2025-07-23T04:11:11Z
«Я просто был собой. И у меня был отличный менеджер»: жизнь Оззи Осборна
2025-07-23T04:10:00Z
Скрытая угроза: на улице Чкалова водителей ждет яма с водой
2025-07-23T04:04:52Z
ЦГ: маньяк из зоны СВО сделал 120 колец из костей погибших русских бойцов
2025-07-23T04:03:12Z
Экс-главу фермы «Мир», где сгорели мигранты, оставили в СИЗО еще на два месяца
2025-07-23T04:00:56Z
Спасти урожай. Октябрина Ганичкина разбирает, почему гниют яблоки на ветках
2025-07-23T04:00:00Z
В Саратовской области обещают грозу и 33-градусную жару
2025-07-23T03:51:37Z
Чиновника мэрии Новосибирска отстранили от должности в связи с заведением дела
2025-07-23T03:46:45Z
СМИ: стая китов-убийц начала нападать на моряков из мести за раненую самку
2025-07-23T03:45:00Z
Бросил семью и сгинул. Британский «азовец» отправлен на тот свет в зоне СВО
2025-07-23T03:41:00Z
Два человека погибли во время крупного ночного пожара в Уфе
2025-07-23T03:40:00Z
Рогов: украинских перебежчиков убивают в Испании из-за денег и компромата
2025-07-23T03:36:56Z
Japan Today: мальчик спас младшую сестру от тащившего ее в туалет мужчины
2025-07-23T03:30:38Z
Турэксперт Ансталь: в ФРГ туристов могут наказать за покупку поддельных вещей
2025-07-23T03:24:00Z
СК организовал проверку по факту отравления в детсадах на Камчатке
2025-07-23T03:22:00Z
Смертельный пожар в квартире в Москве мог произойти из-за зарядки аккумуляторов
2025-07-22T21:01:24Z
45 лет назад в Москве набирала ход XXII летняя Олимпиада, которая запомнилась победами пловца Сальникова, кончиной Высоцкого и полетом олимпийского талисмана Мишки. Ради соревнований из столицы принудительно выселили около 50 тысяч человек — бездомных, хронических алкоголиков, судимых и наркозависимых, проституток и диссидентов, а школьников и студентов отправили в лагеря и стройотряды. Оставшиеся москвичи увидели свой город таким, каким не видели никогда: Москва стала чистой, просторной и практически безлюдной. Советские власти в итоге праздновали победу: им удалось избежать серьезных политических акций, а главное — терактов, которых они очень боялись. Но даже всесильный КГБ не смог полностью защитить спортсменов. «Лента.ру» — о знаменитых чистках Москвы ради Олимпиады 1980 года.
В конце 1975 года генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев вдруг озаботился дороговизной московской Олимпиады. Строительство объектов для проведения соревнований в ближайшую пятилетку обещало нанести сокрушительный удар по государственной казне. Собираясь на охоту в Завидово, Брежнев отправил своему другу Константину Черненко взволнованную записку.
«Как-то сложилось таким образом, что нами принято решение провести Олимпиаду в СССР, — недоумевал генсек. — Стоит это мероприятие колоссальных денег. Возможно, этот вопрос нам следует пересмотреть и отказаться от проведения Олимпиады».
Брежнев писал, что еще можно отыграть все назад, выплатив «какой-то небольшой взнос в виде штрафа», — и спрашивал мнение своего соратника. Будучи футбольным болельщиком, Черненко, по всей видимости, эту идею не поддержал и поспешил замять вопрос.
23 декабря 1975-го ЦК КПСС и Совет Министров СССР издали совместное постановление, определявшее меры по подготовке Москвы и других городов страны к проведению Олимпийских игр. Среди прочего в документе перечислялись олимпийские объекты, которые необходимо было возвести или реконструировать.
Время показало, что Брежнев не ошибся в своих опасениях. Уже к весне 1979 года расходы на подготовку Олимпиады значительно превысили все изначальные расчеты. Только на строительство спортивных объектов и гостиниц ушло почти полтора миллиарда рублей вместо запланированных в 1977 году 900 миллионов и первоначально заложенных в смету 360 миллионов.
И все же советские руководители еще надеялись возместить весомую часть расходов за счет иностранных зрителей, западных компаний и спонсоров Международного олимпийского комитета. Москва, Киев, Ленинград и Минск ожидали более 90 тысяч иностранных гостей и около 200 тысяч советских туристов.
Большое беспокойство у советских властей вызывала серия терактов в Москве, устроенных в начале 1977-го армянскими националистами: бомбы тогда взорвались в метро, на Лубянке и улице 25 Октября (ныне Никольская).
Геополитический фон тоже складывался не в пользу СССР. Ввод советских войск в Афганистан, произошедший на излете 1979 года, возмутил как США и Западную Европу, так и ряд мусульманских стран. Австралия запретила советским судам заходить в свои порты, Португалия наложила вето на ловлю рыбы в своей 200-мильной зоне, Новая Зеландия выслала советского посла. Сворачивались и отменялись выставки и гастроли, какое-либо сотрудничество в различных сферах, банки отказывали в кредитах. Ожидаемо дальше всех пошли США, отказавшись продавать Союзу зерно, — после этого, как вспоминают современники, в Москве исчезли макароны и мука.
Ну, и самое болезненное: президент Джимми Картер потребовал отобрать у СССР право на проведение Олимпиады.
Генералы МВД делали особый акцент на событиях восьмилетней давности, заставляли своих подчиненных смотреть документальный фильм об этой трагедии и постоянно повторяли: «Мы не должны повторить их ошибок!» Милицейское начальство было убеждено, что бойня в Мюнхене произошла из-за слишком демократичной атмосферы в Олимпийской деревне: власти ФРГ, дескать, хотели стереть у мира память о зловещем облике нацистской Германии и не рассчитали уровня свобод.
К тем, кто в ходе соревнований позволил бы себе развернуть плакат с антисоветским лозунгом или выкрикнуть что-либо подобное, допускалось применять «полный контакт».
«Я уверен, что вынашивается план полного уничтожения Советского Союза, — писал в своем дневнике преподаватель Виктор Баркунов. — Только на сей раз в осуществлении этого плана не проявляется спешки. Готовится все так, чтобы наверняка сработать».
Так размышляли и обыватели, и верхи. В записке председателя КГБ Юрия Андропова в ЦК КПСС от 16 июня 1978 года сообщалось:
Согласно этому документу, козни против СССР плела также русская эмигрантская организация НТС («Народно-трудовой союз») и другие подобные структуры. Под видом иностранных туристов «противник», по убеждению Андропова, планировал заслать в страну террористов, эмиссаров и агентов, а также бывших советских граждан, выдворенных или выехавших ранее из СССР.
«Предполагается их использование в осуществлении террористических актов, массовом распространении антисоветской и клеветнической литературы, пропаганде антисоциалистических идей, склонении некоторых советских граждан к выезду в капиталистические страны, провоцировании антиобщественных и враждебных проявлений», — говорилось в записке председателя КГБ.
Далее приводились установленные факты: например, базировавшаяся в Швеции латышская эмигрантская организация готовила брошюру «о репрессированных и пропавших в СССР спортсменах».
Впрочем, как рассказывал уже в наше время генерал армии Филипп Бобков, в ту пору занимавший пост главы Пятого управления КГБ, занимавшегося борьбой с диссидентами, угроза терактов в Москве действительно существовала, но неприятностей ждали не от эмигрантов, а из объятого войной Афганистана.
Вопреки стереотипам, полиция Мюнхена охотно делилась опытом с советскими коллегами, а ее начальник доверительно подтвердил Бобкову, что трагедия 1972 года случилась во многом из-за того, что немецкие правоохранители чересчур прислушивались к голосу либеральной общественности, «вопившей о том, что Мюнхен во время соревнований был превращен в военный лагерь».
Детей перед летними каникулами предупреждали, что ни в коем случае нельзя подбирать игрушки и особенно жевательную резинку — мол, они отравлены вражескими шпионами. В народе поговаривали и о взрывчатке, якобы найденной в Олимпийской деревне.
За пару недель до церемонии открытия несколько десятков девушек и женщин жаловались на уколы, сделанные им в шею, плечо и спину в общественных местах. У тех, кто обратился за помощью в больницу, взяли анализы крови, но признаков какого-либо отравления не нашли.
К делу подключился КГБ: выяснилось, что шпионы не при чем, москвичек нарочно доводила до истерики группа работяг, которые потехи ради стреляли металлическими скобами из рогатки, сидя в машине техпомощи. Они просто ухохатывались, глядя, как жертва вскрикивает от страха, как ее кладут на носилки и увозят на скорой. Чекисты юмора не оценили — хулиганы получили реальные сроки.
Пока Андропов оценивал риски внешней угрозы, министр внутренних дел Николай Щелоков занялся зачисткой криминальных структур. Во второй половине 1979 года в Москве разгромили обширную сеть таксистов-нелегалов. Одна из таких банд использовала в качестве наживки девиц легкого поведения, которые заманивали клиентов в укромные места, где их беззастенчиво грабили. Операция по нейтрализации злодеев получила кодовое название «Огни Москвы».
Весной 1980-го милиция провела еще одну масштабную операцию «Арсенал», в рамках которой у населения массово изымалось оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества.
Примерные масштабы выселений понятны из документа ЦК КПСС «О введении временных ограничений на въезд в Москву в период Олимпиады и направлении граждан в строительные отряды, спортивные, пионерские лагеря и другие места отдыха летом 1980 года», который появился в июле 1979-го. Чиновники ждали в столице около 150 тысяч иностранцев и 100 тысяч советских граждан — спортсменов, судей, официальных лиц, журналистов, туристов. Кроме того, 26 тысяч рабочих и специалистов должны были прибыть из других регионов для обслуживания соревнований. Соответственно, чтобы впустить в город одних, нужно было выселить других.
С тунеядцами, то есть нигде официально не трудоустроенными гражданами, боролись и до Олимпиады. Теперь же обвинить в существовании на нетрудовые доходы можно было почти любого «нежелательного» гражданина. Это становилось предлогом для применения к нему карательной меры.
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 года, действовавшем с поправками аж до 1997-го, имелась статья 209, допускавшая тюремный срок за систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством. С ранее судимыми рецидивистами особо не церемонились и через участковых организовывали их {{высылку за 101-й километр|Этот термин прочно вошел в обиход в эпоху применения печально знаменитой 58-й статьи УК РСФСР, которая подразумевала высылку членов семей «врагов народа».}}.
Та же участь ждала фарцовщиков и валютчиков — тех, кто скупал или продавал иностранные вещи и обменивал иностранные деньги на рубли. Депортации подлежали и проститутки, вившиеся вокруг иностранцев у самых респектабельных гостиниц Москвы, и наркоманы, и злостные алкоголики.
Впрочем, как заверял генерал армии Бобков, «по беспределу» никто никого не забирал, только если человек реально нарушал закон.
«Принципиальное требование было таким, чтобы в Москве в те дни оказалось поменьше людей, въезд был разрешен только по особым пропускам», — объяснил он.
Профилактическая работа проводилась с лидерами криминального мира, которым настойчиво рекомендовали на время Игр воздержаться от грабежей.
Сотрудникам понравилось задание начальства, поскольку очищать город от проституток казалось легче, чем гоняться за вооруженными бандитами. Однако многие из них пытались «откосить» от службы, когда узнали, что придется ловить лиц нетрадиционной сексуальной ориентации (Международное общественное движение ЛГБТ в России объявлено экстремистской организацией), рассказал в своей книге ветеран спецслужб Александр Платонов, 45 лет назад — сотрудник КГБ СССР.
В общественные туалеты центра столицы поставили на дежурство по паре оперативников, вынужденных исполнять роль приманки. Клюнувших геев подлежало задерживать и доставлять в милицейские автобусы. Каждому сотруднику по плану требовалось задержать в день одного-двух геев.
По воспоминаниям Платонова, опер предоставлял возможность гомосексуалисту соблазнить себя, затем они шли в кабинку, и уже там офицер милиции вытаскивал удостоверение МВД.
Штатным сотрудникам помогали активисты комсомольского оперативного отряда добровольных народных дружин (ДНД). Дружинники получали за свою службу отгулы, бесплатный проезд на общественном транспорте и три-четыре дополнительных дня к отпуску. Ради таких благ парни оставались после работы патрулировать подворотни и фильтровать наиболее неблагонадежных бездомных.
Принудительная высылка грозила не только уголовникам и бездомным. Были случаи, когда участковый являлся на квартиру к вполне порядочному гражданину, который когда-то имел несчастье попасться в пьяном виде милицейскому патрулю и быть взятым на учет. Благополучность таких людей щепетильно оценивали: милиционер мог пригрозить отправкой из Москвы, если на жильца поступит жалоба. Многие из тех, кто находился под угрозой высылки за 101-й километр, так никогда там и не оказались. Но риск пополнить ряды скитальцев — а МВД тогда боялись, — заставлял их соблюдать дисциплину.
Один из собеседников «Ленты.ру» лично знает людей, которые были высланы за 101-й на период Олимпиады, но после ее завершения вернулись в Москву.
«Насколько я понимаю, выселяли реальный сброд, приличных людей там не было, — говорит «Ленте.ру» москвич Дмитрий. — Парней призывного возраста старались забрить в армию с особым, ранее невиданным усердием. Эта участь не миновала и меня».
Примерно то же происходило и в других городах, где проводились олимпийские соревнования.
«В Минске такое тоже было, разговоры велись, — говорит «Ленте.ру» белорусский спортивный журналист Михаил Дубицкий. — Только у нас высылали не за 101-й, а на 7-й километр. Я работал в пресс-центре, который курировали три человека из КГБ: один стоял у входа, другой работал с переводчицами, третий занимался общим надзором. Мне запомнился журналист из Швеции, который сразу сказал: я о спорте писать не буду, меня интересует жизнь советских людей. Он сразу куда-то пропал».
Столичных школьников постарались на все лето засунуть в пионерские лагеря, а не задействованных на обслуживании Олимпиады студентов — в стройотряды. На их местах в общежитиях размещали зарубежных туристов.
«Действительно, было распоряжение вывезти всех детей из города, — говорит «Ленте.ру» москвичка Марина. — К тому моменту я окончила первый курс техникума и, поскольку была еще школьного возраста, меня отправили на период Олимпиады в лагерь в Крымск. Мы жили в школе на раскладушках и собирали урожай в садах опытно-селекционной станции».
А, например, «неформатную» рок-группу «Машина времени» на полтора месяца отправили в гастрольный тур по южным городам — лишь бы не болтались в Москве.
12 мая 1980 года в ЦК КПСС из КГБ ушла еще одна записка «Об основных мерах по обеспечению безопасности в период подготовки и проведения Игр XXII Олимпиады». Андропов информировал товарищей о подготовке альбома с данными на три тысячи международных террористов и о запрете на въезд в СССР для шести тысяч иностранцев, от которых спецслужба ожидала «осуществления враждебных акций» во время спортивного праздника.
Особый интерес, однако, представляет другой абзац этого документа: «В целях предупреждения возможных дерзких антиобщественных проявлений со стороны душевнобольных лиц, вынашивающих агрессивные намерения, совместно с органами МВД и здравоохранения принимаются меры к превентивной изоляции таких лиц на период проведения Олимпиады-1980».
В этой завуалированной формулировке угадывается метод борьбы с диссидентами, политическими противниками советской власти. Тем, кого нельзя было посадить по статье за антисоветскую агитацию и пропаганду, как, например, члена Московской Хельсинкской группы (ликвидирована в январе 2023 года по решению Мосгорсуда) Виктора Некипелова или епископа церкви евангельских христиан-пятидесятников Николая Горетого, грозила психушка.
В начале 1980 года советские диссиденты призвали западные страны бойкотировать Олимпиаду и, безусловно, воспринимались властью как враги. Если верить Новодворской, их, если не угомонятся, обещали подвести уже не под агитацию и пропаганду, а под расстрельную 64-ю статью УК РСФСР — измена Родине.
Олимпиада оказала значительное влияние на развитие гостиничного дела и сервиса в СССР, особенно в Москве, Ленинграде, Киеве и Минске. В процессе подготовки модернизировались уже имевшиеся объекты и строились новые.
Высокие стандарты МОК требовали повышения уровня обслуживания, для чего персонал специально обучали. Вопрос тогда был решен кардинально: после отъезда официальных делегаций и спортсменов в Москве насчитывалось около 80 тысяч гостиничных мест, появились рестораны, кафе, магазины.
«Противники Олимпиады терпят провал», — бодро рапортовала «Правда» в конце мая 1980-го.
Журналист Дубицкий летом 1980 года возил из Москвы в Минск официальные футбольные мячи для олимпийцев. Он из тех редких счастливчиков, кто наблюдал баталии Олимпиады сразу в двух городах.
«Олимпиада стала большим праздником и в Минске, — вспоминает он. — Город привели в порядок, многое подчистили, подкрасили. Движение стало менее интенсивным, поскольку не все могли сюда приехать. Отремонтировали стадион "Динамо", олимпийские кольца висят там до сих пор. Построили гостиницы. Сейчас, правда, они стоят полупустые, надежда только на россиян».
Советские репортеры тогда впервые попробовали «Фанту». Правда, приносили ее в пресс-центр инкогнито: снимали фирменные этикетки и клеили бумажки с надписью «Апельсиновый сок».
Советские граждане, как и приехавшие в СССР иностранцы, поражались стерильной чистоте улиц и дворов. Москва превратилась в ЗАТО — закрытое административно-территориальное образование. На станциях железной дороги и автовокзалах организовали проверку документов, свободно пускали в город и из города только обладателей московской прописки. Многие поезда, ранее делавшие в Москве промежуточную остановку, теперь шли без остановок.
В одночасье исчезли «колбасные электрички», на которых жители соседних областей массово приезжали в столицу за продуктами. Предприимчивые москвичи быстро подчинили ситуацию своим интересам: пользуясь преимуществом регистрации, они возили дефицитные товары в другие города и имели с этого хороший навар.
— Такого в Москве еще не было, чтобы так мало было людей, — восхищались очевидцы. — Вот бы всегда так!
— Подождите, Олимпиада закончится и снова будет много народу», — отвечали им.
Улицы города освободились от машин, тротуары и скверы патрулировались нарядами милиции, дружинниками и бойцами комсомольских оперативных отрядов, сформированных на промышленных предприятиях города.
«Сейчас Москва на несколько месяцев подарена москвичам, — заключил 10 июня 1980-го искусствовед Сергей Попадюк. — Она действительно приукрасилась к Олимпиаде. Что не доломано — сломали, что не достроено — выстроили. И, кроме того, относительное безлюдье. В городе стало заметно просторнее. Где раньше толкались и давились, сейчас шаром покати».
Советские люди сравнивали необычную Москву с потемкинской деревней, западники — с большим гетто.
На каждом секторе стадиона (примерно 300 мест) обязательно находилось минимум восемь солдат срочной службы (четверо по углам, по двое — наверху и внизу), четыре милиционера низших чинов в серой форме, хаотично рассредоточенных по рядам, и четыре сотрудника КГБ, которые хотя и были одеты в гражданское, легко вычислялись наметанным глазом по однотипным серо-голубым костюмам. Когда соревнования завершались и настоящие зрители покидали трибуны, эти оставались на местах, словно валуны на берегу при отливе.
Солдаты стояли в оцеплении вокруг стадиона, милиционеры дежурили в фойе и буфетах. Скорее всего, в толпе были и такие сотрудники, о которых ничего не знали даже их коллеги-силовики.
По свидетельству генерала Бобкова, охранявшие Олимпиаду не имели при себе оружия: если бы сотрудникам раздали пистолеты, случайный выстрел мог привести к трагическим последствиям. Он заверял, что вооружены были только 16 человек из КГБ.
«Мы думали, как обезопасить основные объекты, где будут проходить соревнования, и не создавать при этом впечатления, что охраняемые люди находятся под колпаком», — объяснял Бобков.
Стадионы постоянно патрулировали кинологи с собаками, искавшими взрывчатку и наркотики.
«Помню, какой переполох был, когда собачка сделала стойку на пачку из-под сигарет, оставленную кем-то на пустом зрительском сиденье, — вспоминал один из блюстителей порядка. — Саперы с металлодетектором обнаружили внутри этой сигаретной пачки простую металлическую зажигалку».
В тысячах журналистских заметок, написанных о московской Олимпиаде за минувшие 45 лет, подчеркивается ее «образцово-показательный» уровень, утверждается, что соревнования прошли без преступлений и скандалов и стали отличной рекламой советскому строю. Все это, конечно, не совсем так.
«Кошмаром московской Олимпиады стали кражи», — рассказывал директор спортивного центра «Крылатское» Дмитрий Каменев.
Все началось с того, что у британцев, прибывших делать разметку на покрытиях, умыкнули часть специальной краски. Пришлось звонить в Лондон с просьбой восполнить потери.
По его словам, блюстители порядка ухитрялись уносить все, что, с их точки зрения, плохо лежало: вырывали с мясом шнуры телефонов, с аппаратами тащили оборудование, даже вывинчивали самые простые лампочки. Когда Каменев пытался поговорить о происходящем с милицейскими начальниками, те снисходительно предложили не обращать внимания на такие «мелочи».
Еще один бич — спекуляция, которой нередко грешили буфетчики. Одного парня сотрудники ОБХСС задержали при попытке загнать из-под полы несколько упаковок одноразовых пластиковых стаканчиков — дикий дефицит по тем временам. Оказалось, что соучастник преступления намеревался продавать в этой таре самодельное вино курортникам в родной Гагре.
«А сколько пропало различного добра на строительных площадках! — восклицал директор Каменев. — Ведь нередко просто не было времени вывозить и складировать все то, что в избытке доставлялось в Москву. По-моему, никакая другая Олимпиада не приносила государству таких больших убытков».
Иностранцы же в своем коварстве опасений Андропова скорее не оправдали. Едва ли не единственным инцидентом с их участием стала раздача молодым немцем маек с завуалированной нацистской символикой в фойе одной из спортивных арен.
Не обошлось и без курьезов. Так, один французский бегун, выступавший под олимпийским флагом, намеревался демонстративно отказаться от медали на церемонии награждения и произнести речь политического характера. Чекисты просили руководителя делегации воздействовать на спортсмена, но ничего предпринимать в итоге не пришлось: тот, увлеченный подготовкой своей акции, неожиданно пролетел мимо призовых мест.
Толпы милиционеров, согнанных в Москву со всего СССР (разные источники оценивают их количество от 34 до 56 тысяч), в итоге очень пригодились для обеспечения порядка на похоронах Владимира Высоцкого — это трагическое событие, как известно, на несколько дней затмило московскую Олимпиаду. Тысячи людей провожали барда под его песни. Ничего подобного столица не видела ровно полвека — с того дня, когда прощались с Владимиром Маяковским.
«Сальников проплыл, Мишка пролетел, Высоцкий умер», — таким запомнилось жаркое лето 1980-го московским обывателям. Лучше и не скажешь.
2025-07-07T05:00:00Z
Как прошел самый необычный спринт года.
2025-07-01T15:23:35Z
2025-06-26T08:33:36Z
Несколько стран Европы выходят из конвенции о запрете противопехотных мин
2025-07-17T13:41:31Z
С неожиданной инициативой выступили правозащитники на круглом столе, который прошёл в четверг в Госдуме по теме сталкинга
2025-07-14T02:11:00Z
По Константиновкой нацистов ВСУ загоняют в «мешок» для полной ликвидации