Главный исследователь маньяков Антонян раскрыл их особый секрет

2025-07-28T12:15:49Z — Человечество до сих пор ищет ответы на вопрос: почему люди совершают преступления

Он изучал бродяг, проституток и маньяков. Он составлял психологические портреты самых опасных преступников. К нему приезжали и до сих пор приезжают следователи, которые хотят понять мотивы преступного поведения самых жестоких преступников.

Будет ли преступлений меньше? Станет ли преступник «видом исчезающим»? Как воспитывать так, чтобы не преступать закон?

Обо всем этом и многом другом — беседа обозревателя «МК», члена СПЧ с легендой криминологии.

От бродяг и проституток до Гитлера

— Юрий Миранович, почему вы решили стать криминологом?

— Криминология обладает очень большим достоинством: в ней наиболее ярко выражено то, что отделяет науку от всего другого, — объяснение. Ни в одной другой науке этого нет.

— У вас было много «почему» и вы искали ответы?

— Да. Я начал с изучения бродяжничества. Изначально я пришел к тому же выводу, что и тысячи ученых до меня: люди становятся бродягами, потому что не хотят работать. Потом мое мнение изменилось. Причины бродяжничества в том, что люди не были включены своими родителями в эмоциональные отношения. Возможно, родители их и любили, но не так, как они хотели. Желание уйти из семьи закрепилось у них. Они находили признание на улице.

— Помните ваше первое экспертное интервью с преступником?

— Первых преступников я встретил, когда работал следователем (сначала в отделе милиции на Ярославском вокзале, потом в уголовном розыске). Беседы с ними и были первыми интервью, а с кем именно, увы, уже и не вспомню.

— Какое дело запомнили на всю жизнь?

— Меня прокурор попросил разобраться в деле, где, как ему показалось, неправильно осудили человека за ограбление. Я разобрался и пришел к выводу, что этот человек действительно невиновен. Деталей всех уже не помню, но вот одну назову: свидетели говорили, что у преступника волосы растрепались от бега. В то время как обвиненный накануне освободился из мест лишения свободы (там тогда всех брили наголо). Его освободили. Через некоторое время он с матерью приходил ко мне. Мне было очень приятно. И я на всю жизнь запомнил, что не только сажал, но и освобождал.

А потом уже в Центре имени Сербского я очень многих обследовал, но никогда не вмешивался в расследование. Это категорически было запрещено.

— Почему вы решили изучать проституток?

— Потому что есть еще один очень существенный момент, который важен — тоже психологический, связанный с человеческой природой. Это отделение тела от личности. Как раз на примере проститутки я это изучал. Тело не имеет для нее особого значения. Это инструмент, но инструмент, как у хорошего мастера, должен быть в хорошем состоянии. Она должна быть привлекательной, она должна быть хорошо одета. При этом она не боится избиения, заражения опасными болезнями, унижения и так далее.

— Но это ведь патология!

— Конечно. Но она может не иметь общественно опасных последствий. В результате моего исследования я пришел к выводу, что будущие проститутки часто воспитывались в зависти к другим людям.

— Несколько ваших научных работ посвящены Гитлеру. Почему вы решили изучать его?

— Я считаю его маньяком. И он был довольно ограниченный человек, необоснованно уверенный в себе и в своей силе. Он считал себя (прямо так и говорил) «величайшим из немцев». Но у него были инфантильные, то есть детские, черты. «Я хочу луну — дайте мне ее». Как маленькие дети просят у старших игрушки, так и он просил, чтобы ему дали владеть миром.

Но он не был совсем лишен эмпатии. Но только в отношении тех, кого он знал лично. Он, конечно, им ничего плохого не делал. Он был очень любезен с дамами. Очень любил детей. Был предан дружбе. Когда Геббельс пытался разойтись с женой (точнее, жена хотела с ним разойтись), он приехал к ним домой и уговаривал этого не делать.

Про Гитлера добавлю — на фоне эмпатии к близким он был беспощаден ко всем остальным. Он не думал про то, что им больно, что они мучаются. Это его просто не занимало. Это находилось вне его чувствований и восприятия: евреи, цыгане, славяне были для него не совсем люди. На примере Гитлера я пришел к выводу, что многие злодеи испытали жуткий страх перед чем-то. Гитлер боялся микробов, Муссолини не выходил на улицу после наступления темноты без помощницы.

«Коллекция» маньяков

— Юрий Миранович, правда, что вы участвовали в масштабном исследовании маньяков?

— Да, у нас в «коллекции» было, если не изменяет память, 104 человека. Часть проходила экспертизу, часть уже отбывала наказание, а некоторые умерли, и мы их дела изучали в архивах. Потом получилось так, что Центр имени Сербского «ушел» из этого исследования, и оно проводилось только Министерством внутренних дел.

— К каким выводам пришли в результате этого исследования?

— Мы классифицировали маньяков по мотивам совершения их действий. Это разные группы людей. Некоторые совершали преступления, потому что они ненавидели женщин, поскольку у них не получалось ничего нормального с ними. Другие мстили женщинам. Третьи получали удовольствие от самого насилия. Четвертые получали там удовольствие, какое они не могли получить со своей постоянной любовницей или женой. Но всех их объединяло одно психологическое обстоятельство.

— Какое?

— Стремление к смерти, некрофилия. Это то, что объединяет множество убийц, в том числе — государственных деятелей (сейчас я имею в виду Гитлера). Главное для них — убийство. Многие из них получали сексуальное удовлетворение при виде мучений и страданий своих жертв. Мне Чикатило рассказывал, что у него было «семяизлияние» (так он выразился) только при виде предсмертных судорог.

— Кстати, про Чикатило. Вы же общались с ним, исследовали его. Что-то вам в нем показалось особенным по сравнению с другими маньяками?

— Я с ним два дня разговаривал. А с другими в колонии тоже подолгу разговаривал.

Чикатило разве уже не надоел всем? Но отвечу, раз уж вы спрашиваете. Надо сказать, что он производил впечатление интеллигентного человека. Он имел высшее образование. Он был педагог. Он держался очень достойно в разговоре. Был достаточно откровенен. Даже рассказывал о том, что писал дипломную работу о творчестве Радищева. У него была речь хорошая.

— Он объяснил мотив тогда вам?

— Ошибкой очень многих, кто занимается такими исследованиями, является то, что у объекта стараются выяснить мотив, то есть просят его самого назвать мотив. Это совершенно неправильно. Это ненаучно. То, что исследуемый говорит по поводу причин его действий, не имеет существенного значения. Мотив должен быть извлечен из личности, из того, что эта личность собой представляет. Из того, какую жизнь прожил человек, какие у него были потрясения или удовольствия, с кем был связан, каковы были его отношения с женщинами и так далее. Вот это все имеет значение. И, таким образом, извлечь мотив можно двумя путями. Либо путем тестирования (я часто применял тесты), либо путем клинической беседы, которая должна быть построена по строго определенному плану и должна продолжаться долгое время. Беседа может чередоваться с тестированием.

— Известны кадры в суде, где Чикатило кривлялся. Это имитация была?

— Это он сам придумал для того, чтобы его не расстреляли, а оставили в живых в качестве объекта для изучения. Он, кстати, в прошении так и написал.

— Все маньяки признавались в своих страшных преступлениях?

— Нет, не все соглашаются с предъявленными обвинениями. Я одного обследовал в колонии на острове Огненный Вологодской области. Он не признавал ничего, все время подавал прошения, требовал отмены приговоров. А обвиняли его в том, что он нападал, насиловал и убивал в лифте или около лифта (вероятно, имеется в виду Дмитрий Гридин по прозвищу Лифтер, который орудовал в Магнитогорске. — Прим. авт.).

Я думаю, что он был виновен. То, что он рассказывал, неубедительно. Приведу фрагменты нашей беседы.

«— Зачем вы пришли в этот дом?

— Там живет мой товарищ.

— А зачем вы пришли к товарищу?

— Я ему хотел показать бинокль, который у меня был.

— Почему вы не ушли, поняв, что товарища нет дома?

— Я решил его дождаться. Потом мне стало холодно. Я вошел в подъезд, чтобы согреться. Вот видите, я в очках, я плохо вижу. Вошла девушка, а я в это время потерял очки. Я стал их искать на полу. И, видимо, как-то дотронулся до ее ноги. Она стала кричать».

На самом деле он ее схватил за ноги. Потом он бросился бежать, сел в трамвай, но его догнали. Притом что он производил впечатление неглупого человека, возникали вопросы, один из которых: так ли важно было показать товарищу бинокль и ради этого ждать больше часа в подъезде?

— Все маньяки, которых вы исследовали, были психопатами?

— У каждого из них разные психические расстройства. Вменяемость некоторых в момент совершения преступления иногда вызывала споры даже в профессиональном сообществе.

Я большое внимание уделял некоему Николаю Джумагалиеву, который убивал женщин (последней жертве отрубил голову). Я долго изучал его дневники, которые были в архиве Центра имени Сербского. И он там очень подробно рассказывает про ненависть к женщинам, которая возникла в силу разных чисто субъективных ассоциаций. Он им мстил за то, что они не делают ему то, что они обязаны делать, по его мнению. У меня не осталось сомнений в том, что он невменяем.

ИЗ ДОСЬЕ «МК»:

Николай Джумагалиев — убийца-людоед. Орудовал в Казахстане в годы СССР. Зверски убил не менее 10 женщин (столько доказано судом), некоторых жертв после этого частично съел. Нападал исключительно на красивых женщин, испытывая, по его словам, к ним сильную ненависть. Признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Сбежал из больницы в 1989 году. Поймали его только через 2 года. На сегодняшний день ему 72 года, он пытается выйти из больницы, уверяя, что вылечился.

— Можно с помощью тестов выявлять будущих маньяков на стадии, когда они еще в школе учатся?

— Я думаю, что с помощью одних только тестов это нельзя сделать. Нужно сопоставлять тесты, беседы и наблюдение за этим человеком.

— Во многих ваших научных работах упоминается, что значительная доля некрофилов начинали с жестокого обращения с животными. А на что еще нужно обратить внимание?

— На постоянные драки, особенно с младшими по возрасту детьми. На грубость, особенно по отношению к девочкам.

Приведу классический случай некрофилии. Я обследовал одного молодого парня в Центре Сербского. Последнее его преступление — убийство шестилетней девочки. Он обманом проник в квартиру, убил и после этого изнасиловал. Я его спрашиваю: «Почему вы не изнасиловали, когда она была живая?» Он не смог ответить на этот вопрос. Потому что он — некрофил.

— А чем их притягивала смерть?

— Некрофилия — очень сложное явление. Я думаю, что это способ узнать, что такое смерть. И это одновременно страх перед смертью, который они преодолевали с помощью убийства.

У меня очень интересный случай был. Один молодой человек (ему было лет 20–21, я точно не помню) учился в военном училище в каком-то приволжском городе. И там убил командира взвода, который очень хорошо к нему относился, между прочим, и пятерых курсантов — расстрелял из автомата. Он был самым настоящим некрофилом. Как он мне рассказывал, он писал рассказы о смерти и посылал их... как вы думаете, куда? В «Пионерскую правду». Там его, естественно, не печатали. Когда умер его дед и принесли гроб, он воспользовался минутой и лег туда. Его долго искали, не могли найти. Когда открыли гроб, чтобы, естественно, покойника положить, увидели его там и изумились.

Интересно само преступление. Сначала он застрелил командира. Курсанты, которые были рядом, испугались, бросились бежать. И тогда он их тоже убил. Я спросил у него во время экспертизы в Центре Сербского: «Вы за что их убили?» — «Но ведь они двигались!». То есть движение — это жизнь. Он убил их, потому что они живые.

— Вы ведь не закончили свое собственное исследование маньяков...

— Считаю, что закончил. Я не участвую больше в экспертизах — все-таки мне 92 года. Один из последних, кого я изучал, — ангарский маньяк Попков. Но это было в виде интервью. Ко мне приезжал следователь и задавал мне вопросы по поводу того, кто такие серийные убийцы, что ими движет и так далее.

— Как-то вы с коллегами обсуждали, почему среди маньяков не было евреев по происхождению. Неужели действительно не было? И почему тогда?

— Наша точка зрения была такова, что в еврейских семьях к детям относятся внимательно, трепетно. И это играет роль в формировании здоровой личности. Обыватели часто судят так: отец этого мальчика водил на футбол, на музыку и так далее, а он взял и убил кого-то. Но дело не в том, что отец занимался вот этим, а в том, как он относился к мальчику. Если он это делал, потому что так принято, — это одно. А если он очень любил своего сына — совершенно другое. Так вот в еврейских семьях умеют любить детей. Но там тоже есть неблагополучные истории, так что и маньяки тоже случаются, но не часто.

Зависть и месть — «родители» преступлений

— Верно, что многие преступники движимы местью?

— Да, именно так. И зависть, конечно, тоже есть. Это касается многих видов преступлений — и насильственных, и ненасильственных. У меня был испытуемый, который мстил мужчинам за то, что он не такой, как они, что они могут то, что он не может. И он стал их убивать. То есть зависть породила месть.

— Почему страшные преступления все-таки свойственны в подавляющем большинстве случаев мужчинам? Это биология?

— Во-первых, женщины менее агрессивны, чем мужчины. Во всех случаях. Но я бы не сказал, что они не совершают серийные убийства. Они совершают. Но совершенно другие и в другой форме. Я имею в виду знаете кого?

— И кого?

— Сиделок. Они нередко проявляют к своим подопечным жестокость. Избивают и даже убивают.

— Сегодня идет спор: надо ли наказывать тех людей, которые совершили преступления под влиянием мошенников? А вы что думаете?

— Я считаю, что их, если только они были признаны вменяемыми в момент этих деяний, надо наказывать как преступников, а не как жертв. Но обстоятельства, смягчающие ответственность, должны обязательно учитываться. И если эти обстоятельства существенны, можно тогда и не привлекать их к уголовной ответственности или привлекать с применением мягких мер.

— Вы занимались исследованием природы терроризма. К каким выводам вы пришли?

— Я общался с террористами в рамках своих исследований. Не с известными, а среднего ранга, так сказать. Террористы всегда были. И в древности были, и в Средние века, и сейчас. Это такое же явление историческое, как и прочие преступления. Но сейчас, конечно, террористические преступления совершаются больше с применением современной техники. И в этом их отличие от прошлых преступлений террористического характера.

В XIX веке террористические преступления в России были очень распространенным явлением. Дело в том, что тогда политическая сцена России была очень пестрой. Но те партии, которые были тогда, сами не знали, что делать, не имели четко определенных целей. Поэтому они прибегали к самому простому — к терроризму. Все террористические преступления подлежат однозначному осуждению. Я думаю, что это не должно ни у кого вызывать сомнений.

— Нашли ответ на вопрос — что движет террористами и как их остановить?

— Террористические акты могут совершаться в отношении одного человека, а могут — в отношении неопределенного круга людей. И во втором случае действует только один мотив — подчинение приказу. До сих пор идут довольно острые споры, какие приказы считают преступными и какие не преступными, как реагировать на них. Я полагаю, что договориться здесь невозможно, потому что всегда найдутся люди, которые воспитаны так, что они должны выполнить приказ. Но это не значит, что выполняющие приказ не могут нести ответственность. Например, все гитлеровские палачи должны были нести ответственность. У меня это не вызывает никаких сомнений. Что касается отдельных террористических актов, они тоже представляют собой, как и другие, очень большую психологическую загадку. Очень интересна мотивация женщин, которые подрывали себя. Я общался с одной. Она вся была обвешена взрывчаткой, но в последний момент раздумала. Поэтому я с ней и смог беседовать, собственно.

— Что она рассказывала?

— Во-первых, что она почувствовала себя царицей жизни. Она, забитая мусульманская женщина, вдруг оказалась хозяйкой жизни многих людей, которые в это время были вокруг нее. И от нее зависело, будут они жить дальше или нет. А передумала она, потому что не хотела умирать просто. И вообще довольно бодрая женщина была.

— Вы родились в Тбилиси. Может быть, вы объясните, почему на Кавказе была такая сильная организованная преступность и до сих пор воры в законе преимущественно родом из Грузии?

— В Грузии издревле знаковой фигурой был разбойник. Причем благородный разбойник, типа английского Робин Гуда (я, кстати, был в том лесу, где он якобы промышлял). Робин Гуд, напомню, брал имущество у богатых и отдавал бедным. И эта идея о благородном разбойнике сохранилась, обретя вот такую форму. В Грузии есть даже памятник одному такому разбойнику. Я его видел. Была песня, сочиненная народом об одном террористе, который якобы убил жестокого наместника. То есть это одобрялось общественным мнением. И на этой базе выросло отношение к ворам в законе как к городским разбойникам, местным Робин Гудам.

«Жестокости стало меньше»

— Исследования, которое вы проводили, вам самому дали ответ на вопрос — в чем природа зла в человеке?

— В мире существует множество теорий, начиная от того, что это сатана прислал нам на землю, и кончая рассуждениями философов, которые, конечно же, более ответственно заявляют о том, что зло не может не существовать как антипод добра. И в этом качестве оно принимает самые различные обличья.

Но все-таки положение меняется. Нет прежней дикости, нет прежнего увлечения только применением зла и силы, с жестокостью при этом.

— То есть меньше стало жестокости?

— Намного. Первый удар по жестокости произвело учение Христа. Я сам неверующий человек, так что критически отнеситесь к тому, что скажу. Был ли он или нет, но учение точно было. И оно же потом повлекло в том числе и зло. То есть из добра родилось зло. Крестовые походы, сожжения еретиков на кострах и так далее. Но вместе с тем уменьшилось количество казней, уменьшилось количество убийств, уменьшилось количество желающих присутствовать во время казни. Пытка сейчас под строгим запретом, она считается проявлением нецивилизованности.

— Вы выступаете против смертной казни? Ваше мнение менялось в течение жизни?

— Менялось. Я был за смертную казнь, посмотрев на Чикатило и компанию. Потом я пришел к выводу, что она не нужна. В мире столько страданий и жестокости, что государство не должно быть примером в этом отношении. Не должно участвовать в этом. Вот главный аргумент.

И количество стран, практикующих смертную казнь, сокращается.

— Сейчас, как говорят, рост преступности среди подростков. Статистика вещь, конечно, хитрая, но в целом что вы думаете по поводу подростковой преступности сегодня и вообще во все времена? И нужно ли снижать возраст ответственности для подростков?

— Я начну с последнего вопроса. Возраст ответственности снижать не надо. Он был установлен в результате долгих серьезных исследований педагогов, психологов, врачей, ученых. Этот возраст, я бы так сказал, достаточно устойчивый.

Чем отличается преступность несовершеннолетних в настоящее время? Раньше, до массовой информатизации населения, образцы антиобщественного поведения личность приобретала из непосредственного окружения. А сейчас больше приобретает из информационных систем. И в этом отличие современной преступности несовершеннолетних от преступности несовершеннолетних в прошлом, когда такой информатизации еще не было. Информация оказывает огромное влияние на подростков. Многие преступления совершаются под прямым воздействием того, что они видят на экране и не могут критически воспринять. Это наша беда. Поэтому существует необходимость в изучении механизмов воздействия этих стандартов на подростков и противостояния им. Эти проблемы активно изучаются, и довольно плодотворно.

Я хотел бы подчеркнуть, что преступность несовершеннолетних оказывает влияние на преступность вообще. Те подростки, которые совершили преступление, представляют собой большую опасность, когда они уже будут взрослыми. Их очень трудно исправлять, особенно если они побывали в местах лишения свободы.

— Как вы считаете, любой человек способен на то, чтобы совершить преступление?

— Если речь идет о намеренных преступлениях, то есть категория людей, которые остаются всегда законопослушными. И это очень хорошо воспитанные люди.

— У меня такая теория: человек, который себя по-настоящему любит и ценит, уважает себя, не совершит преступление. Потому что тогда он уважает каждого индивидуума и общество, его законы, его правила.

— Смотря что понимать под уважением себя. Нужно опасаться завышенной самооценки, она часто толкает на преступления. Человек может так рассуждать: «У моего коллеги есть то, чего у меня нет. А я достоин этого больше, чем он. Пойду отниму».

— Все приходит к тому, что человека надо правильно воспитывать.

— Да, это самое главное. Но при этом у детей есть право на ошибку. Приведу собственный пример. Я учился в мужской школе. В классе было 25 человек, все хулиганили, матерились, пили-курили. Многие, включая меня, не смогли вступить в комсомол — нас не принимали. Но прошло время, и оказалось, что из 25 человек у 11 есть ученые степени.

Читайте также: