля будет сдерживать Иран от резких шагов в развитии ядерной программы.

Примеры с Ираком, Сирией и Ираном демонстрируют эволюцию израильской доктрины превентивного удара — от экстренной меры к системному инструменту стратегии. С одной стороны, Израилю действительно удалось предотвратить появление ядерного оружия у своих противников: реактор «Осирак» был уничтожен до загрузки топлива, сирийский Аль-Кибар — до запуска. Ни Ирак, ни Сирия не смогли реализовать свои ядерные амбиции. Даже в случае Ирана программа была серьезно отброшена назад.

С другой стороны, цена таких операций и их последствия с каждым разом возрастают. Превентивные удары 1981 и 2007 годов не привели к крупным войнам: ни Ирак, ни Сирия не были в состоянии нанести адекватный ответ.

По мнению востоковеда, программного менеджера РСМД Ивана Бочарова, стратегия упреждающих ударов в израильской политике остается актуальной, но прежде всего в отношении Ирана. «Например, Саудовская Аравия, несмотря на планы по развитию мирной ядерной программы, не рассматривается как немедленная угроза, особенно с учетом стремления элит двух стран к нормализации отношений и возможных гарантий со стороны США», — отметил он.

Вместе с тем, добавил он, подобные действия чреваты серьезными репутационными издержками. Однако прецедент уже создан — и теперь другие государства будут учитывать возможность применения упреждающих ударов как политически допустимого инструмента.

Читайте также: