Слепни и промысел Божий. О нытье, чуде и 1941 годе

2025-07-25T11:58:27Z — На третий день блуждания в жужжащем от бесчисленных слепней и комаров мокром аду смоленских джунглей я тихонько заныл и начал просить Боженьку о помощи: чтобы направил уставшие ноги на правильную полянку, дал под катушку металлодетектора заливистый сигнал, установил коннект между моей трепещущей душ...

На третий день блуждания в жужжащем от бесчисленных слепней и комаров мокром аду смоленских джунглей я тихонько заныл и начал просить Боженьку о помощи: чтобы направил уставшие ноги на правильную полянку, дал под катушку металлодетектора заливистый сигнал, установил коннект между моей трепещущей душой и душой солдата, который мается здесь непогребенным с лета 1941 года.

В общем, сделал хоть что-нибудь, лишь бы затормозить мучительные передвижения в агрессивной среде и дал повод упасть где-то под деревом, наблюдая, как работают другие.

Однако время шло, одну черную тучу, поливающую нас дождем, сменяла другая. От высоченной травы, стоящей, где по пояс, а где и по грудь, хронически не просыхающие ботинки превратились в чавкающую квашню. От летающих кровососов всех цветов и размеров руки опухли, поскольку отчаянно тоскующие в отсутствии людей и скотины насекомые, казалось, кинули клич по всей округе, объявив большой сбор.

В общем, самое время обидеться на высшие силы и выкатить губу, что вот — как можно в вас верить, если в трудную минуту ни помощи, ни поддержки, а сплошные страдания? И так, заметьте, поступают многие.

Но как бы я ни ныл, в глубине души всегда ухмыляется твердое знание, что подобное потребительское отношение не работает вообще никогда.

Поэтому-то наш скромный и трудолюбивый товарищ в это же самое время, не ропща и не жалуясь на особенности июля, включающие также и комаров, обильно облепляющих каждого, кто заходит с поля в лес, «выходил» бойца. По костям от него мало что осталось, зато нашелся смертный медальон в прекрасном состоянии.

Вечером в лагере мы его развернули, взревев от радости, когда внутри бакелитового футляра обнаружилась туго скрученная бумажка. А потом приуныли, когда оказалось, что она совершенно и разочаровывающе чиста. Шанс прочитать имя всё равно сохраняется — органические чернила в сырости имеют свойство исчезать, зато на бланке остаются невидные без специальных ухищрений царапки от пера.

Но в моменте опять грустишь и ропщешь: ну как так-то?

И в этом — весь слабый, мятущийся, податливый до страстей обычный человек, которому подавай чуда немедленно, сию минуту. Потому, что все его хоть раз да пережили. Когда из ниоткуда возвращается к своим еще один пропавший без вести, пролежавший в липкой черной грязи долгие, бесконечные 84 года, обязательно осознаешь Божий промысел.

Чудо, бывает, случается прямо на твоих глазах, когда из-под аккуратных пальцев появляется фамилия, имя, отчество и прочие важные сведения, и куча черных костей в мешке вдруг становится личностью, тем, кто жил, дышал, мечтал, хотел домой и тоже наверняка жаловался Богу. Имея для этого по сравнению с нами куда больше оснований. А когда находится фото солдата, и ты видишь слезы его живых родственников — вот тут-то и пробирает до самых печенок.

Из таких чудес на самом деле соткана военная археология, она же полевой поиск или попросту и незатейливо «коп».

Они убедительно доказывают всякому, что если не ныть, не жаловаться и не выпрашивать удачи, а иметь внутреннее горение, которое поднимает тебя с утра и тащит кормить комаров, хлюпая ботинками, хотя спокойно можно спать до обеда, то всё обязательно сложится.

Ноги действительно вынесут на нужную полянку, руки потянутся тыкнуть щупом в совершенно ровное, ничем не примечательное место, где отзовется знакомым стуком человеческая кость или металл солдатской амуниции

Вот как у дяди Вовы, которого накануне «скрутило». Отлежавшись пару дней, он все равно прикатил в базовый лагерь на своем легендарном «каракате», уселся, закурил и молвил: «Давай прокатимся тут недалеко, от дороги метров двести. Там окопчик один, все мне покоя не дает».

Есть такой внутренний зов, когда попадаешь на нужную волну.

Потому, что и энергия души внезапно погибшего человека (можете со мной спорить, если имеете достаточный опыт в таких делах) в определенных ситуациях никуда не девается, а привязана к его останкам и видит тех, кто пришел их найти. Кто-то не верит в подобное, но я лично сталкивался с этим много раз, и когда солдат хочет вернуться домой — он может «звать» и проявлять себя самыми разными способами.

Так однажды на пахотном поле нашли мы останки расчета ручного пулемета ДП-27, уже потревоженные мародерами, которые не заметили среди костей и сопутствующих предметов медаль «За боевые заслуги». Награда с номером — это всегда имя, с гарантией, и тем же вечером мы знали, как звали невысокого пулеметчика с ногой 41-го размера.

Но представьте, в это самое время к живущей за три тысячи километров пожилой дочери солдата отец пришел во сне, постучался и сказал: «Дочка, открой». Бабуля, которая сохранила в себе навсегда детские воспоминания о папе, рыдала как маленькая девочка, когда к ней пришли внуки и сообщили, что он наконец-то возвращается с войны.

Или памятен случай с молодым казахом, которого товарищи завернули после боя в плащ-палатку да прихоронили. Среди поднятых в рост собирателями металла окопов на совершенно непримечательном месте под большой сосной прибор взвыл: отозвался подписной котелок, на котором 18-летний парень нацарапал своё имя и фамилию.

А накануне вечером, сидя у костра, кто-то плеснул на землю водки и молвил: «Ну, за них. Кто хочет вернуться домой — пусть найдется». Видно, захотел батыр, так что дома его встречала огромная казахская родня, где его помнили только по имени — но ведь помнили и ждали. Даже приехали забирать своего воина.

Совпадение? Может быть. Но чем больше таких совпадений — тем тверже уверенность, что помощь свыше состоит не в немедленном ответе на просьбу подать то или это.

Особенно когда речь идет о физическом проявлении бессмертной души. Когда ребенок видит «дяденьку в треугольной шапочке», только что найденного при прокладке траншеи под трубу во дворе частного дома. Или когда вредный солдат, как это было лично у меня, незримо бродил по прихожей, где лежали его личные вещи в ожидании захоронения, и разбрасывал всё, что там лежало, по полу.

Принимать подношения или отвечать на вопросы молча отказывался, отвязался только после погребения с отпеванием.

Их тоже не надо просить о чем-то или мечтать, что внезапно откроется дар видения под землёй, о чем я, честно говоря, мечтал множество раз. Просто нужно, чтобы желание отдохнуть от семьи на природе, попить водки у дымного костра или найти интересную железку никогда не перевешивало главную цель — вернуть бойцов с той большой войны.

Чтобы они были родней для тебя лично, эти незнакомые дядьки, принявшие смерть на бескрайних просторах нашей Родины.

Тогда уже и Господь Бог со всеми святыми будут вертеть стрелку внутреннего компаса, соединяя тебя и мертвых людей, которых с неба видно преотлично и где их всех совершенно точно знают по именам. Так что даже если медальон не прочитается — будет обидно, но не фатально. Главное, справедливость восстановлена и человек, павший на поле боя, будет лежать там, где ему положено по совести и по всем правилам — на воинском мемориале.

На самом деле, ныть и докучать Всевышнему начинаешь тогда, когда стрелка сбилась.

Может быть я уже подрастерял былую мотивацию за двадцать лишним-то лет со всеми их потрясениями — сыплется поясница, болит колено, постоянная сырость и тяжелые, вонючие шмотки, без которых из лагеря не выйдешь, раздражают. Нет былых вспышек острой радости, когда находишь бойца, а при нем — медальон. Интересно первые лет пять, потом уже чему-то удивиться трудно.

Полевая работа, заряжавшая энергией несмотря на физическую усталость, теперь только прочищает мозги после городской суеты. Даже водки не хочется, очень тревожный знак.

Но для таких моментов упадничества всегда есть под рукой такие, как дядя Вова, который в свои 60 с лишним лет рысачит по лесу подобно юному пионеру, подавая личный пример, как всегда делали опытные командиры. И братва успокаивает вашего собственного корреспондента, жалующегося на кусачую нечисть: «Да в этом году нормально еще, а вот в прошлом…»

И, конечно, я верю в то, что наши коллективные воли суммируются, где недостает у одного — добавят другие. Может быть поэтому, когда у нас пусто или на благоухающем разнотравьем поле, раскинувшемся на месте переходившей из рук в руки бывшей деревни, упорно лезет сельскохозяйственная ржавая жбонь, в другом месте кто-то обязательно услышит знакомый стук под щупом. Или, выйдя на поле, обойдет наши безобразные закопухи, наткнувшись на воронку с людскими останками.

Возможно, это такой формат коллективной молитвы, где необходимое действие совершается трудом, в то время как в эфир несется всякая похабщина, случаи из жизни и бестолковые шуточки, запас которых никогда не иссякает. А на такую молитву ответ точно будет, и два бойца за нынешнюю Вахту — всё равно хорошо, есть результат, не зря землю топчем и хлебаем по вечерам борщ с тушенкой.

«Последний солдат» никогда не будет найден, на нашей большой земле, если исходить из этой кем-то придуманной формулы, не окончена ни одна война. Но к этому, по крайней мере, нужно стремиться — поскольку нет ничего не свете хуже, чем неоконченные войны.

Читайте также: