Теперь толстеть нельзя. В гости к смерти Егор ходил, как на работу и выжил

2025-08-10T22:45:00Z — Бывший боец «Вагнера» рассказал aif.ru как спасал штурмовиков в районе Клещеевки и Часова Яра

Фронтовик Егор Карпин по возрасту годится мне в сыновья — 28 лет: не двухметровый «качок», а обычный парень с соседнего двора. Казалось бы, какой из него штурмовик. Но за плечами у Егора такое, что от рассказов кровь стынет в жилах.

Разговор с Егором Кариным, как раз и начался с того, что на войне всё решает случай, поэтому прятаться от смерти бесполезно.

«Лезть в пекло и рисковать без необходимости, не стоит, — считает Егор. — Впрочем, как и дрожать от страха. На войне надо просто работать».

По словам бойца, попасть под раздачу на войне проще простого: и глазом моргнуть не успеешь, как тебя ухлопают не только на «передке», но и в глубоком тылу. А страх преодолим, если на нем не зацикливаешься, а делаешь свое дело.

Егор, штурмовик, прошедший «мясорубки», (как написано на одной их его наград) в Бахмуте и Соледаре в составе «Вагнера». Он мог погибнуть десятки раз, но судьбой было отведено, чтобы израненный, лишившийся ноги, фронтовик вернулся домой.

Найти свое место на «гражданке», даже если ты участник СВО, нелегко, но Егору и тут повезло. Наверно, было предопределено свыше, что на пути Егора Карина встретятся именно те люди, для которых жизнь штурмовика и судьба ветерана СВО не пустой звук...

Снег войны: черный и горький

Декабрь 22-го. Начало фронтовой жизни, едва перешагнувшего 25-летний рубеж парня, совпало с самыми кровопролитными боями в районе Соледара. По рассказам Егора, несколько недель военной подготовки, «обживание» в окопах вблизи передовой и в бой.

«Хотел попасть в штурмовики, но жестко простудился, ещё до того, как прибыли на передовую. Я скрывал, кутался в одежды, боялся, что не возьмут в "контору" (ЧВК "Вагнер" — ред.), но в окопах всё усугубилось». — рассказывает Егор.

Мороз и ветер, пронзающий до костей, сделали свое дело: температура под сорок, рвота, и бойца отправили в лазарет. Только оклемался, сразу попросился на передовую.

— Доктор зашел в палату и спрашивает: «Кто на войну?». Я тут же: «Меня возьмите».

— Взяли?

— Взяли. Но не в штурмовики, а в группу эвакуации. Сейчас можно сказать — повезло. Вся группа новобранцев, с которой я заехал в отряд, пошла в бой и почти никто живым не вернулся. А наша задача была эвакуация раненых. Я тогда подумал, как я такой мелкий доходяга буду тяжелых «трехсотых» таскать.

— Таскал?

— Конечно, за носилки возьмешься, руку сожмешь что есть сил и тащишь по «открытке» (открытая местность — ред.). Идешь, рот сухой, пить хочется, загребешь рукой снега вместо воды, а он черный и горький от покрывшего его слоя пороховой гари от постоянных обстрелов. В голове звон, руки отрываются, их «арта» или танк работают по тебе, но раненых надо вынести. Прешь и думаешь: «Убьют или не убьют?»

Украинский танк стал нас закапывать

В первый же выход за ранеными группа Егора на обратном пути попала под танковый обстрел. С тяжелыми «трехсотыми» на носилках они шли через открытое поле, затем продирались сквозь низкий, но плотный кустарник, как лоси, метко заметил Егор.

«Идем по "открытке", а в это время прилет из танка. Мы, как могли ускорились, а танк продолжает накидывать. Взрыв, и один из наших лёг. Рядом были старые украинские окопы. Мы туда. "Трехсотого" не бросили, затащили с собой. Танк продолжил бить по окопам. Хорошо так лупит — точно. На по "радейке" (рация — ред.) передают, чтобы уходили, иначе танк нас зароет в траншеях», — Егор рассказывал, но по его взгляду чувствовалось, что он вновь переживал события той ночи.

— Страшно было, когда танк бил? — спросил военного, хотя понимал, что вопрос звучит как-то наивно, словно у школьника на встрече с фронтовиками.

— Что-то сжималось, но паники не было, — обыденно ответил Егор, словно о чем-то разумеющемся. — Когда танк на время замолк, я подполз к нашему бойцу из группы, который остался в поле после первого взрыва. Там буквально 10-15 метров от окопа. Он был «двухсотый». У парнишки глаза закатаны и ни одной раны. Наверное, взрывной волной разорвало всё внутри. Я посмотрел номер его жетона и назад в окоп. Только заскочил, танк снова стал бить по нам.

Адский бадминтон и дыхание смерти

Егор рассказал, что через некоторое время к ним прорвалась ещё одна группа эвакуации и все вместе они смогли вырваться из-под огня и вынести раненого. Это вполне рядовой случай, как объяснил боец. По его словам, ходить всё время приходилось по «открытке», и противник бил по группам эвакуации постоянно.

«Идешь в полный рост по полу, словно гуляешь, а над тобой бадминтон туда-суда: мины, танк, артиллерия. Помню присели передохнуть за пригорочком, тут их танчик как шарахнет, здоровенный осколок вдоль наших ног с гулом таким "фу-у-у-х" и пролетел. Чуть не покосило нас. А мы даже не дернились.Покурили и дальше пошли», — рассказал Егор, а я подумал: «Будто не со смертью разминулся, а на трамвай опоздал».

Егор словно прочитал мои мысли и добавил: «Если там всем пулям и взрывам кланяться, то приказа не выполнишь».

Боец рассказал, что в эвакуации работал недели две, а затем сам поросился в штурмовой отряд.

Первый штурм — первое ранение

Первый бой в составе штурмовой группы Егор Карин принял при накате на позиции ВСУ в районе поселка Красная Гора. Бой для него был скоротечным, там он и получил свое первое ранение.

«Я самого поселка не видел. Помню огромный террикон, что-то вроде песчаного карьера и окопы. Мы только поднялись, как по нам со всех сторон пошла стрельбы и меня сбросом "затрехсотило", перебило руки», — объяснил Егор, что произошло во время первого для него штурма.

Спустя неделю в госпитале, он уже рвался на передовую. На сращивание костей левой руки ушло два месяца, и когда Егор вернулся в подразделение, их часть уже стояла под Бахмутом (Артемовском).

Штурмовую группу, в которую попал Егор, отправили на передовую. По его рассказу, на марше их, судя по всему, засекла вражеская «птица». Егор вспоминает яркие короткие всполохи, словно сработала вспышка на фотоаппарате, и тут же пошли прилеты украинских 82-мм мин. Били кучно и точно. Несколько бойцов ранило, среди них и Карина. Осколок пробил каблук берца и застрял в пятке.

«Слава Богу, кость не повредил, а только порвал сухожилия», — рассказал Егор, уточнив, что так закончилась его первая командировка. Последние месяцы он провел на реабилитации в Анапе.

Дорогой смерти ради жизни

Во второй контракт Егор вновь попал на бахмутское направление. Хоть противник и оставил Бахмут, но оборону к западу и в районе Клещеевки и Часова Яра держал жестко. Егор был назначен в группу эвакуации. По его словам, «трехсотых» там приходилось вытаскивать по «дороге смерти», которая круглосуточно контролировалась украинскими дронами и насквозь простреливалась.

Буреломы из деревьев, сожженная техника, истлевшие трупы со старых сражений и кругом всё засыпано кассетными боеприпасами.

«Лампочка» (кассетный суббоеприпас, внешне напоминающий цоколь для лампочки — ред.) лежит, идешь и думаешь сработает или нет. Кто-то проходит нормально, а кому-то стопу отрывает. Там всё очень жестко«, — объяснил Егор.

Военнослужащий рассказал, что ожесточенность боев на часовоярском направлении зашкаливает. У противника там собраны даже женские беспилотные подразделения, которые работают по группам эвакуации: добивают раненых гранатами, сбрасывают на «трехсотых» и «двухсотых» зажигательные заряды.

Группам эвакуации приходится работать в таких условиях, где, как выразился Егор, «все против тебя». Во время одной их эвакуаций раненых, отбиваясь от вражеских дронов, Егор наступил на «лампочку» и ему оторвало стопу. В последний момент, уходя от атаки дрона, с оторванной стопой, нырнул в окоп, остановил кровь и вколол обезболивающее. На приказ о срочной эвакуациипо рации объяснил командованию, что выйдет через сутки, когда небо станет чище, чтобы не подставлять ребят под удар украинских «эфпивишек».

По «хорошей погоде», как объяснил Егор, когда пошел дождь, и дронов противника в небе было не очень много, его вывели на точку эвакуации.

Толстеть нельзя, а работать нужно

Ногу Егору ампутировали ниже колена. Но, судя по тому, как он об этом рассказывает, создается ощущение, что парень совершенно не унывает. Рассказывает, что протез удобный. На нём и ходить спокойно может, а самое главное на машине ездить.

На вопрос трудно ли жить с протезом, Егор объяснил, что главное, это не толстеть и не худеть, чтобы протез не надо было переделывать каждый раз. Но, судя по Егору, толстеть ему некогда.

После того, как он выписался из госпиталя, он купил себе машину и ездит на ней не только у себя в Солнечногорске, но и даже в Москву. Он даже похвалился, что при том, что он любит скорость, с поездок в Москву и обратно штрафов не привозит. Это, конечно, круто.

На вопрос смог ли Егор уже найти работу, он ответил, что пока нет, но у него есть интересное предложение. Разговор с Егором Кариным мы вели в офисе Ассоциации ветеранов СВО города Солнечногорска, поэтому ситуацию с «предложением» тут же разъяснила заместитель главы г.о. Солнечногорска Виктория Куракова.

«В гараже администрации пообещали найти машину под Егора, — объяснила Виктория Куракова. — Вопрос о его трудоустройстве сейчас рассматривается. Нам такие люди нужны».

Читайте также: