«В больницу привезли без сознания. Доктор думал, что я уже покойник». Драма олимпийского чемпиона Черных

2025-09-12T10:15:00Z — Сегодня экс-форварду «Химика», ЦСКА и сборной СССР Александру Черных исполнилось 60 лет.

Александр Черных.ФХР

Сегодня экс-форварду «Химика», ЦСКА и сборной СССР Александру Черных исполнилось 60 лет.

В «Химике», где дебютировал в неполные 17 лет, он считался звездой. В 1988-м со сборной СССР выиграл Олимпиаду в Калгари, год спустя — чемпионат мира в Стокгольме. Казалось, впереди яркая карьера, отъезд в НХЛ...

Но все перечеркнула страшная авария. Выжил Черных чудом. В 23 карьеру закончил.

Из родного Воскресенска он так никуда и не уехал, уже много лет тренирует мальчишек в школе «Химика». Интервью дает редко, но обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову удалось знаменитого хоккеиста разговорить.

— Тянет на лед?

— Раньше тянуло. Закончил-то с хоккеем не по своей воле, была тяжелая авария. Даже за ветеранов не могу играть. Внешне по мне ведь не скажешь, что есть проблемы?

— Ничего не видно.

— А нагрузка противопоказана. Владимир Васильев, тренер «Химика», систему Дикуля мне советовал. Сейчас смешно вспоминать, тогда же я всерьез верил — поможет вернуться! Год потыркался и бросил. Спас меня прекрасный местный врач Константин Лукьянов. Прекратил страдания одной фразой: «Саша, скажи спасибо, что живой. Благодари Бога!» Понял — никакого возвращения в спорт не будет. А сейчас и не хочется на лед. Отгорело.

— Васильев говорил, что вы с приличным гонором с Олимпиады вернулись.

— Думаю, он чемпионат мира имел в виду. Тогда я себе позволил. Прилетели из Стокгольма 4 мая 1989-го, через пару дней свадьба у сестры. 8-го должны были играть полуфинал Кубка какой-то газеты с «Крыльями». Объясняю Филиппычу — а тот: «Какая свадьба? У нас полуфинал!»

— В духе советского хоккея.

— Тут-то я не сдержался: «Сестра у меня одна, а полуфиналов может быть сто. Сестра важнее!» Вот этот эпизод он мог к «звездной» отнести. А вон как получилось — поехал и разбился.

— Миллион версий, как все случилось.

— Были мы на двух автомобилях. Муж сестры — чуть впереди. Ровная дорога, отличный асфальт. Точно вам говорю — в этот день я не пил! Никто бы меня после рюмки за руль не пустил. Ехали на озеро, на природу. Я не выдержал, обогнал первую машину. А потом...

— Что?

— Вдруг автомобиль подбросило, перевернулись несколько раз. Сзади у меня три человека сидели — их стеклами посекло. У жены компрессионный перелом позвоночника. Я через лобовое вылетел.

— Не были пристегнуты?

— Кто ж тогда пристегивался?

— Нам рассказывали - жена вас подзуживала: «Ты что, не олимпийский чемпион? Что за ним плетешься?» Вы и пошли на обгон.

— Да говорили... Но что-то я такого не припомню. Кто это может знать? Еще говорили, я головой сосны посшибал.

— Так в столб врезались или сосну?

— Да ни во что не врезался! Деревьев не было. В кювете лежали. Крышу смяло. Весь удар пришелся на мою голову. Плюс кости таза сломал, руку. В больницу привезли без сознания. Доктор думал, что я уже покойник. Температура падала, давление, пена ртом пошла, пульс слабый. Врач скорой сказал: «Что с ним возиться? Труп!» Родственники мои с кулаками на него: «Пока есть шанс — давай спасай!»

— Чудом не ушли на тот свет?

— Еще бы немножко — и все, привет. Планировали сразу в Боткинскую отправить, а я нетранспортабельный. Через три недели перевезли. Сомнения у врачей были: прямо за ухом у меня здоровенная гематома. Черная-черная. Надо было понять: проникла опухоль в мозг или нет? Если да — нужна трепанация. Обошлось.

— Зрительный нерв повредили?

— Это называется диплопия. Беда не от зрительного нерва, а от головного мозга. Был частичный паралич — как при инсульте. Там, если парализована правая сторона, проблемы начинаются с левым глазом. И наоборот. Вот у меня раздвоение в глазу. Гляжу на шайбу — а у меня их две...

— Значит, нас — четверо?

— Нет. Все от угла зависит, под которым смотрю. Когда выписали из больницы, я с людьми вполоборота общался. В Боткинской предупредили: «Будет все по чуть-чуть выправляться. Привыкай!» Я и привык. Парализованную руку и ногу не до конца отпустило. Если легонько бегу — не чувствуется, я нормальный человек. А на рывке ощущаю: правая сторона отстает.

— На памяти отразилось?

— Меня друзья в палате навещали, беседовали. Следом мать заходила: «Кто из ребят был?» — «Я не знаю...» Врачи терзали: «Сколько будет два умножить на два? А один плюс один?» Я злился. Но памяти не было вообще.

— Какие-то вещи так и не вспомнили?

— Все, что нужно, вспомнил, ха-ха... Даже стихи всплывают, которых и не знал. Люди поражаются: «Сан Саныч, ну и память у вас!» Еще помню ощущение, будто с Богом разговариваю. Коридор, яркая полоска света — и голос: «Извини, произошла ошибка. Тебе сюда рано. До двадцати восьми на роду написано...» Едва очухался, увидел маму, рассказал.

— А она?

— Отмахнулась. Но я все время думал об этой истории. В те дни говорил о ней осознанно. Это не могло быть фантазией или навязчивой идеей. Мать злилась: «Дурак! Не накручивай себя. Еще беду накликаешь...»

— Двадцать восемь вам исполнилось в 1993-м. Как прожили тот год?

— Честно? Побаивался! От каждого шороха не вздрагивал, но напряжение не отпускало.

— Пограничные ситуации возникали?

— Нет. Новые приключения на дороге были позже. То на повороте закрутило юзом, машина на два колеса встала — чудом не перевернулся и не свалился в овраг. То на обледенелой дороге понесло на встречную. А там грузовик...

— Ох.

— Загадка, как перед ним проскочил. Разминулись на секунду-другую. Меня к обочине прижало, а он пронесся мимо.

— Как первый раз после выхода из больницы за руль садились?

— С доктором Лукьяновым, который меня спас, ехали вместе. Гаражи рядом. Пустите, говорю, за руль...

— Никаких комплексов?

— А я во время аварии не успел испугаться, просто не помню этот момент! Вот и не было страха перед вождением. Не боялся ни встречных, ни поперечных.

— Пока двадцать девять не стукнуло, самолетов избегали?

— Я работал тренером в школе «Химика». Куда летать-то?

— В отпуск.

— На какие шиши? У меня ж все сгорело на сберкнижке! Откладывал, откладывал... Родители тоже не тратили, говорили: «Сынок, пусть лежит. На черный день». А потом этих денег хватило на мешок картошки.

— Много скопили?

— Прилично. За Калгари нам заплатили по пять тысяч долларов и двенадцать тысяч рублей. Чуть меньше за победный чемпионат мира в Стокгольме. Да и в «Химике» деньгами не обижали. А вот в 90-е на зарплату детского тренера прокормить семью было нереально. Приходилось подрабатывать.

— Где?

— У мужа сестры в Воскресенске маленький бизнес — два магазинчика. Я на машине возил товар из Москвы. Смеялся: «Превратился в дальнобойщика...»

— Нетрадиционную медицину пробовали?

— Нет. Врачи сразу сказали — бесполезно. Пустая трата времени и денег.

— А Дикуль?

— Я с ним не общался. Это Филиппыч твердил: «Надо работать по системе Дикуля. Восстанавливаться через труд, поднятие тяжестей». Я думал: ну а вдруг? Что-то щелкнет в голове, и все наладится. Летом 1990-го отправился с «Химиком» на сбор в Болгарию, кроссы бегал.

— Со стороны Васильева это была попытка поддержать психологически?

— Для такой цели есть поездки поинтереснее. Например, в Америку, где «Химик» два года подряд играл с клубами НХЛ. Но Филиппыч не туда повез, а на предсезонку. Значит, тоже верил, что все поправимо. Хотя вместе с врачом команды брал на себя колоссальную ответственность. Теперь-то понимаю, что даже в щадящем режиме работать там мне не стоило. В любую секунду мог окочуриться.

— Слезы были, когда осознали, что на лед не вернетесь?

— Ну а что плакать-то? Мозги на место встали, бросил жить иллюзиями. Какой-то период не ходил на хоккей, не хотел, чтобы меня жалели. Дальше началась обычная жизнь. Нужно было зарабатывать деньги, поднимать сына.

— Когда-то Дмитрий Черных подавал надежды.

— Выступал за юниорскую сборную Россию, был у Тихонова в ЦСКА. Но талант — это пятнадцать процентов успеха. Без трудолюбия и характера ничего не добьешься. К сожалению, сын вкалывать не захотел. Вот и не сложилась карьера.

— Есть хоккейный агент — ваш полный тезка. Знакомы?

— Нет. Даже не представляю, как выглядит.

— Часто вас путают?

— Постоянно. Как-то на игре в Воскресенске подходит парень: «Вы Черных?» — «Да». — «Александр?» — «Да». — «Можете мне найти команду?» — «Я не агент». — «Как?! Вы же Черных?» — «Да». — «Александр?» — «Да». — «К хоккею отношение имеете?» — «Да». — «Значит, агент?» — «Нет!» Сначала такие разговоры напрягали, теперь уже привык.

Российский хоккеист чуть не погиб в аварии, не хотел бежать в НХЛ, но стал звездой

«Сзади трое сидели — их стеклами посекло». Он мог стать топовым русским центром в НХЛ, но чудом выжил после аварии

«Одно неловкое движение — все тело могло онеметь». Он почти сломал шею в аварии, но стал олимпийским чемпионом

Леонид Ларин, «Спорт-Экспресс»

Читайте также: