Историк Рой Медведев считает, что сталинских репрессий в России уже не будет

2025-09-23T14:43:20Z — Памятник Дзержинскому на Лубянке восстановить надо, а вот восстанавливать и ставить новые памятники Сталину необходимости нет

Памятник Дзержинскому на Лубянке восстановить надо, а вот восстанавливать и ставить новые памятники Сталину необходимости нет. Хуже всего жилось при Ельцине, а лучше всего — сейчас и в детстве. Чубайса надо было арестовать, но это не значит, что в стране должны быть репрессии. Войну на Украине начали не мы и ведем специальную военную операцию правильно. Так считает историк, писатель и публицист, автор многих историко-политических биографий Рой Медведев. Ему уже 99 лет, и скоро, в ноябре, исполнится все сто. Он видел и пережил все, что происходило в России в самые лучшие и в самые трудные годы. Когда-то он был известным в СССР диссидентом. Но время зачастую меняет людей. Или в случае с Роем Медведевым это не так? Поменял ли он свои политические взгляды? Какой он видит нынешнюю и будущую Россию?

Об этом патриарх советской и российской политики, несмотря на свой почтенный возраст, накануне своего векового юбилея рассказал корреспонденту «МК».

«Я бы не стал отпускать Чубайса на Запад…»

— Рой Александрович, вы прожили целый век, видели многое. Как считаете, мы сейчас идем в правильном направлении? Туда ли движется Россия?

— Я считаю, что в основном мы сейчас на верном пути. То есть идем туда, куда надо. Конечно, есть небольшие тропинки, по которым я бы не пошел. Они ведут нас назад. Но зато есть и те тропинки, которые ведут вперед, и их много, чего я раньше не ожидал. Все происходит непредсказуемо — но правильно. В целом, я думаю, мы движемся вперед, и довольно быстро и успешно.

— Какие тропинки ведут нас назад? Что не так, как надо?

— Я бы не стал отпускать Чубайса на Запад, а отдал бы его под суд, потому что он этого заслуживает. Мне совершенно непонятно, зачем нужны партии типа той, которая была у Жириновского, — это какие-то эсеры, зачем? Они носят декоративный характер. Я бы не стал восстанавливать никакие профсоюзы, потому что они сегодня попросту не нужны.

— Почему это?

— Понимаете, в мире уже нет профсоюзов, которые были бы по-настоящему полезны трудящимся. Я не знаю ни одной страны, где профсоюзы сейчас играли бы положительную роль. Время профсоюзов прошло. Все покупается. Ну и зачем тогда это? В Америке, например, профсоюзы куплены и защищают интересы богатых, а не рабочих. И так повсюду.

— А какие тропинки ведут нас туда, куда надо?

— Совершенно неожиданно для меня очень быстро развивается наша армия. Я этого не предугадал. Армия России сейчас самая сильная в мире — даже более сильная, чем американская. Американцы обновляют свои вооружения раз в пять лет, а мы можем делать это каждые два года. Америке все-таки нужна прибыль, там частное производство. А у нас военное производство — государственное. Мы можем обновлять армию даже в убыток — это покроет госбюджет. Соединенные Штаты себе этого позволить не могут. Поэтому армия у нас сейчас растет лучше, чем в Америке.

Очень быстро развивается и наша промышленность, несмотря на войну на Украине. Каждый год прибавление бывает в 3–4 процента. Это очень хорошо.

— Общество ждет, когда у нас вырастут зарплаты и уйдет неравенство, расслоение общества на очень богатых и очень бедных. Как считаете, это все можно сделать сверху указом Путина или будут забастовки и волнения?

— Ну, мало ли что сейчас требуют. Подумайте сами: население в мире сейчас — почти десять миллиардов человек. Количество полезных ископаемых везде ограничено. У нас через сорок лет кончится нефть, через двести лет — уголь, через сто лет — газ. Нужно экономить. Запасы у нашей страны велики, но их надо расходовать медленно и разумно. Поэтому выполнять сейчас все пожелания рабочих и крестьян — это значит потом оказаться в плачевном состоянии. Наши богатства большие, но не бесконечно большие. Если будем вести себя разумно, тогда обеднеет Европа, обеднеет Америка, а Россия продолжит двигаться вперед.

Терпение народных масс испытывать лишний раз, конечно, не стоит, даже в России — это уже привело к нескольким революциям, к которым мы не были готовы.

— Если люди живут плохо и бедно, кто виноват? Они сами или власть?

— Все виноваты. Конечно, люди тоже несут ответственность за свою жизнь, хорошую или плохую, — надо получать новую квалификацию, искать возможности заработать. Я, например, нигде не числился работником, но всю жизнь зарабатывал достаточно хорошо.

Конечно, надо повышать пенсии. Но и ограничивать их, чтобы бюджетных средств хватило надолго.

«Памятник Дзержинскому на Лубянке я бы восстановил. А вот памятники Сталину — нет…»

— В России снова начали ставить памятники Сталину. В этом году в стране установили 6 таких памятников. Новые скульптуры «вождя народов» появились в Омске, Можайске, Улан-Удэ, в Вологодской области, в Мелитополе и в Башкирии. Количество подобных монументов растет: в 2022 году появился один новый памятник генералиссимусу, в 2023-м — три, а в 2024-м — целых пять. В чем причина? Общество радикализуется? Или это просто дань памяти эпохе?

— Большую часть таких памятников ставят работники КПРФ, от Зюганова. Раньше такие памятники были в любой деревне, сейчас коммунисты пытаются их восстанавливать. Это их инициатива, но постепенно от нее будут отказываться. Пройдет.

У нас, конечно, много и других совершенно нелепых памятников. Например, есть памятник Ельцину в Екатеринбурге. Он находится под усиленной охраной, потому что слишком много желающих облить его нечистотами. А в городе Орле поставили памятник Ивану Грозному (в 2016 году. — Авт.). Зачем Ивану Грозному ставить памятник? Не понимаю… У нас есть и другие бессмысленные памятники. Но запрещать ставить их нельзя. Этим мы отличаемся от Запада. В Америке сносят больше памятников, чем у нас, — в том числе конфедератам, героям войны Севера и Юга, а также тем президентам, которые были рабовладельцами. Это глупо. Их время прошло, сейчас уже совсем другая эпоха.

— А стоит ли нам сейчас в принципе восстанавливать памятники неоднозначным личностям? Такие, как, скажем, на Лубянской площади?

— Памятник Дзержинскому там я бы восстановил. Потому что, во-первых, он очень художественно выполнен. А потом, не надо забывать, что Дзержинский был не только специалистом по арестам и по борьбе с контрреволюцией. Он восстановил железные дороги, помогал безработным, и бездомным детям. Детская трудовая коммуна для беспризорников и несовершеннолетних правонарушителей, основанная в 1927 году в поселке Новый Харьков, которой до 1935 года руководил Макаренко, была имени Дзержинского. Дзержинский спас три миллиона беспризорных детей, спас многих людей от голода. Он основывал предприятия, производства, чтобы дать работу безработным.

— И был главным чекистом…

— Не надо рассматривать его только как чекиста, который расстреливал белогвардейцев. Он очень много сделал для мирного населения в России. К нему очень многие обращались за помощью и получали ее. Поэтому к нему я лично отношусь достаточно положительно. Репрессии в Гражданскую войну были почти необходимы, а насколько — это пусть решают историки. Памятник Дзержинскому постигла незавидная судьба — в отличие от Мавзолея и тех памятников Ленину, которые еще стоят. Стоят и египетские пирамиды — как памятники фараонам, стоят невредимыми императорские захоронения в Китае. Это достойная дань памяти предков.

— Если смотреть с этой точки зрения, то и Сталин тоже сделал немало добрых дел…

— Да, и Сталин тоже был вынужден делать хорошие дела. Особенно в первые годы после смерти Ленина ему приходилось следовать его указаниям. Он поклялся выполнить их, но в итоге не сделал этого в полном объеме. Первые годы правления Сталина я бы не стал осуждать. Он начал преступления с 1931–1932 годов. И эти преступления, конечно, прощать нельзя — ведь пострадали миллионы людей.

— А потом? Многие считают, что Советский Союз победил в войне именно благодаря Сталину…

— Я считаю, что победа в Великой Отечественной войне не была заслугой Сталина, но все-таки он при этом жил и работал, а потом приписал себе эту победу. Его крайне жестокие репрессии очень повредили нам во время войны. Но он, во всяком случае, участвовал в этой войне. А победил в ней наш народ.

— Можно ли сказать, что сегодня кто-то намеренно начинает в России процесс реабилитации Сталина?

— Этого нет. Никто тут ничего специально не запускает. Я лично знаком с Зюгановым, и он часто хвалил мне Сталина. Я с ним не соглашался, но не спорил. Зачем? История сама расставит все по своим местам.

«Мы слишком либеральные. Но обратно в тридцатые годы уже никто не хочет…»

— На Западе сейчас обвиняют Россию в политических репрессиях (о том же говорит и российская несистемная оппозиция). На ваш взгляд, есть ли они?

— Политических репрессий у нас сейчас нет. Есть уголовные дела, которые возбуждают, в том числе и против оппозиционеров. Во времена моего диссидентства, кстати, поступали так же — в советское время могли дать срок не за «антисоветчину», а, скажем, за незарегистрированное ружье или за взятку. Так же поступают и сейчас. И чаще всего эти обвинения обоснованны. «Черные воронки», как при Сталине, ни за кем не приезжают. Наоборот, власть в этом смысле слишком либеральна.

При этом есть вещи, которые я бы не стал делать. Повторю: я бы Чубайса арестовал, а его выпустили свободно на Запад. Почему? Это не ко мне вопрос… Не все министры (не буду называть имен) мне нравятся, а Путин их зачем-то держит. Они уже давно у власти, пришли в правительство до Мишустина, и давно надо бы их заменить. Они не соответствуют эпохе.

— То есть власть сейчас слишком мягко проступает с оппозицией? Надо пожестче?

— Нет, жестче не надо. Лучше все-таки по возможности мягко. Но нужен и порядок в стране.

— Нужна ли России сейчас «сильная рука»? Какой руководитель нам необходим?

— Лично меня такой руководитель, как Путин, устраивает. Кто будет после него — не знаю. Нравится мне и Мишустин, но у него, при всех достоинствах, нет той харизмы, что у Путина. Такие люди, как Путин, редко встречаются, найти их очень трудно.

— Может ли в России снова повториться тридцать седьмой год, потом новые реабилитации и так далее? Мы обречены двигаться по этому трагическому кругу?

— Повторение сталинских репрессий невозможно. Никакого тридцать седьмого года больше не будет. Почему? Потому что никому это уже не нужно. Я вижу своих внучек, например, — это совсем другие люди. Другое поколение, другое время, другие задачи, другие ценности… Никто по большому счету обратно в тридцатые годы не хочет. Хотят нового будущего.

«Эту войну начали не мы. Украинцы ведут ее более жестоко…»

— Запад сейчас ведет войну против России — на территории Украины силами киевского режима и за ее пределами. Как думаете, могли ли мы избежать этой войны? Если да, то какой ценой? И надо ли было это делать?

— Не мы начали эту войну. Ее начал Запад. Америка уже выходит из нее, потому что поняла ее бесполезность. Поэтому у Америки есть будущее, а Европа оказалась в тяжелом положении. Страны Европы были великими, но они такими быть уже перестали. Население в каждой европейской стране меньше, чем в одной провинции Китая. Создать объединенную Европу у них не получилось, наоборот — Евросоюз уже, по сути, обречен. Франция и Германия уже не могут самостоятельно решать свои собственные задачи. У них огромные долги, в том числе перед Америкой.

В общем, у европейцев очень незавидная перспектива. Колоний у них уже нет, а собственные ресурсы давно заканчиваются. Богатства у жителей Европы еще остались, но богатства прошлые. А новых они уже не создают, в том числе и новых культурных достижений. Не растут там новые писатели, новые скульпторы. Даже романов, и то нет хороших… Поэтому я скорее жалею Европу, чем отношусь к ней плохо. Жалко ее. Европа вымирает. К примеру, Испания тоже была великой страной. Но сейчас ее население — всего 40 с лишним миллионов человек (47 млн. — Авт.). Это чуть больше, чем в Польше (38 млн. — Авт.) Не говоря уже о каком-нибудь Вьетнаме — там в два раза больше (101 млн. — Авт.).

В общем, Европа сейчас — самая слабая часть нашей планеты.

— Вернемся к спецоперации России на Украине. Как вы к ней относитесь?

— Специальную военную операцию потому и назвали специальной, что это не наша война. Повторю, не мы ее начали. Мы ведем ее медленно, потому что вынуждены действовать очень щадяще: например, окружаем города, но не штурмуем их. Поэтому и потери у нас не очень большие. Мы не бомбим жилые кварталы, не поражаем ракетами больницы, детские сады и школы. Это делают украинцы: они ведут войну более жестоко. А мы наносим удары только по военным объектам. И ведем войну с малыми потерями.

Жаль Украину: она, конечно, гибнет, но в конце концов придет к России. Кроме России ее никто восстанавливать не будет.

«Хуже всего мне жилось при Ельцине. Я ходил с пистолетом в кармане…»

— В какую эпоху вам жилось лучше всего?

— Я жил очень хорошо в детстве. Я не был в курсе политических репрессий и не знал ничего, кроме родителей и школы. Кончилась эта безмятежность убийством Кирова — после этого жизнь наша стала уже плохой.

Хорошо я живу и в последние 15–20 лет тоже. Мне нравится моя старость. Обо мне стало думать государство, я и сейчас много работаю и пишу. У меня хороший дом. Я пользуюсь уважением, часто публикуюсь, выпустил несколько книг. Я хорошо питаюсь, о моем здоровье заботятся. Даже Путин три раза направлял меня в санаторий. Так что я доволен.

— А в какое время жилось сложнее?

— Хуже всего мне жилось при Ельцине. Это была эпоха не капиталистической, и не рыночной, а настоящей криминальной революции. Я ходил с пистолетом в кармане (его переслал мне брат), потому что мой загородный дом два раза грабили — несмотря на то что по моей просьбе сделали решетки на окнах, грабители и наркоманы все равно ломились в баню и другие домовые пристройки. Страшно было спать ночью. При Сталине было плохо, но при нем такого все-таки не было… А при Ельцине никто про меня просто не думал: старый человек, пусть помирает. У нас в деревне все старики уже тогда умерли. Я один остался. Местные жители ко мне приходили и просили пятьдесят рублей на водку — знали, что я что-то зарабатываю гонорарами. Это было голодное время. Оказывается, плохо, когда про тебя слишком много думают, но когда не думают вообще — это еще хуже. У меня был большой огород, я питался со своего огорода. Так и выжил.

Когда Ельцина выбирали президентом, ко мне приехала машина с четырьмя мешками: мука, сахар, гречневая крупа и еще что-то. И я отказался. Я от Ельцина не хотел получать подарков. И, конечно же, за него не голосовал. Сам факт того, что Ельцин покупал голоса во время выборов, — это позор.

— Что бы вы предложили изменить в будущем развитии России?

— Предсказывать что-то сейчас мне трудно. Кто придет вместо Путина, я не знаю. Это непредсказуемо. А от этого в России очень много зависит. Идей тут особенных у меня нет: думаю, что, прежде всего, надо развивать экономику и вооруженные силы — этого достаточно. Россия проживет еще тысячи лет. И не надо нам повторять чужой путь — например, Китая. У нас свой путь. Мы его ищем и еще не во всем нашли.

СПРАВКА "МК"

Рой Медведев — советский и российский публицист, писатель. Один из самых известных советских диссидентов. Автор более чем 50 книг, изданных во многих странах, в том числе биографий Хрущева, Брежнева, Андропова, Ельцина и Путина.

Родился 14 ноября в 1925 года в Тифлисе (ныне — столица Грузии Тбилиси). Брат-близнец ученого-геронтолога и тоже советского диссидента Жореса Медведева. Имя получил в честь известного в 1920-х годах индийского коммуниста и одного из основателей Компартии Индии Манабендры Роя. Мать Роя Медведева была виолончелисткой, отец — военным политработником, который преподавал на кафедре философии Военно-политической академии. В 1938 году он был арестован и осужден на 8 лет за «принадлежность к контрреволюционной троцкистской организации». Скончался на Колыме в 1941 году. В 1956-м он был реабилитирован.

В 1959 г. Рой Медведев вступил в КПСС. В 1960-х издавал самиздатский машинописный журнал, стал одним из лидеров социалистического крыла в диссидентском движении. В 1969-м был исключен из Компартии за рукопись книги о сталинизме. Вместе с академиком Сахаровым выступал за демократизацию в Советском Союзе. После прихода к власти Горбачева — член ЦК КПСС (1990–1991), депутат Верховного Совета (1989–1991).

Читайте также: